Неточные совпадения
— Нет, есть: как между
больным и здоровым. Легкие у чахоточного не в том положении, как у нас
с вами, хоть устроены одинаково. Мы приблизительно знаем, отчего
происходят телесные недуги; а нравственные болезни
происходят от дурного воспитания, от всяких пустяков, которыми сызмала набивают людские головы, от безобразного состояния общества, одним словом. Исправьте общество, и болезней не будет.
В этом свидетельстве сказано было: «Я, нижеподписавшийся, свидетельствую,
с приложением своей печати, что коллежский секретарь Илья Обломов одержим отолщением сердца
с расширением левого желудочка оного (Hypertrophia cordis cum dilatatione ejus ventriculi sinistri), а равно хроническою болью в печени (hepatis), угрожающею опасным развитием здоровью и жизни
больного, каковые припадки
происходят, как надо полагать, от ежедневного хождения в должность.
Вечером этого многознаменательного дня в кабинете Василья Назарыча
происходила такая сцена. Сам старик полулежал на свеем диване и был бледнее обыкновенного. На низенькой деревянной скамеечке, на которую Бахарев обыкновенно ставил свою
больную ногу, теперь сидела Надежда Васильевна
с разгоревшимся лицом и
с блестящими глазами.
Больной, однако, в чувство не входил: припадки хоть и прекращались на время, но зато возобновлялись опять, и все заключили, что
произойдет то же самое, что и в прошлом году, когда он тоже упал нечаянно
с чердака.
Но и тут
происходили удивительные вещи: усиленное внимание,
с каким он относился к своим
больным, казалось ему аффектированным и деланым и что в сущности он только ломает жалкую комедию, напрасно стараясь убежать хоть на несколько часов от самого себя.
Он полагает, что все зло
произошло от наущений Арины Федотовны; но ведь это он только сваливает
с больной головы на здоровую.
В доме
происходила тревога;
с больною барыней начались обмороки; а при ней находился Маврикий Николаевич.
Дело
происходило будто бы так: когда предводительша подвезла Лизу и Маврикия Николаевича,
с «чтения», к дому Лизиной матери (всё
больной ногами), то недалеко от подъезда, шагах в двадцати пяти, в сторонке, ожидала чья-то карета.
Свадьба была в сентябре. Венчание
происходило в церкви Петра и Павла, после обедни, и в тот же день молодые уехали в Москву. Когда Лаптев и его жена, в черном платье со шлейфом, уже по виду не девушка, а настоящая дама, прощались
с Ниной Федоровной, все лицо у
больной покривилось, но из сухих глаз не вытекло ни одной слезы. Она сказала...
Но здесь вы сразу вступаете в дом"умалишенных", и притом в такой, где
больные, так сказать, преднамеренно предоставлены сами себе. Слышится гам и шум; беспричинный смех раздается рядом
с беспричинным плачем; бессмысленные вопросы перекрещиваются
с бессмысленными ответами. Словом сказать,
происходит нечто безнадежное, чему нельзя подобрать начала и чего ни под каким видом нельзя довести до конца…
Он должен был два-три раза в неделю ездить в больницу «Всех скорбящих», что ему было беспокойно и невыгодно, а потом раз в неделю являться к государю и давать утомительно однообразный отчет, так как
с больным никаких перемен не
происходило, а повторять все одно и то же через неделю перед государем было отнюдь не приятно.
Простившись
с Антонио, Арбузов пошел домой. Надо было до борьбы пообедать и постараться выспаться, чтобы хоть немного освежить голову. Но опять, выйдя на улицу, он почувствовал себя
больным. Уличный шум и суета
происходили где-то далеко-далеко от него и казались ему такими посторонними, ненастоящими, точно он рассматривал пеструю движущуюся картину. Переходя через улицы, он испытывал острую боязнь, что на него налетят сзади лошади и собьют
с ног.
[
С. И. Клименков, почтенный и всем известный в Москве врач, который 15 лет был медиком, и другом покойного Загоскина и всего его семейства, но которого, по несчастию, он не слушался в последние два года, призванный только за три дня до кончины Загоскина, полагает, что она
произошла вследствие истощения сил
больного, сначала гидропатией, потом средствами горячительными и раздражающими, наконец четырехмесячным употреблением Цитманова декокта; что наследственная подагра, гнездившаяся в нем издавна, несмотря на трезвую и правильную жизнь, при существовавшей тогда эпидемии в Москве кровавых дизентерий, бросилась на пищеварительные органы и произвела воспаление и антонов огонь.]
В положении
больных восьмой палаты заметных перемен не
произошло: студент Торбецкий поправился, а Лаврентий Петрович и о. дьякон
с каждым днем слабели: жизнь и сила выходили из них
с такой зловещей беспомощностью, что они и сами почти не догадывались об этом, и казалось, что никогда они и не ходили по палате, а все так же спокойно лежали в постелях.
В больнице, где я впоследствии работал,
произошел однажды такой случай: лежал у нас мальчик лет пяти
с брюшным тифом; у него появились признаки прободения кишечника; в таких случаях прежде всего необходим абсолютный покой
больного.
Нюта, у постели которой
происходил весь этот разговор, сначала было слушала его молча, но при последних словах вдруг вспыхнула в лице и
с твердой решимостью в слабом
больном голосе проговорила...
Токарев после всего вчерашнего чувствовал себя, как в похмелье. Что это
произошло? И разговоры Сергея, и признания Варвары Васильевны, и припадок Сергея — все сплошь представлялось невероятно диким и
больным кошмаром. И собственные его откровенности
с Варварой Васильевной, — он как будто высказал их в каком-то опьянении, и было стыдно. Что могло его так опьянить? Неожиданная откровенность Варвары Васильевны? Этот странный гул сада, который напрягал нервы и располагал к чему-то необычному, особенному?
Андрей Иванович пролежал
больной с неделю. Ему заложило грудь, в левом боку появились боли; при кашле стала выделяться кровь. День шел за днем, а Андрей Иванович все не мог освоиться
с тем, что
произошло: его, Андрея Ивановича, при всей мастерской отхлестали по щекам, как мальчишку, — и кто совершил это? Его давнишний друг, товарищ! И этот друг знал, что он болен и не в силах защититься! Андрей Иванович был готов биться головою об стену от ярости и негодования на Ляхова.
Своей своеобразной торопливой походкой, соединенной
с постоянным передергиванием плеч, что
происходило от тяжелых вериг, которые он постоянно носил на теле, вошел он в комнату, где его ожидала княгиня
с дочерьми. Положив, вместо благословения, на голову каждой из них крестообразно свои руки о. Иоанн справился о
больном. Княгиня провела его в спальню. Князь был в забытьи.
Такие и подобные разговоры князя Василия
с Панкратьевной
происходили обыкновенно рядом
с горницей, где лежал
больной, — в последнюю князь не входил, боясь его обеспокоить.
Много не рассуждали и выпили за здоровье
больной и трех здоровых и опять присели.
Произошла приятная пауза, которой воспользовался искательный Бонавентура Каетанович и
с нежным участием спросил хозяйку...