Неточные совпадения
Приблизившись и узнав в лицо Нехлюдова (в остроге уже все знали Нехлюдова), унтер-офицер приложил пальцы
к фуражке и, остановившись подле Нехлюдова, сказал...
В то время как она, расстроенная огорчением от дочери и в расстройстве налившая много рому в свой пунш, уже давно храпела, Михаил Иваныч Сторешников ужинал в каком-то моднейшем ресторане с другими кавалерами, приходившими в ложу. В компании было еще четвертое лицо, — француженка, приехавшая с
офицером. Ужин
приближался к концу.
Он вдруг поднялся и со стаканом в руке — гг.
офицеры сильно подпили, и вся скатерть перед ними была установлена бутылками —
приблизился к тому столу, за которым сидела Джемма.
В одну минуту из небольшой густой колонны составилось порядочное каре, которое продолжало медленно подвигаться вперед. Меж тем неприятельская конница, как громовая туча,
приближалась к отступающим. Не доехав шагов полутораста до каре, она остановилась; раздалась громкая команда французских
офицеров, и весь эскадрон латников, подобно бурному потоку, ринулся на небольшую толпу бесстрашных русских воинов.
Недоверчивый, жестокий блеск зажегся в глазах
офицера. Он весь перегнулся вперед с кровати и наклонил ухо по направлению
к двери. Чьи-то многочисленные шаги, очевидно, непривычные
к осторожности,
приближались по коридору и вдруг затихли у двери.
Офицер, устыдясь своего малодушия, начал понемногу
приближаться к столу.
Катер, в котором сидели адмирал, капитан и флаг-офицер, быстро
приближался к парадному трапу «Коршуна». За катером шел капитанский вельбот.
Однако ничто не предвещало «штормяги», как выражался старший штурман, и «Коршун» благополучно
приближался к берегам Японии. И чем ближе было Хакодате, тем озабоченнее становился старший
офицер.
A немец все
приближался и
приближался по направлению беспомощно распростертого Павла Павловича. Теперь он вынул саблю изо рта и опираясь на нее, стал тяжело приподниматься на ноги. Вот он поднялся с трудом и шагнул еще и еще раз
к Любавину. Вот порылся в кобуре, достал оттуда револьвер и стал целить прямо в грудь русскому
офицеру.
На нем был изображен гвардейский
офицер, черты которого были странным образом поразительно похожи на его собственные, в чем он мог как нельзя лучше удостовериться,
приблизившись к большому зеркалу.
Она не терпела мужа, которого навязали ей «проклятые» министры и жаловалась на свою судьбу ловкому красавцу, саксонскому посланнику Линару. Кроме этого единственного, преданного ей, но сравнительно бессильного человека, был еще другой, уже совершенно ничтожный и слабый, не смевший
к ней даже
приблизиться, но безумно влюбленный в герцогиню и готовый за нее пойти в огонь и в воду — это был молодой гвардейский
офицер Глеб Алексеевич Салтыков, пользовавшийся покровительством Черкасского.
Гордились своим командиром и
офицеры. Особенно благоговел перед Александром Васильевичем Николай Петрович Лопухин. Он видел в нем свой идеал и старался не только исполнением, но даже предупреждением его распоряжений всецело понять их дух и целью
приблизиться к этому идеалу.