Неточные совпадения
На следующий день после ареста
к нам
приехал киевский генерал-губернатор генерал-адъютант Драгомиров, с которым у моих
родителей были довольно близкие отношения.
Католики жаловались мне, что ксендз
приезжает очень редко; дети подолгу остаются некрещеными, и многие
родители, чтобы ребенок не умер без крещения, обращаются
к православному священнику.
— Жила я таким родом до шестнадцати годков.
Родитель наш и прежде каждый год с ярмонки в скиты езживал, так у него завсегда с матерями дружба велась. Только по один год
приезжает он из скитов уж не один, а с Манефой Ивановной — она будто заместо экономки
к нам в дом взята была. Какая она уж экономка была, этого я доложить вашему благородию не умею…
Предав с столь великим почетом тело своего патрона земле, молодой управляющий снова явился
к начальнику губернии и доложил тому, что единственная дочь Петра Григорьича, Катерина Петровна Ченцова, будучи удручена горем и поэтому не могшая сама
приехать на похороны, поручила ему почтительнейше просить его превосходительство, чтобы все деньги и бумаги ее покойного
родителя он приказал распечатать и дозволил бы полиции, совместно с ним, управляющим, отправить их по почте
к госпоже его.
У меня, говорит, теперь
родители померли, так я деньги пропью, да потом в наемщики, значит, в солдаты пойду, а через десять лет фельдмаршалом сюда
к вам
приеду.
Алексей Степанович преспокойно служил и жил в Уфе, отстоявшей в двухстах сорока верстах от Багрова, и
приезжал каждый год два раза на побывку
к своим
родителям. Ничего особенного с ним не происходило. Тихий, скромный, застенчивый, ко всем ласковый, цвел он, как маков цвет, и вдруг… помутился ясный ручеек жизни молодого деревенского дворянина.
На другой день, поутру, мать моя должна была
приехать к директору до приезда
к нему Камашева с рапортом, выпросить позволения
приезжать ко мне в больницу два раза в день и потом вымолить обещание: отпустить меня в деревню на попечение
родителей впредь до выздоровления, если доктор найдет это нужным.
Она немедленно уехала
к Бенису и часа через два опять
приехала ко мне с блистающим радостью лицом: доктора прямо от меня отправились в совет гимназии, где подписали общее свидетельство, в котором было сказано, что «совершенно соглашаясь с мнением г-на доктора Бениса, они считают необходимым возвратить казенного воспитанника Аксакова на попечение
родителей в деревню; а
к прописанному для больного декокту полагают нелишним прибавить такие-то медикаменты и предписать впоследствии крепительные холодные ванны».
Последнее мнение поддержал и отец Сергий, весьма образованный мценский священник,
к тому же и музыкант;
родители мои нередко прибегали
к нему за советами в домашних недоразумениях. По просьбе отца моего, отец Сергий купил для меня скрипку и подговорил скрипача
приезжать на урок два раза в неделю.
Считая, вероятно, для сына, предназначаемого в военную службу, мое товарищество полезным, хотя бы в видах практики в русском языке, полковник сперва упросил Крюммера отпускать меня в гостиницу в дни, когда сам
приезжал и брал
к себе сына, а затем, узнавши, что изо всей школы на время двухмесячных каникул я один останусь в ней по отдаленности моих
родителей, он упросил Крюммера отпустить меня
к ним вместе с сыном.
Тут у нас началась всеобщая боязнь, окончившаяся тем, что все дело открылось
родителям, а отец написал письмо исправнику — и тот
приезжал к нам с предлинной саблей и всех расспрашивал по секрету в отцовском кабинете.
К вечеру
приехали наши дражайшие
родители.
Никита (входит, оглядываясь. Видя, что Анисья одна, быстро подходит
к ней. Шепотом). Что, братец ты мой, беда.
Приехал родитель, снимать хочет, — домой идти велит. Окончательно, говорит, женим тебя, и живи дома.
Между тем слух о необыкновенных его способностях разнесся вскоре по целому Петербургу. Сам директор училищ
приезжал несколько раз в пансион и любовался Алешею. Учитель носил его на руках, ибо чрез него пансион вошел в славу. Со всех концов города съезжались
родители и приставали
к нему, чтоб он детей их принял
к себе, в надежде, что и они такие же будут ученые, как Алеша.
Приехала из Ярославля
к матери Александре сродница — девица молодая, купеческого роду, хороших
родителей дочь, воспитана по-доброму, в чистоте и страхе Господне, из себя такая красавица, что на редкость.
— А будете ли вы любить меня, милая девочка, когда я
приеду в гости
к вашим
родителям?
— Погляжу я на вас, сударыня, как на покойника-то, на Ивана-то Григорьича, с лица-то вы похожи, — говорил Марко Данилыч, разглядывая Марью Ивановну. — Хоша я больно малешенек был, как
родитель ваш в Родяково
к себе в вотчину
приезжал, а как теперь на него гляжу — осанистый такой был, из себя видный, говорил так важно… А душа была у него предобреющая. Велел он тогда собрать всех нас, деревенских мальчишек и девчонок, и всех пряниками да орехами из своих рук оделил… Ласковый был барин, добрый.
На лето я
приехал домой. Жил то в Туле, то в Зыбине. Усиленно готовился
к экзаменам, а в часы отдыха писал задуманную повесть. Маруся окончила гимназию. Она собиралась поступить на Петербургские высшие женские курсы, но дела
родителей были очень расстроены, содержать ее в Петербурге они не могли. Маруся собиралась с осени поступить учительницей в семью соседнего помещика, чтобы принакопить денег на курсы.
Родители ее живут далеко в провинции; чтобы
приехать к ней, у них нет денег.
Находясь с полком в каком-то захолустье России, влюбился он в дочь небогатого дворянина Коростина, женился на ней без родительского благословения и, за неимением наличных денег,
приехал через год после свадьбы в Заборье, кинуться вместе с женой
к стопам оскорбленного
родителя…