— Хотя бы и так Павел Иларионович! я выразился сейчас, что прискорбно видеть это; но, как
представитель компании, я должен радоваться. По крайности, промысловые люди взялись за ум и хотят сохранить отечеству такое благо, как леса Поволжья.
— Другое дело — заохотить
представителя компании, этого Теркина. Если же ему самому приглянется и ваша усадьба с парком, то надо будет на этом особенно поиграть. Вряд ли у него есть свои большие деньги. Разгорятся у него глаза на усадьбу — мой совет: продать ему как можно сходнее.
— Неужели же от двух вотчин Ивана Захарыча ничего не останется? Мне неловко спрашивать об этом. Я —
представитель компании, которой ваш брат предлагает свой лес и даже — вам это, вероятно, известно — и эту усадьбу с парком. Если мы поладим, он получит самую высшую цену по здешним местам… Но только, почтеннейшая Павла Захаровна, надо устранить всяких ненужных посредников и маклаков.
Неточные совпадения
В станционном зале мы нашли многочисленную
компанию, которая ела, пила и вела шумную беседу. По объяснению буфетчика,
компанию составляли
представители весьегонской интеллигенции, которые устроили кому-то проводы. Не успели мы проглотить по рюмке водки, как начались тосты. Застучали стулья, пирующие встали, и один из них звонко и торжественно провозгласил...
Когда кто-то из офицеров купил на улице за 5 центов карикатуру и привез в кают-компанию, все весело смеялись над рекламой, ловко придуманной по случаю прихода русского корвета Джефри Уильстоком и К°, о магазине которого никто не имел ни малейшего понятия. Тем не менее по этому поводу приезжали
представители двух влиятельных в С.-Франциско газет и просили не сердиться на эту глупую карикатуру-рекламу.
— В вас, почтеннейший Василий Иваныч, — говорил Низовьев, тихо улыбаясь, сквозь дым папиросы со слащавым запахом, — мне приятно было видеть
представителя новой генерации деловых людей на европейский образец. Вы берете товар лицом. Мне нет надобности продавать дачу за бесценок. Если она не найдет себе такого покупателя, как ваша
компания, на сруб у меня ее купят на двадцать процентов дороже.
— Понимаю!.. Видите, Иван Захарыч… — Первач стал медленно потирать руки, — по пословице: голенький — ох, а за голеньким — Бог… Дачу свою Низовьев, — я уже это сообщил и сестрице вашей, — продает новой
компании… Ее
представитель — некий Теркин. Вряд ли он очень много смыслит. Аферист на все руки… И писали мне, что он сам мечтает попасть поскорее в помещики… Чуть ли он не из крестьян. Очень может быть, что ему ваша усадьба с таким парком понравится. На них вы ему сделаете уступку с переводом долга.
— Продает
компании… про которую я уже вам сообщал. На днях ждут сюда
представителя этой
компании. Говорят — первоклассный делец и воротила. Из мужиков, но с образованием. А фамилия — самая такая простонародная: Теркин.
А я —
представитель потерпевшей
компании — махнул рукой, хотя, каюсь, сгоряча сам хотел начать расследование — почему это завод загорелся точно свеча, когда работы в нем никакой не было!
Записку Звереву он написал сдержанно, хотя и на „ты“; сказал в ней, что желательно было бы повидаться после десяти с лишком лет, и не скрыл своего теперешнего положения — главного
представителя лесной
компании.