Неточные совпадения
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? —
Сказал бурмистр с досадою. —
Не в их руках мы, что ль?..
Придет пора
последняя:
Заедем все в ухаб,
Не выедем никак,
В кромешный
ад провалимся,
Так ждет и там крестьянина
Работа на господ...
И я верю
последней, окончательной верой в
последнюю, окончательную победу Бога над силами
ада, в Божественную Тайну, в Бога, как Тайну, возвышающуюся над всеми категориями, взятыми из этого мира.
«Мила еще, видно, и исполнена таинственных страхов жизнь для этих людей, а я уж в суеверы не гожусь, чертей и
ада не страшусь и с удовольствием теперь попал бы под нож какому-нибудь дорожному удальцу, чтоб избавиться, наконец, от этих адских мук», — подумал он и на
последней мысли окончательно заснул.
В
последнем явлении, когда Жорж потащил Варнера в объятую огнем хижину, крича: «В
ад, в
ад тебя!» — Тулузов тоже беспокойно пошевелился в своем кресле и совершенно отвернулся от сцены.
Прилив средств и необходимость деловых сношений с «академией» совершенно нарушали всю программу нашей жизни, хотя мы и давали каждый день в одиночку и сообща самые торжественные клятвы, что это
последняя «ошибка» и ничего подобного не повторится. Но эти добрые намерения принадлежали, очевидно, к тем, которыми вымощен
ад.
Клянуся небом я и
адом,
Земной святыней и тобой,
Клянусь твоим
последним взглядом,
Твоею первою слезой,
Незлобных уст твоих дыханьем,
Волною шелковых кудрей,
Клянусь блаженством и страданьем,
Клянусь любовию моей...
В
последний раз, в виду небес и
ада,
Отдашь ли мне ее?
(Выходит из-за куста.) Вот и толкуй старшой! Старшой все говорит: мало ты в
ад ко мне мужиков водишь. Гляди-ка, купцов, господ да попов сколько каждый день прибывает, а мужиков мало. Как его обротаешь? Не подобьешься к нему никак. Уж чего же лучше —
последнюю краюшку украл. А он все не обругался. И не знаю, что теперь делать! Пойду доложусь. (Проваливается.)
«Вы, кажется, не в духе?» — «Я? Ничуть,
Напротив, я повеселиться рада
В
последний раз. — И молодая грудь
Дохнула жарко. — Мне движенья надо:
Без устали помчимся! отдохнуть
Успею после, там, в гортани
ада».
— «Да что вы говорите?» — «Верьте мне,
Я не в бреду и я в своем уме.
Ибо хотя «князь мира сего» посрамлен, и власть его надломлена, но он еще владеет миром; «ветхий
Адам» в недрах своего существа уже замещен «новым», но он еще живет в нас; смерть, «
последний враг», уже побеждена светом Христова Воскресения, но она по-прежнему еще косит жатву жизни; тварь все еще стенает, ожидая своего избавления, и весь мир томится и страждет от смешения и противоборства добра и зла.
Последняя, окончательная, предельная победа есть победа над
адом, она уже обращена к вечности.
Вера в вечный
ад есть вера в то, что
последнее слово принадлежит дьяволу, злому Богу.
Концепция
ада — о предпоследнем, а не о
последнем.
Последний ужас — ужас
ада.
Но мы можем и должны верить, что сила
ада побеждена Христом и что
последнее слово принадлежит Богу и Божьему смыслу.
Все
последние события представлялись Сафронычу таким образом, что он был где-то, лез куда-то и очутился в
аду, где долго беседовал с Жигою, открывшим ему, что даже самому сатане уже надоела их ссора с Пекторалисом, — и все это дело должно кончиться.
В удалении
Адам Бир разбирал занимательное растение до
последней нити его, как пчела пьет сладость из любимого цветка до
последнего его истощения.
Там вновь откроются человеку и Бог и небо, а не только дьявол и
ад, но не как объективный порядок, данный человеку извне, а как встреча с
последней глубиной человеческого духа, как изнутри открывающиеся реальности.