Неточные совпадения
«Вот еще один
экзамен», — вяло подумал Клим, открывая окно. По двору
ходила Спивак, кутаясь в плед, рядом с нею шагал Иноков, держа руки за спиною, и ворчал что-то.
Он возвращается на свое место, так же неподвижно сидит до конца
экзамена, а уходя восклицает: «Ну баня! экая задача!» И
ходит он целый тот день по Москве, изредка хватаясь за голову и горько проклиная свою бесталанную участь.
При этом передвижении мы все несколько приободрились, начали
ходить в ожидании представления министру и начала
экзамена.
Володя возвращается. Все с нетерпением спрашивают его: «Что? хорошо? сколько?», но уже по веселому лицу его видно, что хорошо. Володя получил пять. На другой день с теми же желаниями успеха и страхом провожают его, и встречают с тем же нетерпением и радостию. Так
проходит девять дней. На десятый день предстоит последний, самый трудный
экзамен — закона божьего, все стоят у окна и еще с большим нетерпением ожидают его. Уже два часа, а Володи нет.
— Мы ведь всё вместе, — пояснила Шурочка. — Я бы хоть сейчас выдержала
экзамен. Самое главное, — она ударила по воздуху вязальным крючком, — самое главное — система. Наша система — это мое изобретение, моя гордость. Ежедневно мы
проходим кусок из математики, кусок из военных наук — вот артиллерия мне, правда, не дается: все какие-то противные формулы, особенно в баллистике, — потом кусочек из уставов. Затем через день оба языка и через день география с историей.
Но
прошло немного времени, курс уголовщины не был еще закончен, как вдруг, перед самыми
экзаменами, кнут отрешили и заменили треххвостою плетью с соответствующим угобжением с точки зрения числа ударов.
Так что, ежели бы не учителя, которые продолжали
ходить ко мне, не St.-Jérôme, который изредка нехотя подстрекал мое самолюбие, и, главное, не желание показаться дельным малым в глазах моего друга Нехлюдова, то есть выдержать отлично
экзамен, что, по его понятиям, было очень важною вещью, — ежели бы не это, то весна и свобода сделали бы то, что я забыл бы даже все то, что знал прежде, и ни за что бы не выдержал
экзамена.
Зима
прошла незаметно, и уже опять начинало таять, и в университете уже было прибито расписание
экзаменов, когда я вдруг вспомнил, что надо было отвечать из восемнадцати предметов, которые я слушал и из которых я не слышал, не записывал и не приготовил ни одного.
Когда уже все начали
ходить аккуратнее на лекции, профессор физики кончил свой курс и простился до
экзаменов, студенты стали собирать тетрадки и партиями готовиться, я тоже подумал, что надо готовиться.
Действительно, тот самый Семенов с седыми волосами, который в первый
экзамен меня так обрадовал тем, что на вид был хуже меня, и который, выдержав вторым вступительный
экзамен, первый месяц студенчества аккуратно
ходил на лекции, закутил еще до репетиций и под конец курса уже совсем не показывался в университете.
Всю дорогу домой, которую мы
прошли пешком, Зухин молчал и беспрестанно немножко сморкался, приставляя палец то к одной, то к другой ноздре. Придя домой, он тотчас же ушел от нас и с того самого дня запил до самых
экзаменов.
Бывало, утром занимаешься в классной комнате и знаешь, что необходимо работать, потому что завтра
экзамен из предмета, в котором целых два вопроса еще не прочитаны мной, но вдруг пахнёт из окна каким-нибудь весенним духом, — покажется, будто что-то крайне нужно сейчас вспомнить, руки сами собою опускают книгу, ноги сами собой начинают двигаться и
ходить взад и вперед, а в голове, как будто кто-нибудь пожал пружинку и пустил в ход машину, в голове так легко и естественно и с такою быстротою начинают пробегать разные пестрые, веселые мечты, что только успеваешь замечать блеск их.
— Нет, это он так, давал мне свой посмотреть, господин профессор, — нашелся Иконин, и опять слово господин профессор было последнее слово, которое он произнес на этом месте; и опять,
проходя назад мимо меня, он взглянул на профессоров, на меня, улыбнулся и пожал плечами, с выражением, говорившим: «Ничего, брат!» (Я после узнал, что Иконин уже третий год являлся на вступительный
экзамен.)
Пройдут всего два месяца, и после храмового праздника училища, после дня святых великомучеников Георгия и царицы Александры, их же память празднуется двадцать третьего апреля, начнутся тяжелые страшные
экзамены, которые решат будущую судьбу каждого «обер-офицера».
— Этот
экзамен пройдет навеки и никогда больше не напомнится вам.
Прошло около пяти лет после этого случая. Корпелкин, сын бедных родителей, жил дома, перебиваясь кой-как дешевыми уроками, которые давали ему рублей около восьми в месяц. Первые два года, впрочем, он горячо принялся готовиться в университет, хотел держать
экзамен, причем сильно рассчитывал на обещанный урок у одного купца, чтобы добыть необходимые на поездку деньги, но урок этот перебил его бывший товарищ по гимназии Субботин.
Наступил июнь и время
экзаменов. Я был отличным учеником во всех средних классах, которые посещал, но как в некоторые я совсем не
ходил, то и награждения никакого не получил; это не помешало мне перейти в высшие классы. Только девять учеников, кончив курс, вышли из гимназии, а все остальные остались в высшем классе на другой год.
Те из них, которые не выдерживают
экзамена по неспособности или по болезни, обыкновенно несут свой крест терпеливо и не торгуются со мной; торгуются же и
ходят ко мне на дом только сангвиники, широкие натуры, которым проволочка на
экзаменах портит аппетит и мешает аккуратно посещать оперу.
‹…› Когда по окончании
экзамена я вышел на площадку лестницы старого университета, мне и в голову не пришло торжествовать какой-нибудь выходкой радостную минуту. Странное дело! я остановился спиною к дверям коридора и почувствовал, что связь моя с обычным прошлым расторгнута и что,
сходя по ступеням крыльца, я от известного иду к неизвестному.
Великий пост и святая не только подошли, но и
прошли незаметно, особенно для меня, для которого провалиться на
экзамене вторично равнялось исключению из университета.
Евреинов говорил, что в Казани я буду жить у него,
пройду за осень и зиму курс гимназии, сдам «кое-какие»
экзамены — он так и говорил: «кое-какие», — в университете мне дадут казенную стипендию, и лет через пять я буду «ученым».
Ходил Мухоедов необыкновенно быстро, вечно торопился куда-то, без всякой цели вскакивал с места и садился, часто задумывался о чем-то и совершенно неожиданно улыбался самой безобидной улыбкой — словом, это был тип старого студента, беззаботного, как птица, вечно веселого, любившего побеседовать «с хорошим человеком», выпить при случае, а потом по горло закопаться в университетские записки и просиживать за ними ночи напролет, чтобы с грехом пополам сдать курсовой
экзамен; этот тип уже вывелся в русских университетах, уступив место другому, более соответствующему требованиям и условиям нового времени.
Ставил он исключительно высшие баллы, а в старших классах перед
экзаменами предлагал кадетам написать ему на общей бумажке, кто что хочет отвечать. На уроках его каждый делал, что хотел: читали романы, играли в пуговки, курили в отдушник,
ходили с места на место. Он только нервно потирал свои виски пальцами и упрашивал...
Приближалось для Печорина время
экзамена: он в продолжение года почти не
ходил на лекции и намеревался теперь пожертвовать несколько ночей науке и одним прыжком догнать товарищей: вдруг явилось обстоятельство, которое помешало ему исполнить это геройское намерение.
Семеро студентов, в том числе и я, продолжали
ходить в высший русский класс к Ибрагимову (прежде в гимназии у него был средний, а высший занимал Л. С. Левицкий) и должны были явиться на гимназический
экзамен, назначенный последним, заключительным.
Вместо российской словесности он произвел
экзамен в логике, которую прежде
проходил с нами по рукописной тетрадке, в самом сокращенном объеме; разумеется, он предуведомил нас, чтобы мы приготовились к
экзамену из логики.
Но, конечно,
экзамена я не выдержал, и вот уж два дня, Никита Федорович, заместо того чтобы кормиться, как все прочие граждане,
хожу по бульвару и музыку слушаю.
Год
проходит, тысяча заплачена; но наступает
экзамен, и малый наш хоть бы в одном предмете выдержал.
До сих пор все
экзамены сошли благополучно, и только одному Богу да жене Алмазова было известно, каких страшных трудов они стоили…
Экзамены прошли благополучно. Даже сам адмирал, присутствовавший на
экзаменах из астрономии, навигации и морской практики, слушая ответы Ашанина, одобрительно качнул головой. Наконец последний
экзамен сдан, и Володе объявили, что у него баллы хорошие и что они вместе с представлением о производстве будут немедленно посланы в Петербург в Морской корпус.
— Об этом спросите сами у адмирала, Василий Васильевич, — усмехнулся капитан, — я не знаю. Знаю только, что в скором времени соберется эскадра, и все гардемарины будут держать практический
экзамен для производства в мичмана. Эта новость больше к вам относится, Ашанин. Недавние гардемарины наши теперь мичмана. Теперь за вами очередь. Скоро и вы будете мичманом, Ашанин… Почти два года вашего гардемаринства скоро
прошли… Не правда ли?
«Русский»
экзамен сошел точно так же, как и Закон Божий.
Праздник Пасхи
прошел скучнее Рождества. Многие из нас, ввиду близких
экзаменов, взялись за книги. Одна Бельская, «неунывающая россиянка», как ее прозвал в шутку Алексей Иванович, и не думала заниматься.
Один
экзамен сбыли. Оставалось еще целых пять, и в том числе география, которая ужасно смущала меня. География мне не давалась почему-то: бесчисленные наименования незнакомых рек, морей и гор не укладывались в моей голове. К географии, к тому же, меня не подготовили дома, между тем как все остальные предметы я
прошла с мамой.
Экзамен географии был назначен по расписанию четвертым, и я старалась не волноваться. А пока я усердно занялась следующим по порядку русским языком.
Ольга и Боб давно
прошли «Драму» к завтрашнему
экзамену, а мне еще придется посидеть ночь. Дело в том, что Юрик не отходит от меня ни на шаг, а заниматься при таких условиях не очень-то удобно. Славу Богу, Боб и Ольга пришли и дали мне возможность почитать.
Сошли эти
экзамены прекрасно; все мальчики старшего отделения были удостоены свидетельства и награды; начальство, и фабричное и казенное, осталось довольно успехами, но учителю было мало этого.
Он прав, говоря это: если бы не Саня, ежедневно занимавшаяся с ним последние месяцы, неизвестно, как
прошли бы
экзамены.
Ему как бы не верилось, что он опять принят в студенты, опять в Москве, и будет
ходить в то здание, откуда вышел пять минут назад, и может, в конце года, приступить к государственному
экзамену.
— Бросить все, выкинуть из головы горделивую дурь, что я-ста — соль земли! Как бы не так! Вы просто кандидат на казенный или обывательский паек, потому что
прошли через нелепую процедуру, именуемую
экзаменом. Тьфу!
— А теперь, — начала она весело-возбужденно, надо ковать железо, пока горячо. Поступить на курсы. Ведь и у них уже
прошли вступительные
экзамены. Нужна протекция. И тут надо взять за бока твоего Элиодора.
Лелька быстро
прошла чистку, — так неожиданно быстро, что у нее даже получилось некоторое разочарование, как на
экзамене у хорошо подготовившегося ученика. Никаких грехов за нею не нашлось; и о производственной, и о партийной работе все отзывы были самые хорошие.
А
ходить на лекции надо. Все те же педеля и"субы"и отметки посещений. Манкировать помногу — могут выйти и придирки перед допущением к
экзаменам.
И вся его связь с Москвой сводилась к нескольким домам из дворянского общества, да к товарищу по факультету, Лебедянцеву, чудаку, из разночинцев, с которым он готовился к
экзаменам и
ходил на охоту… Товарищи дворянского круга разбрелись. Кое-кто живет и в Москве, но все так, на его взгляд, поглупели и опошлели, несут такой противный патриотический вздор…