Неточные совпадения
Анализуя свое чувство и сравнивая его с
прежними, она ясно видела, что не была бы влюблена в Комисарова, если б он не спас жизни
Государя, не была бы влюблена в Ристич-Куджицкого, если бы не было Славянского вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звук его голоса с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за его характер и мягкие белые руки с напухшими жилами.
— Кто, Михеев умер? — сказал Собакевич, ничуть не смешавшись. — Это его брат умер, а он преживехонький и стал здоровее
прежнего. На днях такую бричку наладил, что и в Москве не сделать. Ему, по-настоящему, только на одного
государя и работать.
Одним словом, милостивый
государь, я уполномочен вам объявить, что если за сим последует повторение или хоть что-нибудь похожее на
прежний поступок, то найдены будут немедленно средства вас усмирить, весьма скорые и верные, могу вас уверить.
Следственная комиссия, составленная генерал-губернатором, не понравилась
государю; он назначил новую под председательством князя Сергея Михайловича Голицына. В этой комиссии членами были: московский комендант Стааль, другой князь Голицын, жандармский полковник Шубинский и
прежний аудитор Оранский.
— Одолжение, во-первых, состоит в том, что поелику вы, милостивый
государь, последним поступком вашим — не помню тоже в какой пьесе говорится — наложили на себя печать недоверия и очень может быть, что в одно прекрасное утро вам вдруг вздумается возвратиться к
прежней идиллической вашей любви, то не угодно ли будет напредь сего выдать мне вексель в условленных пятидесяти тысячах, который бы ассюрировал меня в дальнейших моих действиях?
— Да кому ж она люба, батюшка-государь? С того часу, как вернулися мы из Литвы, всё от нее пошли сыпаться беды на боярина моего. Не будь этих, прости господи, живодеров, мой господин был бы по-прежнему в чести у твоей царской милости.
Заслужил ты себе истязания паче смерти; но великий
государь, помня
прежние доблести твои, от жалости сердца, повелел тебя, особно от других и минуя прочие муки, скорою смертью казнить, голову тебе отсечь, остатков же твоих на его государский обиход не отписывать!
— Ведомо, — отвечал Серебряный и нахмурился. — Я шел сюда и думал, что опричнине конец, а у вас дела хуже
прежнего. Да простит бог
государю! А тебе грех, Борис Федорыч, что ты только молчишь да глядишь на все это!
— Боярин, — ответил Вяземский, — великий
государь велел тебе сказать свой царский указ: «Боярин Дружина! царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает с тебя гнев свой, сымает с главы твоей свою царскую опалу, милует и прощает тебя во всех твоих винностях; и быть тебе, боярину Дружине, по-прежнему в его, великого
государя, милости, и служить тебе и напредки великому
государю, и писаться твоей чести по-прежнему ж!»
Каждый знаменитый боярин и воевода пожелает быть царем русским; начнутся крамолы, восстанут новые самозванцы, пуще
прежнего польется кровь христианская, и отечество наше, обессиленное междоусобием, не могущее противустать сильному врагу, погибнет навеки; и царствующий град, подобно святому граду Киеву, соделается достоянием иноверцев и отчиною короля свейского или врага нашего, Сигизмунда, который теперь предлагает нам сына своего в законные
государи, а тогда пришлет на воеводство одного из рабов своих.
Любимец трех
государей [Любимец трех
государей — Александра I, Николая I и Александра II.], Михайло Борисович в
прежнее суровое время как-то двоился: в кабинете своем он был друг ученых и литераторов и говорил в известном тоне, а в государственной деятельности своей все старался свести на почву законов, которые он знал от доски до доски наизусть и с этой стороны, по общему мнению, был непреоборим.
Государь, угадывая истинную причину его отсутствия, писал герцогу, что он ни в чем неволить Ибрагима не намерен, что предоставляет его доброй воле возвратиться в Россию или нет, но что во всяком случае он никогда не оставит
прежнего своего питомца.
6 декабря, на именинах у кого-то из соседей, где находились, между прочим, все белебеевские чиновники и живший в этом городке
прежний наш губернатор М. А. Наврозов, получили мы известие, что
государь Александр Павлович скончался в Таганроге.
Это ни для кого не было большою тайной, но все-таки «купанье» иногда обращало на себя внимание
государя и великого князя, и тогда производилось «освежение личного состава», от чего, впрочем, дело нисколько не выигрывало, ибо лица, вновь прибывающие для освежения, немедленно же ощущали совершенную невозможность противостоять общему направлению и вскоре же, без всякого протеста, становились такими же, как и
прежние.
Сначала думали, что это ошибка, но потом достоверно узнали, что
государь именно велел послать подарки Яковлеву и Семеновой, и когда ему напомнили о Шушерине, он повторил
прежнее приказание.
— Да как вам доложить, Виктор Павлович, строгости, не строгости, а на счет
прежнего вольного духа — крышка.
Государь шутить не любит; он на улице за один раз офицера в солдаты разжаловал, а солдата в офицеры произвел…
— Граф просит меня об одной милости у
государя — оставить вас на
прежнем месте в Новгороде, обещая уже более не беспокоить
государя о назначении ему врача. Скажите, пожалуйста, что за причина столь быстрого и крутого поворота? Может быть, вы сами умоляли графа остаться в Новгороде?
Измайловский полк в особенности был перетасован, и этим объясняется такое согласие
государя вернуть в него
прежнего офицера.
«Все, все вы русские! Не давать врагу верха, бить его и гнать по-прежнему! С Богом! Идите и делайте во славу России и ее самодержца,
государя».
— Что ж, что помиловал?.. Коли они тебе очи отвели, так милость к ним на гнев должна обратиться, по справедливости. Ужель дозволишь, великий
государь, им над тобой в кулак посмеиваться, мы-де, по-прежнему, царем ворочаем; кого захотим, того он и милует, не разобрав даже путем — кого…
Но, увы, для второго разрешения этой дилеммы у ней не было
прежней силы. Она решилась на первое, думая, что в разлуке
государь более оценит ее общество.
Да и на самом деле гвардейские офицеры должны были позабыть свой
прежний изнеженный образ жизни, приучить себя вставать рано, быть до света в мундирах, перестать кутаться в шубы и муфты, разъезжать, по примеру вельмож, в каретах с егерями и гайдуками, но наравне с солдатами должны были быть ежедневно в строю, ходить в одних мундирах пешком или ездить на извозчиках и на своих лошадях в одиночку, и несмотря на зимнюю стужу и сильные морозы, учиться ружейным приемам и упражняться в них в присутствии самого
государя.
— И полноте… Заслугам вашим обязаны вы, а не лицам…
Государь сам ведь открыл ваши
прежние заслуги… Я и никто тут не при чем…
— Ноне не
прежнее время…
Государь встает и ложится рано… Я вот к вам поехал, а его величество уж удалился в опочивальню.
Через очень короткое время он схоронил своего благодетеля-государя, а за ним и сам сошел с поприща государственной деятельности и потерял
прежнее могущество.
Граф Литта, главный виновник столь приятного для
государя события, оттеснил всех
прежних любимцев императора, за исключением графа Ивана Павловича Кутайсова, и получил огромное значение при русском дворе.
Семен Павлович с ужасом думал о роковой связи, которая с минуты на минуту могла быть открыта графом Алексеем Андреевичем, хотя и не
прежним властным распорядителем служащих, но все же могущим путем личного письма к
государю погубить такую мелкую сошку, как полковой лекарь, да еще и за несомненную вину, за безнравственность.
Не осуществились мечты
государя и о восстановлении
прежних законных порядков в Европе.
Одни из них, для того, чтобы, представившись новому
государю, обратить на себя его милостивое внимание; другие являлись сюда с политическими целями, домогаясь удержать в присоединенном крае
прежние порядки; третьи приезжали хлопотать по своим частным делам и тяжбам и, наконец, четвертые навещали Петербург с целью приискать для себя в России богатых и знатных невест.
— Подойди поближе, молодчик! Я надеюсь, что ты будешь нам верный слуга!.. У кого накипело в груди от неправды бояр,
прежних властителей, тот не может не желать, чтобы великий
государь наш скорее дал расчет всяческим кровопийцам.
«Кланяемся тебе, Господину нашему, Князю Великому, а
государем не зовем. Суд твоим наместникам оставляем на стороне, на Городище, и по
прежним известным тебе условиям; дозволяем им править делами нашими, вместе с нашими посадниками и боярами, но твоего суда полного и тиунов твоих не допускаем и дворища Ярославлева тебе на даем; хотим же жить с тобою, Господином, хлебосольно, согласно, любезно, по договору, утвержденному с обеих сторон по Коростыне, в недавнем времени.
Хотя
государь Николай Павлович был, несомненно, расположен к нему, хотя он был любимцем императрицы Марии Федоровны, знавшей, как привязан был к нему ее покойный сын, но все же граф Аракчеев хорошо понимал, что ему теперь придется разделить влияние на ход государственных дел с новыми, близкими
государю людьми, людьми другой школы, другого направления, которые не простят ему его
прежнего могущества, с которыми ему придется вести борьбу, и еще неизвестно, на чью сторону станет
государь.
«Кланяемся тебе, Господину нашему, Князю Великому, а
государем не зовем. Суд твоим наместникам оставляем на стороне, на Городище, и по
прежним известным тебе условиям; дозволяем им править делами нашими, вместе с нашими посадниками и боярами, но твоего суда полного и тиунов твоих не допускаем и дворища Ярославлева тебе не даем; хотим же жить с тобою, Господином, хлебосольно, согласно, любезно, по договору, утвержденному с обоих сторон по Коростыне, в недавнем времени».
После отъезда
государя из Москвы, московская жизнь потекла
прежним обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву.
— Уверьте от моего имени императора Александра, — сказал он взяв шляпу, — что я ему предан по-прежнему: я знаю его совершенно и весьма высоко ценю его высокие качества. Je ne vous retiens plus, général, vous recevrez ma lettre à l’Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к
государю.] — И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной всё бросилось вперед и вниз по лестнице.
По смыслу указа 20-го года видно ясно, что
государю было известно, как духовенство многократно было увещеваемо жить нравственнее, но что все эти многие и долгие увещания и убеждения многих
прежних лет на наших духовных «не имеют желаемого действия не от чего иного, как от слабого за ними надзора и от несоблюдения мер, установленных к истреблению в духовенстве пороков».
— Мне просить
государя! — сказал Денисов голосом, которому он хотел придать
прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезною раздражительностью. — О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь; я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот и пишу: «ежели бы я был казнокрад…»
И чувство восторга и любви к
государю с
прежнею силою воскресло в душе Ростова.
Но попы и московские дьяки издавна славились своею искательностью, а есть еще народ, община, т. е. прихожане церкви Всемилостивого Спаса в Наливках. Тут свой толк и свой независимый разум. Они и сказались, только престранно: прихожане Спаса в Наливках в числе 42 «персон» подали от себя на высочайшее имя прошение, в котором молили: «повели, всемилостивый
государь, нашему приходскому попу Кирилле Федорову при оной нашей церкви служить по-прежнему, понеже он нам, приходским людям и вкладчикам, всем удобен».
«Вели,
государь, сие мое челобитье в синоде принять и не вели,
государь, в монастыре в монашеский чин меня безвинно постригать: а вели,
государь, милостивый указ учинить и возвратить меня по указу по-прежнему в Москву».