Неточные совпадения
Схватка произошла в тот же день за вечерним чаем. Павел Петрович сошел в гостиную уже
готовый к бою, раздраженный и решительный. Он ждал только предлога, чтобы накинуться на врага; но предлог долго не представлялся. Базаров вообще говорил мало в присутствии «старичков Кирсановых» (так он называл обоих братьев), а в тот вечер он
чувствовал себя не в духе и молча выпивал чашку за чашкой. Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец.
Он долго думал в этом направлении и,
почувствовав себя настроенным воинственно,
готовым к бою, хотел идти к Алине, куда прошли все, кроме Варавки, но вспомнил, что ему пора ехать в город. Дорогой на станцию, по трудной, песчаной дороге, между холмов, украшенных кривеньким сосняком, Клим Самгин незаметно утратил боевое настроение и, толкая впереди
себя длинную тень свою, думал уже о том, как трудно найти
себя в хаосе чужих мыслей, за которыми скрыты непонятные чувства.
Он все более часто
чувствовал себя в области прочитанного, как в магазине
готового платья, где, однако, не находил для
себя костюма по фигуре.
«Нет, это не ограниченность в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо в
готовые прочные формы. Заслуга человека тут —
почувствовать и удержать в
себе эту красоту природной простоты и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее, верить в нее, быть искренним, понимать прелесть правды и жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь сердце и дорожить этой силой, если не выше силы ума, то хоть наравне с нею.
Он и знание — не знал, а как будто видел его у
себя в воображении, как в зеркале,
готовым,
чувствовал его и этим довольствовался; а узнавать ему было скучно, он отталкивал наскучивший предмет прочь, отыскивая вокруг нового, живого, поразительного, чтоб в нем самом все играло, билось, трепетало и отзывалось жизнью на жизнь.
Рабочие — их было человек 20 — и старики и совсем молодые, все с измученными загорелыми сухими лицами, тотчас же, цепляя мешками за лавки, стены и двери, очевидно
чувствуя себя вполне виноватыми, пошли дальше через вагон, очевидно,
готовые итти до конца света и сесть куда бы ни велели, хоть на гвозди.
Все это, по — видимому, нимало не действовало на Дешерта. Это была цельная крепостническая натура, не признававшая ничего, кроме
себя и своей воли… Города он не любил: здесь он
чувствовал какие-то границы, которые вызывали в нем постоянное глухое кипение,
готовое ежеминутно прорваться… И это-то было особенно неприятно и даже страшно хозяевам.
Особенно боялись его глаз, — маленькие, острые, они сверлили людей, точно стальные буравчики, и каждый, кто встречался с их взглядом,
чувствовал перед
собой дикую силу, недоступную страху,
готовую бить беспощадно.
Эта скачка очень полезна; она поддерживает во мне жизнь, как рюмка водки поддерживает жизнь в закоснелом пьянице. Посмотришь на него: и руки и ноги трясутся, словно весь он ртутью налит, а выпил рюмку-другую — и пошел ходить как ни в чем не бывало. Точно таким образом и я: знаю, что на мне лежит долг, и при одном этом слове
чувствую себя всегда
готовым и бодрым. Не из мелкой корысти, не из подлости действую я таким образом, а по крайнему разумению своих обязанностей, как человека и гражданина.
—
Чувствуешь ли ты в
себе столько силы, — сказал он мне, — чтоб быть всегда озлобленным, всегда
готовым бодро и злокачественно следовать указанию перста моего?
Часа через два мы были уже обсушены и обогреты, а когда Марья-вдова накормила нас яичницей, то все ночные злоключения забылись, и мы
почувствовали себя так хорошо, как будто всю жизнь провели в мундирах,
готовые защищать свои дворянские права.
Как ни старался Юрий уверить самого
себя, что, преклонив к покорности нижегородцев, он исполнит долг свой и спасет отечество от бедствий междоусобной войны, но, несмотря на все убеждения холодного рассудка, он
чувствовал, что охотно бы отдал половину своей жизни, если б мог предстать пред граждан нижегородских не посланником пана Гонсевского, но простым воином,
готовым умереть в рядах их за свободу и независимость России.
Он ушёл из церкви,
чувствуя себя добрым и
готовый помириться с Бубновым, Долгановым, со всеми учениками.
Он говорил не уставая, а когда дошёл до момента встречи с Маклаковым, вдруг остановился, как перед ямой, открыл глаза, увидал в окне тусклый взгляд осеннего утра, холодную серую бездонность неба. Тяжело вздохнул, выпрямился,
почувствовал себя точно вымытым изнутри, непривычно легко, приятно пусто, а сердце своё —
готовым покорно принять новые приказы, новые насилия.
Сколь ни привык Плодомасов к рабскому пресмыкательству перед
собою, но такое долгое и робкое ползанье уже и ему не нравилось: он
чувствовал, что так долго безмолвствует человек тогда, когда ему страшно разомкнуть уста свои. Плодомасову вдруг вступило на мысль, что пресмыкающийся перед ним земский является к нему чьим-то послом с недобрыми вестями, и густые серо-бурые брови насупились и задвигались, сходясь одна с другою, как сходятся два сердитые и
готовые броситься один на другого медведи.
Не видя её, он
чувствовал необходимость освободить её мысль из уродливых пут, но Варенька являлась — и он забывал о своём решении. Иногда он замечал за
собой, что слушает её так, точно желает чему-то научиться у неё, и сознавал, что в ней было нечто, стесняющее свободу его ума. Случалось, что он, имея уже
готовым возражение, которое, ошеломив её своею силой, убедило бы в очевидности её заблуждений, — прятал это возражение в
себе, как бы боясь сказать его. Поймав
себя на этом, он думал...
Но и в санях он никак не мог согреться. Сначала он дрожал всем телом, потом дрожь прошла, и он понемногу стал терять сознание. Умирал он или засыпал — он не знал, но
чувствовал себя одинаково
готовым на то и на другое.
Когда он еще только входил в низкую сводчатую дверь колокольни и сразу попадал во тьму и сухой холод каменных переходов, он
чувствовал себя отрешенным от всего, что составляло его жизнь, и
готовым к восприятию чего-то великого, радостного и таинственного, чего нельзя передать словами.
Это уже давно
чувствовали и другие, но только они не были так решительны и не смели сказать того, что сказал им Горданов; но зато же Павел Николаевич нашел
себе готовую большую поддержку.
Между тем в этой глупости
чувствую в
себе… какой-то перелом… словом, какое-то иго отпадает пред
готовой могилой…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед
себя княжну, княжна Марья
чувствовала уже в горле своем
готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление
себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением
чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и
готовым только на одно доброе.
Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не
чувствует еще
себя достаточно
готовым.