Неточные совпадения
— То-то! уж ты сделай милость, не издавай! Смотри, как за это прохвосту-то (так называли они Беневоленского) досталось! Стало быть,
коли опять за то же
примешься, как бы и тебе и нам в ответ не попасть!
Но она на минуту притихла, а наши снова
принялись за
кол и топор.
Штабс-капитан стремительно кинулся через сени в избу к хозяевам, где варилось и штабс-капитанское кушанье.
Коля же, чтобы не терять драгоценного времени, отчаянно спеша, крикнул Перезвону: «Умри!» И тот вдруг завертелся, лег на спину и замер неподвижно всеми четырьмя своими лапками вверх. Мальчики смеялись, Илюша смотрел с прежнею страдальческою своею улыбкой, но всех больше понравилось, что умер Перезвон, «маменьке». Она расхохоталась на собаку и
принялась щелкать пальцами и звать...
Между другими торговками, торговавшими на своих лотках рядом с Марьей, раздался смех, как вдруг из-под аркады городских лавок выскочил ни с того ни с сего один раздраженный человек вроде купеческого приказчика и не наш торговец, а из приезжих, в длиннополом синем кафтане, в фуражке с козырьком, еще молодой, в темно-русых кудрях и с длинным, бледным, рябоватым лицом. Он был в каком-то глупом волнении и тотчас
принялся грозить
Коле кулаком.
— И пупырь. Что тебе, что я опоздала, значит, так надо,
коли опоздала, — бормотала Агафья,
принимаясь возиться около печки, но совсем не недовольным и не сердитым голосом, а, напротив, очень довольным, как будто радуясь случаю позубоскалить с веселым барчонком.
Дрова
колоть принимался, в полях шатаюсь до упадка сил, ничто не помогает.
— Батюшка, Глеб Савиныч! — воскликнул дядя Аким, приподнимаясь с места. — Выслушай только, что я скажу тебе… Веришь ты в бога… Вот перед образом зарок дам, — примолвил он, быстро поворачиваясь к красному углу и
принимаясь креститься, — вот накажи меня господь всякими болестями, разрази меня на месте, отсохни мои руки и ноги,
коли в чем тебя ослушаюсь! Что велишь — сработаю, куда пошлешь — схожу; слова супротивного не услышишь! Будь отцом родным, заставь за себя вечно бога молить!..
Немного погодя Глеб и сын его распрощались с дедушкой Кондратием и покинули озеро. Возвращение их совершилось таким же почти порядком, как самый приход; отец не переставал подтрунивать над сыном, или же, когда упорное молчание последнего чересчур забирало досаду старика, он
принимался бранить его, называл его мякиной, советовал ему отряхнуться, прибавляя к этому, что хуже будет,
коли он сам
примется отряхать его. Но сын все-таки не произносил слова. Так миновали они луга и переехали реку.
Лодки были уже спущены накануне; невод, приподнятый
кольями, изгибался чуть не во всю ширину площадки. Величественно восходило солнце над бескрайным водяным простором, озолоченным косыми, играющими лучами; чистое, безоблачное небо раскидывалось розовым шатром над головами наших рыбаков. Все улыбалось вокруг и предвещало удачу. Не медля ни минуты, рыбаки подобрали невод, бросились в челноки и
принялись за промысел. Любо было им погулять на раздолье после пятимесячного заточения в душных, закоптелых избах.
Он повторил вчерашнюю историю свою с сосновскими мужиками и объявил, что вот так и так,
коли не вступится теперь Глеб Савиныч,
коли не взмилуется его сиротством, придется и невесть за что
приниматься.
Бывало, при какой-нибудь уже слишком унизительной сцене: лавочник ли придет и станет кричать на весь двор, что ему уж надоело таскаться за своими же деньгами, собственные ли люди
примутся в глаза бранить своих господ, что вы, мол, за князья,
коли сами с голоду в кулак свищете, — Ирина даже бровью не пошевельнет и сидит неподвижно, со злою улыбкою на сумрачном лице; а родителям ее одна эта улыбка горше всяких упреков, и чувствуют они себя виноватыми, без вины виноватыми перед этим существом, которому как будто с самого рождения дано было право на богатство, на роскошь, на поклонение.
Досужев. А вот, изволите ли видеть, во-первых — я веселый человек, а во-вторых — замечательный юрист. Вы учились, я это вижу, и я тоже учился. Поступил я на маленькое жалованье; взяток брать не могу — душа не переносит, а жить чем-нибудь надо. Вот я и взялся за ум:
принялся за адвокатство, стал купцам слезные прошения писать. Уж
коли не ехать, так давайте выпьем. Василий, водки!
Потом, когда она отводила свою руку,
Коля только исподлобья посматривал на это; но Елена вдруг снова обращала руку к нему, и мальчик снова
принимался визжать и хохотать; наконец, до того наигрался и насмеялся, что утомился и, прильнув головой к груди матери, закрыл глазки: тогда Елена начала его потихоньку качать на коленях и негромким голосом напевать: «Баю, баюшки, баю!».
Она стала своему
Коле делать буки, и когда Елена подносила свою руку к горлышку ребенка, он сейчас
принимался хохотать, визжать.
Окоемов. Она и подождет. Что ж делать. Я не виноват,
коли богаче ее нашлась. Я бы рад радостью, да расчету нет.
Коли тут не удастся, так и за нее
примусь; она от меня не уйдет. (Смотрит в окно.)
Нечего делать, потужил Топтыгин 2-й, но в уныние не впал. «
Коли душу у них, у мерзавцев, за неимением, погубить нельзя, — сказал он себе, — стало быть, прямо за шкуру
приниматься надо!»
Глафира. Кричи еще шибче, чтоб соседи услыхали,
коли стыда в тебе нет. Пойдем, Лизанька. (Мужу.) Ты погоди, я тебе это припомню. (Дочери.) Да что же ты нейдешь, мерзкая девчонка! Как
примусь я тебя колотить.
И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни copy; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только двинет плечом — и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова ли
примется он
колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не веди, все в околотке [В околотке — в окружности, в окрестности.] очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.
Я за то ее и люблю, что уж
коли примется сечь, так отделает!» О самом сынке батюшка вспоминает такие приятные вещи.
— Сейчас нельзя, — заметил Стуколов. — Чего теперь под снегом увидишь? Надо ведь землю копать, на дне малых речонок смотреть… Как можно теперь?
Коли условие со мной подпишешь, поедем по весне и
примемся за работу, а еще лучше ехать около Петрова дня, земля к тому времени просохнет… болотисто уж больно по тамошним местам.
Резинкина. Сашенька и позволение выпросил у набольшего своего на законный брак. Сначала было осерчал, расходился. «Молокососы, — говорит, — а туда ж спешат жениться. У вас, приказных, уж такой обычай. Жалованье небольшое, а там надо нарядов жене, дети пойдут, и начнут себе… — Тут он показал что-то рукою… — А
коли неудача,
примутся с горя пить». Потом узнал, что приданое есть у невесты, спросил звание, имя и отчество нареченной.
До тех пор, пока при распределении вреда и преступности сект пред лицом существующего государственного порядка и благоустройства
принимается за основание не общий дух и состав секты по отношению их к государству, но частные случаи фанатизма, от времени до времени обнаруживающегося в видимых гласных действиях преимущественно помешанных или полупомешанных сектаторов, все будут ходить в отношении
раскола ощупью…
Фабричная и торговая деятельность, за которую
принялись дотоле утесняемые за свободу совести люди, стала развиваться с очевидным для всех, даже и для упорнейших противников
раскола, успехом.