Неточные совпадения
Алексей Александрович и не ждал его нынче и был удивлен его
приездом и еще более тем, что
доктор очень внимательно расспросил Алексея Александровича про его состояние, прослушал его грудь, постукал и пощупал печень.
Я не уехал ни на другой, ни на третий день. Дорогой на болотах и на реке Мае, едучи верхом и в лодке, при легких утренних морозах, я простудил ноги. На третий день по
приезде в Якутск они распухли.
Доктор сказал, что водой по Лене мне ехать нельзя, что надо подождать, пока пройдет опухоль.
Раньше
доктор изредка завертывал в клуб, а теперь бросил и это из страха скандала. Что стоило какому-нибудь пьяному купчине избить его, — личная неприкосновенность в Заполье ценилась еще слишком низко. Впрочем,
доктор приобрел благодаря этим злоключениям нового друга в лице учителя греческого языка только что открытой в Заполье классической прогимназии, по фамилии Харченко. Кстати, этот новый человек сейчас же по
приезде на место служения женился на Агнии Малыгиной, дополнив коллекцию малыгинских зятьев.
Доктор рассказал мне, что незадолго до моего
приезда, во время медицинского осмотра скота на морской пристани, у него произошло крупное недоразумение с начальником острова и что будто бы даже в конце концов генерал замахнулся на него палкой; на другой же день он был уволен по прошению, которого не подавал.
До
приезда генерал-губернатора я жил в Александровске, в квартире
доктора.
Такой это был простой и искренний привет, что не смешал он
доктора и не сконфузил, а только с самого его
приезда в Москву от этих слов ему впервые сделалось веселее и отраднее.
— Вот — почему! — заговорил
доктор быстро и неровно. — Вы исчезли из дому за час до ареста Николая. Вы уехали на завод, где вас знают как тетку учительницы. После вашего
приезда на заводе явились вредные листки. Все это захлестывается в петлю вокруг вашей шеи.
По
приезде в Гейдельберг Егор Егорыч серьезно расхворался и слег почти в постель. Сусанна Николаевна ужасно перепугалась и стала совещаться с Антипом Ильичом, не послать ли за
доктором.
Вскоре после того был накрыт ужин, на который пришел также и возвратившийся с своих хозяйственных хлопот
доктор. Искренне обрадованный
приездом Музы Николаевны, он с первых же слов отнесся к ней с вопросом...
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной
доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию в Москве: в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен в это придворное звание и явился на выход при
приезде императора Николая Павловича в Москву, то государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как в какие-нибудь коконы, в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
Приезд Зверева и Пилецкого был в Кузьмищеве совершенною неожиданностью. Первый их встретил проходивший по зале
доктор Сверстов. Узнав Мартына Степаныча, он радостно воскликнул...
Подъезжая к своей квартире, Бобров заметил свет в окнах. «Должно быть, без меня приехал
доктор и теперь валяется на диване в ожидании моего
приезда», — подумал он, сдерживая взмыленную лошадь. В теперешнем настроении Боброва
доктор Гольдберг был единственным человеком, присутствие которого он мог перенести без болезненного раздражения.
На другой день, поутру, мать моя должна была приехать к директору до
приезда к нему Камашева с рапортом, выпросить позволения приезжать ко мне в больницу два раза в день и потом вымолить обещание: отпустить меня в деревню на попечение родителей впредь до выздоровления, если
доктор найдет это нужным.
Доктор был совершенно убежден в необходимости дозволить свидание матери с сыном, особенно когда последний знал уже о ее
приезде, но не смел этого сделать без разрешения главного надзирателя или директора; он послал записки к обоим.
Это-то было то, чтò случилось с ним за два дня до
приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил
доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, чтò говорил
доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
Пьер, как это бòльшею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел, и на третий день своего
приезда, в то время как, он собрался в Киев, заболел и пролежал в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили
доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что
доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он всё-таки выздоровел.