Александр мысленно дополнял эти воспоминания другими: «Вон на этой скамье, под деревом, — думал он, — я сиживал с Софьей и был счастлив тогда. А вон там, между двух кустов сирени, получил от нее первый поцелуй…» И все это было перед глазами. Он улыбался этим воспоминаниям и просиживал по целым часам на балконе, встречая или провожая солнце,
прислушиваясь к пению птиц, к плеску озера и к жужжанью невидимых насекомых.
Пустобайка. Сору-то сколько… черти! Вроде гуляющих, эти дачники… появятся, насорят на земле — и нет их… А ты после ихнего житья разбирай, подметай… (Громко, с досадой стучит трещоткой и свистит. Кропилкин отвечает свистом. Пустобайка уходит. Калерия выходит и садится под соснами, печальная, задумчивая.
Прислушивается к пению, покачивая головой, тихо подпевает. С правой стороны в лесу раздается голос Пустобайки.)
Впоследствии я
прислушался к пению m-lle George и оно меня уже не поражало, но первое впечатление мое насчет холодности ее игры утвердилось еще более, и, несмотря на европейскую знаменитость этого таланта, я осмелюсь сказать и теперь, что истинного чувства, сердечного огня у ней не было: была блестящая наружность, искусная, великолепная, но совершенно неестественная декламация — и только.
Даже бледная слепая Лидочка — и та чувствовала себя гораздо лучше, нежели в городе или на даче. Целыми днями просиживала она в саду, греясь на солнышке, вдыхая аромат цветов, росших в изобилии на клумбах и куртинах, и
прислушиваясь к пению птичек. Она смутно желала снова услышать серебристый голосок и звонкий смех странной девочки, называвшей себя феей. Но девочка не появлялась больше, и маленькая слепая потеряла всякую надежду увидеть ее.
В это время вдали поравнялся с ними розовый гроб, предшествуемый многочисленным синклитом. Мариула остановилась… Вытянув шею, она жадно
прислушивалась к пенью; сердце ее шибко билось, синие губы дрожали… Гроб на повороте улицы исчез.
Одна только слепая Лидочка, казалось, мало обращала внимания на то, что вокруг нее происходило. Она после обеда тихонько побрела на свое излюбленное место под старой липой, где погрузилась в задумчивость по своему обыкновению, чутко
прислушиваясь к пению птичек и трескотне кузнечиков, прыгающих в траве.
Неточные совпадения
Роща редела, отступая от дороги в поле, спускаясь в овраг; вдали, на холме, стало видно мельницу, растопырив крылья, она как бы преграждала путь. Самгин остановился, поджидая лошадей,
прислушиваясь к шелесту веток под толчками сыроватого ветра, в шелест вливалось
пение жаворонка. Когда лошади подошли, Клим увидал, что грязное колесо лежит в бричке на его чемодане.
И он и она
прислушивались к этим звукам, уловляли их и спешили выпевать, что каждый слышит, друг перед другом, не подозревая, что завтра зазвучат другие звуки, явятся иные лучи, и забывая на другой день, что вчера было
пение другое.
Отец не без удовольствия
прислушивался к этому
пению, но матушка при первых же звуках нетерпеливо восклицала: «Ну, завыл… песельник!»
К Пасхе он выпросил у тетеньки несколько крашеных яиц, вырезал по скорлупе перочинным ножом «Христос Воскресе» и роздал домочадцам.
…В базарные дни Кожемякин ходил по Торговой площади,
прислушиваясь к спорам горожан с деревенскими. Мужики были коренастые, бородатые, точно
пенья, обросшие мохом; мещанство рядом с ними казалось мелким и суетливым, подобно крысам у конуры цепного пса. Большинство мещан не скрывало своего пренебрежения
к деревенским, и лишь немногие разговаривали с ними притворно ласково. Часто говорилось...
Несколько раз кряду он обходит все взводы, со скукой
прислушиваясь к разговору, громкому смеху, руготне и
пению, долго не смолкающим в роте.
Он радостно всматривался в прозрачную даль широкой степи;
прислушивался к простому говору временных ее обитателей — чумаков, пастухов; чуял своим сердцем живые впечатления от веселого
пения птички, и красоты весенней травки, и порывы степного ветра, и все это превосходно умел изобразить потом в своих простых, но глубоких стихах.