Неточные совпадения
Она, однако, не потеряла головы и немедленно выписала к себе сестру своей
матери, княжну Авдотью Степановну Х……ю, злую и чванную старуху, которая,
поселившись у племянницы в доме, забрала себе все лучшие комнаты, ворчала и брюзжала с утра до вечера и даже по саду гуляла не иначе как в сопровождении единственного своего крепостного человека, угрюмого лакея в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и в треуголке.
— Мне вредно лазить по лестницам,
у меня ноги болят, — сказал он и
поселился у писателя в маленькой комнатке, где жила сестра жены его. Сестру устроили в чулане.
Мать нашла, что со стороны дяди Якова бестактно жить не
у нее, Варавка согласился...
У бабушки был свой капитал, выделенный ей из семьи, своя родовая деревенька; она осталась девушкой, и после смерти отца и
матери Райского, ее племянника и племянницы,
поселилась в этом маленьком именьице.
Прежний домик свой она продала и теперь проживала с
матерью почти в избе, а больной, почти умирающий Смердяков, с самой смерти Федора Павловича
поселился у них.
По этим родственным отношениям три девушки не могли
поселиться на общей квартире:
у одной
мать была неуживчивого характера;
у другой
мать была чиновница и не хотела жить вместе с мужичками,
у третьей отец был пьяница.
У хозяев был сговор. Лукашка приехал в станицу, но не зашел к Оленину. И Оленин не пошел на сговор по приглашению хорунжего. Ему было грустно, как не было еще ни разу с тех пор, как он
поселился в станице. Он видел, как Лукашка, нарядный, с
матерью прошел перед вечером к хозяевам, и его мучила мысль: за что Лукашка так холоден к нему? Оленин заперся в свою хату и стал писать свой дневник.
Мне скоро надоело возиться с этими шалунами, и я чрез два месяца, с разрешения моего отца и
матери, расставшись с Левицким, нанял себе квартиру: особый флигелек, близехонько от театра,
у какого-то немца Германа,
поселился в нем и первый раз начал вести жизнь независимую и самобытную.
Жило семейство Норков как нельзя тише и скромнее. Кроме каких-то двух старушек и пастора Абеля,
у них запросто не бывал никто. С выходом замуж Берты Ивановны, которая
поселилась с своим мужем через два дома от
матери, ежедневным их посетителем сделался зять. Шульц вместе с женою навещал тещину семью аккуратно каждый вечер и был настоящим их семьянином и сыном Софьи Карловны. Потом в доме их, по известному читателям случаю, появился я, и в тот же день, вслед за моим выходом, Шульц привез художника Истомина.
— Мало ли что ты считаешь, глупая! — прервала меня бабушка, — надо, чтобы люди думали так. А люди так думать не будут. Значит, для тебя надо выбрать нечто иное. И я выбрала.
У Сергея Владимировича Доурова есть прелестное поместье в Гурии, где живет его
мать, бывшая фрейлина покойной русской царицы. Там же живут и его взрослые сестры, прекрасно воспитанные барышни, и там
поселишься ты до тех пор… ну, до тех пор, словом, пока не станешь его женой.
А главное, что сокрушало ее, это то, что пришел конец широкому ее домохозяйству, что теперь, ежели она и
поселится в городе
у матери Манефы, не будет уже больше такого домоводства, какое было до сих пор.
Вернувшись из-за границы, князь
поселился в своем великолепном доме на Тверской улице, куда для совместной с ним жизни приехала и окончившая курс в Смольном институте в Петербурге его сестра Александра Яковлевна, или, как он ее называл, Alexandrine.
У последней было отделенное по завещанию отцом и
матерью приданое, состоящее из капиталов и имений в разных губерниях и в общей сложности превышающее миллион.