Неточные совпадения
— Да, у нас много
кур; мы
продаем яйца и цыплят. Здесь, по этой улице, с дач и из графского дома всё у нас берут, — отвечала она, поглядев гораздо смелее на Обломова.
Одни из них возятся около волов, другие работают по полям и огородам, третьи сидят в лавочке и
продают какую-нибудь дрянь; прочие покупают ее, едят,
курят, наконец, многие большею частью сидят кучками всюду на улице, в садах, в переулках, в поле и почти все с петухом под мышкой.
Мы хотели взглянуть, как
курят опиум, и вошли в лавочку; но там только
продавали его.
Курзал прибодряется и расцвечивается флагами и фонарями самых причудливых форм и сочетаний; лужайки около него украшаются вычурными цветниками, с изображением официальных гербов; армия лакеев стоит, притаив дыхание, готовая по первому знаку ринуться вперед; в кургаузе, около источников, появляются дородные вассерфрау 12; всякий частный дом превращается в Privat-Hotel, напоминающий невзрачную провинциальную русскую гостиницу (к счастию, лишенную клопов), с дерюгой вместо постельного белья и с какими-то нелепыми подушками, которые расползаются при первом прикосновении головы; владельцы этих домов, зимой ютившиеся в конурах ради экономии в топливе, теперь переходят в еще более тесные конуры ради прибытка; соседние деревни, не покладывая рук, доят коров, коз, ослиц и щупают
кур; на всяком перекрестке стоят динстманы, пактрегеры 13 и прочий подневольный люд, пришедший с специальною целью за грош
продать душу; и тут же рядом ржут лошади, ревут ослы и без оглядки бежит жид, сам еще не сознавая зачем, но чуя, что из каждого кармана пахнет талером или банковым билетом.
На днях я зашел в курятную лавку и в одну минуту самым простым способом всем тамошним"молодцам"бальзам доверия в сердца пролил."Почем, спрашиваю, пару рябчиков
продаете?" — Рубль двадцать, господин! — Тогда, махнув в воздухе тросточкой, как делают все благонамеренные люди, когда желают, чтобы, по щучьему велению, двугривенный превратился в полуимпериал, я воскликнул:"Истинно говорю вам: не успеет
курица яйцо снести, как эта самая пара рябчиков будет только сорок копеек стоить!"
Одни
курили трубки, другие
продавали всякую всячину.
Боровцов. Все носить стали, — вот они и в цене. У меня старухи шьют, а я
продаю; вот тоже рубашки, ситцевые, холстинковые. Да шьют-то больно плохо, не видят старухи-то, и бродят, точно
куры слепые; а сходят с рук, ничего. Вот и ты бы шила, а мы бы
продавать стали.
— За что ни стало
продать. Вел бы Трофим в четверг на базар, — сказала Манефа. —
Кур много ли несется? — спросила она подошедшую Виринею.
— Ты знаешь, я решила в этом году завести полсотни
кур. Будем жить куриным хозяйством. Противно смотреть на дачников, — стонут, ноют, распродают последние простыни, а сидят сложа руки. Будем иметь по нескольку десятков яиц в день. Сами будем есть, на молоко менять,
продавать в городе. Смотри: сейчас десяток яиц стоит 8 — 10 рублей…
— А то описали
кур. Только развела. Тем и кормлюсь, что соберу яичек,
продам. Возьмите, холст хороший. Я бы и за три не отдала, кабы не нужда.
Крестьянин. Чья? Известно чья. Вот он, толстопузый черт, захватил тысячу семьсот десятин, сам один, и все ему мало, а мы уже и
кур перестаем держать — выпустить некуда. В пору и скотину переводить. Кормов нету. А зайдет на его поле теленок али лошадь — штрах,
продавай последнее, ему отдавай.