Неточные совпадения
Месяца три назад хозяйственные дела молодой
матери были совсем плохи. Из денег, оставленных Лонгреном, добрая половина ушла на лечение после трудных родов, на заботы о здоровье новорожденной; наконец
потеря небольшой, но необходимой для жизни суммы заставила Мери попросить в долг денег у Меннерса. Меннерс держал трактир, лавку и считался состоятельным человеком.
Болезнь
матери его занимала меня совсем, и
потеря сия была для меня тогда невелика.
Я думала: «Я умерла для семьи,
Всё милое, всё дорогое
Теряю… нет счета печальных
потерь!..»
Мать как-то спокойно сидела,
Казалось, не веря еще и теперь,
Чтоб дочка уехать посмела,
И каждый с вопросом смотрел на отца.
Не веря согласию моего отца и
матери, слишком хорошо зная свое несогласие, в то же время я вполне поверил, что эта бумага, которую дядя называл купчей крепостью, лишает меня и сестры и Сергеевки; кроме мучительной скорби о таких великих
потерях, я был раздражен и уязвлен до глубины сердца таким наглым обманом.
Во время рассказа Валахиной о
потере мужа я еще раз вспомнил о том, что я влюблен, и подумал еще, что, вероятно, и
мать уже догадалась об этом, и на меня снова нашел припадок застенчивости, такой сильной, что я чувствовал себя не в состоянии пошевелиться ни одним членом естественно.
После этой
потери юг утратил для нас с
матерью свое значение, и мы потянулись с нею на север.
Скоро нас выпустили на траву. С этой поры я узнал новые радости, которые мне заменили
потерю любви моей
матери. У меня были подруги и товарищи, мы вместе учились есть траву, ржать так же, как и большие, и, подняв хвосты, скакать кругами вокруг своих
матерей. Это было счастливое время. Мне всё прощалось, все меня любили, любовались мною и снисходительно смотрели на всё, что бы я ни сделал. Это продолжалось не долго. Тут скоро случилось со мной ужасное. — Мерин вздохнул тяжело-тяжело и пошел прочь от лошадей.
— Юрий, успокойся… видишь, я равнодушно смотрю на
потерю всего, кроме твоей нежности… я видела кровь, видела ужасные вещи, слышала слова, которых бы ангелы испугались… но на груди твоей всё забыто: когда мы переплывали реку на коне, и ты держал меня в своих объятиях так крепко, так страстно, я не позавидовала бы ни царице, ни райскому херувиму… я не чувствовала усталости, следуя за тобой сквозь колючий кустарник, перелезая поминутно через опрокинутые рогатые пни… это правда, у меня нет ни отца, ни
матери…
Лескова.).] проезжал из Англии через Петербург в Москву для свидания с тамошними раскольниками, которым впоследствии этот визит наделал кучу хлопот, а приютившему Кельсиева московскому купцу, Ивану Ивановичу Шебаеву, стоил даже продолжительной
потери свободы, чего старушка
мать Шебаева не перенесла и умерла, не дождавшись решения судьбы арестованного сына.
Бессеменов. А безобидный, так и не обидится… если же обидится —
потеря нам не велика… знакомство с ним — честь не дорогая… (Стон повторяется громче.) Кто это?
Мать…
Впрочем, сегодня и я, переживая
потерю Смелого, все-таки чувствую себя неожиданно счастливой… Я испытала грозу в горах, такую же грозу, от которой погибли мои отец и
мать… Я была на краю гибели и видела Керима… Жаль Смелого!.. Жаль бесконечно, но без жертв обойтись нельзя… Чтобы видеть Керима, этого страшного для всех удальца-душмана, можно пожертвовать конем…
Она была их утешительницей, душеприказчицей, казначеем, лекарем и духовною
матерью: ей первой бежал солдатик открыть свое горе, заключавшееся в
потере штыка, или в иной подобной беде, значения которой не понять тому, кто не носил ранца за плечами, — и Катерина Астафьевна не читала никаких моралей и наставлений, а прямо помогала, как находила возможным.
С другой стороны, матушка, презирая ничтожный польский характер, отразившийся между прочим в поступках старого Пенькновского, всегда считала обязанностью относиться к полякам с бесконечною снисходительностию, «как к жалкому народу, потерявшему национальную самостоятельность», что, по ее мнению, влекло за собою и
потерю лучших духовных доблестей; но чуть только Альтанский, питавший те же самые чувства, но скрывавший их, дал волю своему великодушию и с состраданием пожал руку молодому Пенькновскому, который кичился позором своего отца, —
матери это стало противно, и она не могла скрывать своего презрения к молодому Кошуту.
Наконец, однажды я окончательно испугал
мать: это случилось тотчас, чуть я только коснулся логики и философии. Я опять зафантазировался — и когда матушка умоляла меня рассеяться, я, после продолжительной
потери аппетита и глубочайшей сосредоточенности в себе, открылся ей, что терзаюсь неотвязною мыслию: отчего все умные люди не соберутся в одно место и не устроят такого государства, где бы или государь философствовал, или же бы где философ царствовал.
Но жалобами не искупишь ничего!.. И виновата ли она?.. Гибнет целый род! Все покачнулось, чем держалось дворянство: хороший тон, строгие нравы… или хоть расчет, страх, искание почета и доброго имени… расползлось или сгнило… Отец,
мать, сыновья… бестолочь, лень, детское тщеславие, грязь,
потеря всякой чести… Так, видно, тому следовало быть… Написано свыше…
Действительно, проходит неделя, и нотариус неожиданно дает Путохину отставку и на его место сажает какую-то барышню. И что же? Путохина взволновала не столько
потеря места, как-то, что вместо него посадили именно барышню, а не мужчину. Почему барышню? Это его так оскорбило, что он, вернувшись домой, пересек своих ребятишек, обругал
мать и напился пьян. За компанию с ним напился и Егорыч.
Последней приходила мысль, что
потеря ребенка может гибельно отразиться на здоровье, даже на жизни его
матери.
Это поведение дочери у гроба отца возмутило соседей и стало надолго предметом обсуждения обывателей Сивцева Вражка. Заметили также взгляды ненависти и презрения, которые подчас останавливала неутешная вдова на своей единственной дочери, которая, казалось бы, в минуту
потери мужа, должна бы была сделаться особенно дорогой для одинокой
матери. Все это подтвердило в глазах обывателей созданную уже целые годы легенду о происхождении этого «звереныша».
Кате было десять лет, когда она потеряла
мать; но одаренная от природы нежною и привязчивою натурой, несмотря на свой детский возраст, сохранила в душе своей грустные впечатления этой
потери, оставившей надолго следы на задумчивом ее лице.
Потеря любимой жены, случившаяся за десять лет перед тем, сильно повлияла на него: он сделался угрюм и неразговорчив, удалился из общества и всю свою любовь сосредоточил на маленькой Маше, оставшейся после смерти
матери десятилетним ребенком.
Мать недолго пережила эту
потерю.
Удвоившаяся к ней нежность отца, пришедшего наконец в себя от безвозвратной
потери, все же не могла заменить ей ласк
матери. Да и не со всеми волнующими ее молодой ум вопросами может обратиться она к отцу.
Ваша
потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать — любя вас — вас и вашу превосходную
мать.