Неточные совпадения
У каждого помещика
Сто гончих в напуску,
У каждого
по дюжине
Борзовщиков
верхом,
При каждом с кашеварами,
С провизией обоз.
Как ни отбивались стрельчата, как ни отговаривалась сама Домашка, что она"против опчества идти не смеет", но сила,
по обыкновению, взяла
верх.
Уважение к старшим исчезло; агитировали вопрос, не следует ли,
по достижении людьми известных лет, устранять их из жизни, но корысть одержала
верх, и порешили на том, чтобы стариков и старух продать в рабство.
Сверх сего, новая претендентша имела высокий рост, любила пить водку и ездила
верхом по-мужски.
Читала ли она, как героиня романа ухаживала за больным, ей хотелось ходить неслышными шагами
по комнате больного; читала ли она о том, как член парламента говорил речь, ей хотелось говорить эту речь; читала ли она о том, как леди Мери ехала
верхом за стаей и дразнила невестку и удивляла всех своею смелостью, ей хотелось это делать самой.
— Как хорошо
верхом на степной лошади скакать
по степи. А? Не правда ли? — говорил он.
— Должно дома, — сказал мужик, переступая босыми ногами и оставляя
по пыли ясный след ступни с пятью пальцами. — Должно дома, — повторил он, видимо желая разговориться. — Вчера гости еще приехали. Гостей — страсть…. Чего ты? — Он обернулся к кричавшему ему что-то от телеги парню. — И то! Даве тут проехали все
верхами жнею смотреть. Теперь должно дома. А вы чьи будете?..
Солнце уже спускалось к деревьям, когда они, побрякивая брусницами, вошли в лесной овражек Машкина
Верха. Трава была
по пояс в середине лощины, и нежная и мягкая, лопушистая, кое-где
по лесу пестреющая Иваном-да-Марьей.
В первую минуту ей показалось неприлично, что Анна ездит
верхом. С представлением о верховой езде для дамы в понятии Дарьи Александровны соединялось представление молодого легкого кокетства, которое,
по ее мнению, не шло к положению Анны; но когда она рассмотрела ее вблизи, она тотчас же примирилась с ее верховою ездой. Несмотря на элегантность, всё было так просто, спокойно и достойно и в позе, и в одежде, и в движениях Анны, что ничего не могло быть естественней.
Возвратясь домой, я сел
верхом и поскакал в степь; я люблю скакать на горячей лошади
по высокой траве, против пустынного ветра; с жадностью глотаю я благовонный воздух и устремляю взоры в синюю даль, стараясь уловить туманные очерки предметов, которые ежеминутно становятся все яснее и яснее.
Крик, шум, выстрелы; только Казбич уж был
верхом и вертелся среди толпы
по улице, как бес, отмахиваясь шашкой.
Мы сели
верхом; Вернер уцепился за поводья обеими руками, и мы пустились, — мигом проскакали мимо крепости через слободку и въехали в ущелье,
по которому вилась дорога, полузаросшая высокой травой и ежеминутно пересекаемая шумным ручьем, через который нужно было переправляться вброд, к великому отчаянию доктора, потому что лошадь его каждый раз в воде останавливалась.
И опять
по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и
по ту сторону и
по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.] солдат
верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие
по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Под ним (как начинает капать
Весенний дождь на злак полей)
Пастух, плетя свой пестрый лапоть,
Поет про волжских рыбарей;
И горожанка молодая,
В деревне лето провождая,
Когда стремглав
верхом она
Несется
по полям одна,
Коня пред ним остановляет,
Ремянный повод натянув,
И, флер от шляпы отвернув,
Глазами беглыми читает
Простую надпись — и слеза
Туманит нежные глаза.
По заслугам и просьбе отца ее, кларнетиста Саввы, дед мой взял ее в
верх — находиться в числе женской прислуги бабушки.
По дороге на
верх я забежал на террасу. У дверей на солнышке, зажмурившись, лежала любимая борзая собака отца — Милка.
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов своих и подходя к нему с растопыренными руками. — Вот что мы сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские инженеры, а потому
по дорогам везут много кирпичу и камней. Пан пусть ляжет на дне воза, а
верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий с виду, и потому ему ничего, коли будет тяжеленько; а я сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
По степи, не в дальнем расстоянии от крепости, разъезжали человек двадцать
верхами.
Мысль о скорой разлуке со мною так поразила матушку, что она уронила ложку в кастрюльку и слезы потекли
по ее лицу. Напротив того, трудно описать мое восхищение. Мысль о службе сливалась во мне с мыслями о свободе, об удовольствиях петербургской жизни. Я воображал себя офицером гвардии, что,
по мнению моему, было
верхом благополучия человеческого.
Между прочим, он сообщил, что губернатор, Бурдалу, приказал своим чиновникам
по особым поручениям носить шпоры, на случай если он пошлет их куда-нибудь, для скорости,
верхом.
И вот он трясется в развинченной бричке,
по избитой почтовой дороге от Боровичей на Устюжну. Сквозь туман иногда брызгает на колени мелкий, холодный дождь, кожаный
верх брички трясется, задевает голову, Самгин выставил вперед и открыл зонтик, конец зонтика, при толчках, упирается в спину старика возничего, и старик хрипло вскрикивает...
— Все — старо, все! — угрюмо откликнулся Попов и продолжал: — Ему, Софрону, было семьдесят три года, а он
верхом ездил
по двадцать, тридцать верст и пил водку без всякой осторожности.
Они толпились на вокзале, ветер гонял их
по улицам, группами и
по одному, они шагали пешком, ехали
верхом на лошадях и на зеленых телегах, везли пушки, и всюду в густой, холодно кипевшей снежной массе двигались, мелькали серые фигуры, безоружные и с винтовками на плече, горбатые, с мешками на спинах.
— Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой почти до пояса, с глазами быка и такой же силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит
по лестнице на крышу и, развязав, посадит
верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как!
Когда Самгин выбежал на двор, там уже суетились люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую лестницу,
верхом на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в одних носках, в черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая
по рукам от кисти к локтям; он вонзил топор в крышу и, обрывая обшлага, заревел...
Снова начал капать дождь. Самгин взял извозчика, спрятался под кожаный
верх пролетки. Лошадь бежала тихо, уродливо подпрыгивал ее круп, цокала какая-то развинченная железина,
по коже над головой седока сердито барабанил дождь.
Затем некоторое время назойливо барабанил дождь
по кожаному
верху экипажа, журчала вода, стекая с крыш, хлюпали в лужах резиновые шины, экипаж встряхивало на выбоинах мостовой, сосед толкал Самгина плечом, извозчик покрикивал...
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить
по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал
верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
А иногда он проснется такой бодрый, свежий, веселый; он чувствует: в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть на крышу, то сесть на савраску да поскакать в луга, где сено косят, или посидеть на заборе
верхом, или подразнить деревенских собак; или вдруг захочется пуститься бегом
по деревне, потом в поле,
по буеракам, в березняк, да в три скачка броситься на дно оврага, или увязаться за мальчишками играть в снежки, попробовать свои силы.
Кузина твоя увлеклась по-своему, не покидая гостиной, а граф Милари добивался свести это на большую дорогу — и говорят (это папа разболтал), что между ними бывали живые споры, что он брал ее за руку, а она не отнимала, у ней даже глаза туманились слезой, когда он, недовольный прогулками
верхом у кареты и приемом при тетках, настаивал на большей свободе, — звал в парк вдвоем, являлся в другие часы, когда тетки спали или бывали в церкви, и, не успевая, не показывал глаз
по неделе.
— А ты не слушай его: он там насмотрелся на каких-нибудь англичанок да полячек! те еще в девках одни ходят
по улицам, переписку ведут с мужчинами и
верхом скачут на лошадях. Этого, что ли, братец хочет? Вот постой, я поговорю с ним…
Он послал ей рукой поцелуй и получил в ответ милый поклон. Раза два он уже подъезжал
верхом к ее окну и заговорил с ней, доложив ей, как она хороша, как он
по уши влюблен в нее.
Папашу оставляли в покое, занимались музыкой, играли, пели — даже не брали гулять, потому что (я говорю тебе это
по секрету, и весь Петербург не иначе, как на ухо, повторяет этот секрет), когда карета твоей кузины являлась на островах, являлся тогда и Милари,
верхом или в коляске, и ехал подле кареты.
Райский ничего, впрочем, не замечал, кроме ее. Он старался развлекаться, ездил
верхом по полям, делал даже визиты.
— Да как это ты подкрался: караулили, ждали, и всё даром! — говорила Татьяна Марковна. — Мужики караулили у меня
по ночам. Вот и теперь послала было Егорку
верхом на большую дорогу, не увидит ли тебя? А Савелья в город — узнать. А ты опять — как тогда! Да дайте же завтракать! Что это не дождешься? Помещик приехал в свое родовое имение, а ничего не готово: точно на станции! Что прежде готово, то и подавайте.
День был чрезвычайно ясный; стору у Макара Ивановича не поднимали обыкновенно во весь день,
по приказанию доктора; но на окне была не стора, а занавеска, так что самый
верх окна был все-таки не закрыт; это потому, что старик тяготился, не видя совсем, при прежней сторе, солнца.
Среди круга многие катались
верхом, а
по обеим сторонам экипажей,
по аллее и
по полю, шли непрерывной толпой тагалы и тагалки домой из гавани, с фабрик, с работы.
Белых жителей не видно
по улицам ни души: еще было рано и жарко, только черные бродили кое-где или проезжали
верхом да работали.
Третьего дня наши ездили в речку и видели там какого-то начальника, который приехал
верхом с музыкантами. Его потчевали чаем, хотели подарить сукна, но он, поблагодарив, отказался, сказав, что не смеет принять без разрешения высшего начальства, что у них законы строги и
по этим законам не должно брать подарков.
Мы отлично уснули и отдохнули. Можно бы ехать и ночью, но не было готового хлеба, надо ждать до утра, иначе нам, в числе семи человек, трудно будет продовольствоваться
по станциям на берегах Маи. Теперь предстоит ехать шестьсот верст рекой, а потом опять сто восемьдесят верст
верхом по болотам. Есть и почтовые тарантасы, но все предпочитают ехать
верхом по этой дороге, а потом до Якутска на колесах, всего тысячу верст. Всего!
Им сопутствуют иногда жены — и все переносят: ездят
верхом, спят если не в поварнях, так под открытым небом, и живут
по многим месяцам в пустынных, глухих уголках, и не рассказывают об этом, не тщеславятся.
Ведь надо ехать
верхом по утесам, через пропасти,
по узеньким тропинкам.
«Где же вы бывали?» — спрашивал я одного из них. «В разных местах, — сказал он, — и к северу, и к югу, за тысячу верст, за полторы, за три». — «Кто ж живет в тех местах, например к северу?» — «Не живет никто, а кочуют якуты, тунгусы, чукчи. Ездят
по этим дорогам
верхом, большею частью на одних и тех же лошадях или на оленях.
По колымскому и другим пустынным трактам есть, пожалуй, и станции, но какие расстояния между ними: верст
по четыреста, небольшие — всего
по двести верст!»
Ночью во сне я почувствовал, что как будто еду опять
верхом, скачу опять
по рытвинам: это потащили нас
по реке.
Он приехал
верхом на беленькой стелленбошской лошадке, в своей траурной шляпе, с улыбкой вошел в комнату и, опираясь на бич, по-прежнему остановился у дверей.
Мы сделали восемьсот верст: двести
верхом да шестьсот
по Мае; остается до Якутска четыреста верст.
«Все это неправда, — возразила одна дама (тоже бывалая, потому что там других нет), — я сама ехала в качке, и очень хорошо. Лежишь себе или сидишь; я даже вязала дорогой. А
верхом вы измучитесь
по болотам; якутские седла мерзкие…»
Далее,
по рекам Мае и Алдану, спускаются в лодках верст шестьсот, потом сто восемьдесят верст опять
верхом,
по болотам, наконец, остальные верст двести пятьдесят, до Якутска, на телегах.
Плавание
по Охотскому морю. — Китолов. — Петровское зимовье. — Аянские утесы и рейд. — Сборы в путь. — Верховая езда. — Восхождение на Джукджур. — Горы и болота. — Нелькан и река Мая. — Якуты и русские поселенцы. — Опять
верхом. — Леса и болота. — Юрты. — Телеги.
Вглядывался я и заключил, что это равнодушие — родня тому спокойствию или той беспечности, с которой другой Фаддеев, где-нибудь на берегу,
по веревке, с топором, взбирается на колокольню и чинит шпиц или сидит с кистью на дощечке и болтается в воздухе, на
верху четырехэтажного дома, оборачиваясь, в размахах веревки, спиной то к улице, то к дому.