Неточные совпадения
Мы тронулись
в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец
пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу;
снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала
в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
— Плохо! — говорил штабс-капитан, — посмотрите, кругом ничего не видно, только туман да
снег; того и гляди, что свалимся
в пропасть или засядем
в трущобу, а там пониже, чай, Байдара так разыгралась, что и не переедешь. Уж эта мне Азия! что люди, что речки — никак нельзя положиться!
— Не все, — ответил Иноков почему-то виноватым тоном. — Мне Пуаре рассказал, он очень много знает необыкновенных историй и любит рассказывать. Не решил я — чем кончить? Закопал он ребенка
в снег и ушел куда-то,
пропал без вести или — возмущенный бесплодностью любви — сделал что-нибудь злое? Как думаете?
Присел на корточки, заботливо зарыл узел с книгами
в снег и ушел. Был ясный январский день, всюду сверкало серебряное солнце, я очень позавидовал брату, но, скрепя сердце, пошел учиться, — не хотелось огорчить мать. Книги, зарытые Сашей, конечно,
пропали, и на другой день у него была уже законная причина не пойти
в школу, а на третий его поведение стало известно деду.
Эти птички, сходные величиною и фигурою с жаворонками, известными всем и каждому, появляются
в Оренбургской губернии зимою стаями и
пропадают весною вместе со
снегом.
Случается и то, что вдруг везде появится множество вальдшнепов, и
в одни сутки все
пропадут; последнее обстоятельство считается верным признаком скорого наступления постоянной зимы, что и справедливо, но временное выпадение даже большого
снега, не сопровождаемое морозом, вальдшнепы выдерживают без вреда и часто не только дождутся времени, когда
снег растает, но и после него остаются долго.
Набитые полуслепыми людьми, которые равнодушно верят всему, что не тревожит, не мешает им жить
в привычном, грязном, зазорном покое, — распластались, развалились эти чужие друг другу города по великой земле, точно груды кирпича, брёвен и досок, заготовленных кем-то, кто хотел возвести сказочно огромное здание, но тот, кто заготовил всё это богатство, —
пропал, исчез, и весь дорогой материал тоже
пропадает без строителя и хозяина, медленно сгнивая под зимними
снегами и дождями осени.
Матвей выбежал за ворота, а Шакир и рабочие бросились кто куда, влезли на крышу смотреть, где пожар, но зарева не было и дымом не пахло, город же был охвачен вихрем тревоги: отовсюду выскакивали люди, бросались друг ко другу, кричали, стремглав бежали куда-то,
пропадая в густых хлопьях весеннего
снега.
Кое-где чернели корни кустов, освобожденные от сугробов; теплые лучи солнца, пронизывая насквозь темную чащу сучьев, озаряли
в их глубине свежие, глянцевитые прутики, как бы покрытые красным лаком; затверделый
снег подтачивался водою, хрустел, изламывался и скатывался
в пропасть: одним словом, все ясно уже говорило, что дуло с весны и зима миновала.
Оба испугались. Мама, обыкновенная мама, такой живой человек, которого только сейчас нет дома, но вот-вот он придет, — и вдруг похожа на икону! Что же это значит? И вдруг она совсем и не придет: заблудится ночью, потеряет дом,
пропадет в этом ужасном
снегу и будет одна звать: «Саша! Линочка! Дети!..»
— Я, — говорит, — его хотел вести ночью
в полицию, а он — меня; друг дружку тянули за руки, а мясник Агафон мне поддерживал;
в снегу сбились, на площадь попали — никак не пролезть… все валяться пошло… Со страху кричать начали… Обход взял… часы
пропали…
В ту зиму, когда я вернулся из-за границы, вечера были длинные-длинные, я сильно тосковал и от тоски не мог даже читать; днем еще туда-сюда, то
снег в саду почистишь, то кур и телят покормишь, а по вечерам — хоть
пропадай.
Оба грустят под голубым
снегом.
Пропадают в нем. И
снег грустит. Он запорошил уже и мост, и корабли. Он построил белые стены на канве деревьев, вдоль стен домов, на телеграфных проволоках. И даль земная и даль речная поднялись белыми стенами, так что все бело, кроме сигнальных огней на кораблях и освещенных окон домов. Снежные стены уплотняются. Они кажутся близкими одна к другой. Понемногу открывается —
И вдруг тут мы по льду какую-то речку перелетели, и впереди что-то вроде жилья засерело и собаки залаяли; а ямщик еще тройку нахлестал и сразу на один бок саней навалился, скособочил их, и мы с Аркадием
в снег вывалились, а он, и сани, и лошади, все из глаз
пропало.
В Сибири, на каторге, Аксенов жил 26 лет. Волоса его на голове стали белые как
снег, и борода отросла длинная, узкая и седая. Вся веселость его
пропала. Он сгорбился, стал ходить тихо, говорил мало, никогда не смеялся и часто молился богу.
Однажды мы сидели наверху
С товарищем, витая
в думах нежных.
Вдруг горничная. — Весь платок
в снегу,
Лицо у ней бледнее хлопьев снежных.
«Да что ты?» — «Всё
пропало! Быть греху;
Все письма отыскал он
в нотах прежних,
Да как пошел, —
в столах,
в шкапах,
в трюмо
И
в туфлях даже, глядь, — сидит письмо.
Направо далеко видна степь, над нею тихо горят звезды — и все таинственно, бесконечно далеко, точно смотришь
в глубокую
пропасть; а налево над степью навалились одна на другую тяжелые грозовые тучи, черные, как сажа; края их освещены луной, и кажется, что там горы с белым
снегом на вершинах, темные леса, море; вспыхивает молния, доносится тихий гром, и кажется, что
в горах идет сражение…
Боже мой!
в какой ужас я пришел, когда увидел вместо снежных возвышений узенький, но глубочайший овраг, заросший сверху редким кустарником; густой
снег застлал
пропасть.
А между тем положение мое все становилось ужаснее: сверху нас, верно, уже хорошо укрыло
снегом, и
в логове нашем стало не только тепло, а даже душно; но зато и отвратительные, вонючие испарения становились все гуще, — от этого спертого смрада у меня занимало дыхание, и очень жаль, что это сделалось не сразу, потому что тогда я не испытал бы и сотой доли тех мучений, которые ощутил, приведя себя
в память, что с моим отцом Кириаком
пропала и моя бутылка с подправленною коньяком водою и вся наша провизия…
В открытое окно дышала теплая и мягкая ночь, и где-то далеко, подчеркивая тишину комнаты, гармонично стрекотали кузнечики. Около лампы бесшумно метались налетевшие
в окно ночные бабочки, падали и снова кривыми болезненными движениями устремлялись к огню, то
пропадая во тьме, то белея, как хлопья кружащегося
снега. Умерла попадья.
А другой пошел по
снегу: походил, вышел на дорогу и кричит нам: «Никуда не ездите, огоньки у вас
в глазах, везде заблудитесь и
пропадете, а вот крепкая дорога, и я стою на ней, она выведет нас».