Неточные совпадения
«Вы спрашиваете, что я именно ощущал в ту минуту, когда у противника прощения просил, — отвечаю я ему, — но я вам лучше с самого начала расскажу, чего другим еще не рассказывал», — и рассказал ему все, что
произошло у меня с Афанасием и как поклонился ему до
земли. «
Из сего сами можете видеть, — заключил я ему, — что уже во время поединка мне легче было, ибо начал я еще дома, и раз только на эту дорогу вступил, то все дальнейшее пошло не только не трудно, а даже радостно и весело».
Видишь, действие у меня
происходит в шестнадцатом столетии, а тогда, — тебе, впрочем, это должно быть известно еще
из классов, — тогда как раз было в обычае сводить в поэтических произведениях на
землю горние силы.
Положение местных тазов весьма тяжелое. Они имеют совершенно забитый и угнетенный вид. Я стал было их расспрашивать, но они испугались чего-то, пошептались между собой и под каким-то предлогом удалились. Очевидно, они боялись китайцев. Если кто-либо
из них посмеет жаловаться русским властям или расскажет о том, что
происходит в долине Санхобе, того ждет ужасное наказание: утопят в реке или закопают живым в
землю.
Наконец карета у крыльца. Тетеньки вылезают
из нее и кланяются отцу, касаясь рукой до
земли, а отец в это время крестит их; потом они ловят его руку, а он ловит их руки, так что никакого целования
из этого взаимного ловления не выходит, а
происходит клеванье носами, которое кажется нам, детям, очень смешным. Потом тетеньки целуют всех нас и торопливо суют нам в руки по прянику.
— Мы убеждены, что человек не умирает полною смертью, восприняв которую, он только погружается в
землю, как бы в лоно матери, и в продолжение девяти месяцев, подобно младенцу,
из ветхого Адама преобразуется в нового, или, лучше сказать, первобытного, безгреховного Адама;
из плоти он переходит в дух, и до девяти месяцев связь всякого умершего с
землею не прекращается; он, может быть, даже чувствует все, что здесь
происходит; но вдруг кто-нибудь будет недоволен завещанной им волей…
Я сидел, углубившись в чтение календаря, как вдруг передо мной, словно из-под
земли, вырос неизвестный мужчина (надо сказать, что с тех пор, как
произошло мое вступление на путь благонамеренности, я держу двери своей квартиры открытыми, чтоб"гость"прямо мог войти в мой кабинет и убедиться в моей невинности).
Одно только счастливое событие
произошло в течение этих лет: Иоанн постиг всю бесполезность разделения
земли на две половины,
из которых меньшая терзала большую, и по внушению Годунова уничтожил ненавистную опричнину. Он возвратился на жительство в Москву, а страшный дворец в Александровой слободе запустел навсегда.
Все двигалось, все шумело вокруг, один я стоял, прислонившись к кулисе, пораженный тем, что
произошло, не понимая, не зная, что мне делать. Я видел, как ее подняли и увели. Я видел, как ко мне подошла Анюта Благово; раньше я не видел ее в зале, и теперь она точно
из земли выросла. Она была в шляпе, под вуалью, и, как всегда, имела такой вид, будто зашла только на минуту.
Мой лес
из дровяного неожиданно сделался строевым; мои болота внезапно осушились и начали производить не мох, а настоящую съедобную траву; мои пески я утилизировал и обработал под картофельные плантации, а небольшая запашка словно сбесилась, начала родить сам-двадцат [Один екатеринославский землевладелец уверял меня, что у него пшеница постоянно родит сам-двадцат, и, в виду моего удивления по этому поводу присовокуплял, что это
происходит от того, что у них, в Екатеринославе, не
земля, а все целина.
И чувство безутешной скорби готово было овладеть ими. Но казалось им, кто-то смотрит с высоты неба,
из синевы, оттуда, где звезды, видит всё, что
происходит в Уклееве, сторожит. И как ни велико зло, всё же ночь тиха и прекрасна, и всё же в божьем мире правда есть и будет, такая же тихая и прекрасная, и всё на
земле только ждет, чтобы слиться с правдой, как лунный свет сливается с ночью.
Я отыскивал его в истории человечества и в моем собственном сознании, и я пришел к ненарушимому убеждению, что смерти не существует; что жизнь не может быть иная, как только вечная; что бесконечное совершенствование есть закон жизни, что всякая способность, всякая мысль, всякое стремление, вложенное в меня, должно иметь свое практическое развитие; что мы обладаем мыслями, стремлениями, которые далеко превосходят возможности нашей земной жизни; что то самое, что мы обладаем ими и не можем проследить их происхождения от наших чувств, служит доказательством того, что они
происходят в нас
из области, находящейся вне
земли, и могут быть осуществлены только вне ее; что ничто не погибает здесь на
земле, кроме видимости, и что думать, что мы умираем, потому что умирает наше тело, — всё равно что думать, что работник умер потому, что орудия его износились.
Эта «
земля» есть поэтому как бы космическая София, ее лик в мироздании, женское его начало, которое имеет силу, по творческому слову «да будет», производить
из себя твари, рождать от него [Каббала на своем реалистическом языке так изображет это сотворение
земли и всего, что
из нее
произошло: Et Celui qui est en haut est le Pere de tout, c'est lui qui tout cree; c'est lui qui a fecondee la terre, qui est devenue grosse et a donne naissance ä des «produits».
«Эту мать и субстрат (υποδοχή ν) всего, что явилось видимого и всячески чувственно постигаемого, мы не назовем ни
землею, ни воздухом, ни огнем, ни водою, ни тем, что
произошло из них или
из чего
произошли они сами; но не ошибемся, сказавши, что она есть некий вид безвидный, безобразный, всеприемлющий, как-то неисследимо причастный мыслимости и неуловимый» (51 а).
На этом основании и к характеристике материи как тварного ничто Платон применяет уже известный нам апофатический метод, определяя ее почти одними отрицаниями: «она есть некоторый род невидимый (οίνόρατον), бесформенный (αμορφον), всеприемлющий (πανδεχές), неуловимый (δυσαλώτατον); мы не назовем его ни
землею, ни водою, ни воздухом, ни огнем, ни тем, что
произошло из них» (51 а) [Ср. там же.
Изменились условия, попал мужик на фабрику, ушел из-под «власти
земли», — и
происходит полное разложение его душевного уклада, и человека целиком захватывает городская «пинжачная» цивилизация с ее трактиром, гармоникой и сифилисом.
Произошла отвратительная борьба. Явная опасность придала Семену Порфирьевичу, и без того отличавшемуся недюжинной силой, еще большую, и в то время, когда сын обхватил его поперек тела, чтобы повалить на
землю, отец схватил его обеими руками за горло и сдавил
из всей силы.
Все счастье в том, что это
происходило в те времена, когда в Печерской лавре читали Полинадию и знали о свойствах мяса, вероятно, менее, чем о Лемносском прахе, который ежегодно выбрасывается 6 августа, и о египетских мертвецах, которые выступают
из земли и лежат поверх ее от Пасхи до Пятидесятницы.