Неточные совпадения
Бобчинский и Добчинский, оба низенькие, коротенькие, очень любопытные; чрезвычайно похожи друг на друга; оба с небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много
помогают жестами и руками. Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и
живее Добчинского.
Приятно волнующее чувство не исчезало, а как будто становилось все теплее,
помогая думать смелее,
живее, чем всегда. Самгин перешел в столовую, выпил стакан чаю, сочиняя план рассказа, который можно бы печатать в новой газете. Дронов не являлся. И, ложась спать, Клим Иванович удовлетворенно подумал, что истекший день его жизни чрезвычайно значителен.
— Можно, Иван Матвеевич: вот вам
живое доказательство — я! Кто же я? Что я такое? Подите спросите у Захара, и он скажет вам: «Барин!» Да, я барин и делать ничего не умею! Делайте вы, если знаете, и
помогите, если можете, а за труд возьмите себе, что хотите, — на то и наука!
Героем дворни все-таки оставался Егорка: это был
живой пульс ее. Он своего дела, которого, собственно, и не было, не делал, «как все у нас», — упрямо мысленно добавлял Райский, — но зато совался поминутно в чужие дела. Смотришь, дугу натягивает, и сила есть: он коренастый, мускулистый, длиннорукий, как орангутанг, но хорошо сложенный малый. То сено примется
помогать складывать на сеновал: бросит охапки три и кинет вилы, начнет болтать и мешать другим.
— Знаю, барин, что для моей пользы. Да, барин, милый, кто другому
помочь может? Кто ему в душу войдет? Сам себе человек
помогай! Вы вот не поверите — а лежу я иногда так-то одна… и словно никого в целом свете, кроме меня, нету. Только одна я —
живая! И чудится мне, будто что меня осенит… Возьмет меня размышление — даже удивительно!
Ребенок этот был одарен необыкновенными способностями; вечная тишина вокруг него, сосредоточивая его
живой, порывистый характер, славно
помогала его развитию и вместе с тем изощряла необычайно пластическую наблюдательность: глазенки его горели умом и вниманием; пяти лет он умел дразнить намеренно карикатурно всех приходивших к нам с таким комическим тактом, что нельзя было не смеяться.
Если этого общения не существует, если между ребенком и природой нет никакой непосредственной и
живой связи, которая
помогла бы первому заинтересоваться великою тайною вселенской жизни, то и самые яркие и разнообразные картины не разбудят его равнодушия.
Я помню, как один «уважаемый» господин, хороший знакомый нашей семьи, человек
живой и остроумный, на одном вечере у нас в довольно многочисленной компании чрезвычайно картинно рассказывал, как однажды он
помог еврею — контрабандисту увернуться от ответственности и спасти огромную партию захваченного товара…
Харитину задело за
живое то равнодушие, с каким отнесся к ней Галактион. Она уже привыкла, чтобы все ухаживали за ней. Снимая шубку, она попросила его
помочь.
Но сам же Лосский
помогает нам перенести вопрос о дефектах познания на почву онтологическую, увидеть корень зла в самом бытии, в самой
живой действительности, а не в том, что субъект конструирует объект и тем умерщвляет в нем жизнь.
Иван Семеныч вообще принял самое
живое участие в судьбе Мухина и даже
помогал Нюрочке укладываться.
— О, если хотите, милая Тамара, я ничего не имею против вашей прихоти. Только для чего? Мертвому человеку это не
поможет и не сделает его
живым. Выйдет только одна лишь сентиментальность… Но хорошо! Только ведь вы сами знаете, что по вашему закону самоубийц не хоронят или, — я не знаю наверное, — кажется, бросают в какую-то грязную яму за кладбищем.
— Нет! — горячо воскликнул Лихонин. — Может быть, — почем знать? Может быть, мне удастся спасти хоть одну
живую душу… Об этом я и хотел тебя попросить, Платонов, и ты должен
помочь мне… Только умоляю тебя, без насмешек, без расхолаживания…
По фигурам своим, супруг и супруга скорее походили на огромные тумбы, чем на
живых людей; жизнь их обоих вначале шла сурово и трудно, и только решительное отсутствие внутри всего того, что иногда другим мешает жить и преуспевать в жизни,
помогло им достигнуть настоящего, почти блаженного состояния.
Ни раны, ни увечья нас, оставшихся в
живых, ни кости падших братии наших, ни одиннадцать месяцев осады, в продолжение которых в нас, как в земляную мишень, жарила почти вся Европа из всех своих пушек, — ничто не
помогло, и все пошло к черту…
Разыскал я, наконец, и Смита, а он вдруг и умри. Я даже на него живого-то и не успел посмотреть. Тут, по одному случаю, узнаю я вдруг, что умерла одна подозрительная для меня женщина на Васильевском острове, справляюсь — и нападаю на след. Стремлюсь на Васильевский, и, помнишь, мы тогда встретились. Много я тогда почерпнул. Одним словом,
помогла мне тут во многом и Нелли…
Тут ему очень кстати
помог своим влиянием начальник края,
живой свидетель его хладнокровного мужества при переправе через Дунай.
— Ждать так ждать! — сказал с тем же невеселым лицом Егор Егорыч и затем почти целую неделю не спал ни одной ночи:
живая струйка родственной любви к Валерьяну в нем далеко еще не иссякла. Сусанна все это, разумеется, подметила и постоянно обдумывала в своей хорошенькой головке, как бы и чем
помочь Валерьяну и успокоить Егора Егорыча.
Алексей замолчал и принялся
помогать своему господину. Они не без труда подвели прохожего к лошади; он переступал машинально и, казалось, не слышал и не видел ничего; но когда надобно было садиться на коня, то вдруг оживился и, как будто бы по какому-то инстинкту, вскочил без их помощи на седло, взял в руки повода, и неподвижные глаза его вспыхнули жизнию, а на бесчувственном лице изобразилась
живая радость. Черная собака с громким лаем побежала вперед.
— Уж я вам
помогу, — перервал земский, — только отпустите меня
живого; я все тропинки в лесу знаю и доведу вас ночью до самого хутора, так что ни одна душа не услышит.
— Хорошо, господин ярыжка! — сказал Кирша. — Если мы выручим Юрия Дмитрича, то я отпущу тебя без всякой обиды; а если ты плохо станешь нам
помогать, то закопаю
живого в землю. Малыш, дай ему коня да приставь к нему двух казаков, и если они только заметят, что он хочет дать тягу или, чего боже сохрани, завести нас не туда, куда надо, так тут же ему и карачун! А я между тем сбегаю за моим Вихрем: он недалеко отсюда, и как раз вас догоню.
— Обмолвился, Полуехт Степаныч… Есть хорошее средствие от неплодия: изловить
живого воробья, вынуть из него сердце, сжечь и пеплом поить воеводшу по три утренних зари, а самому медвежьей желчью намазаться.
Помогает, особливо ежели с молитвой… На всякое любовное дело способствует и от неплодия разрешает.
Портрет пишется не потому, чтобы черты
живого человека не удовлетворяли нас, а для того, чтобы
помочь нашему воспоминанию о
живом человеке, когда его нет перед нашими глазами, и дать о нем некоторое понятие тем людям, которые не имели случая его видеть.
Из иной страны чудесной,
Людям в горести
помочь,
Нас на землю царь небесный
Посылает в эту ночь;
Принести
живое слово,
Жатвы все благословить,
Человека к жизни новой
Ободрить и укрепить!
Несколько недель, проведенных мною на Половинке в обществе Гаврилы Степаныча, Александры Васильевны, Евстигнея и изредка посещавшего нас Мухоедова, принадлежат к счастливейшему времени моей жизни, по крайней мере никогда мне не случалось проводить время с такой пользой и вместе с таким удовольствием; моя работа быстро подвигалась вперед, Гаврило Степаныч принимал в ней самое
живое участие,
помогал мне словом и делом и с лихорадочным нетерпением следил за прибывавшим числом исписанных листов, которые он имел ангельское терпение перечитывать по десять раз, делал замечания,
помогал в вычислениях, так что в результате моя работа настолько же принадлежала мне, как и ему.
Она очень сожалела, что на этакий случай в городе нет Перепетуи Петровны, которая, рассердившись на племянника, все лето жила в деревне и даже на зиму не хотела приезжать в город, чтобы только не видеть семейного сраму, и которая, конечно бы, в этом деле приняла самое
живое участие и
помогла бы ей уговорить Павла.
Но эта маленькая ссора
Имела участь нежных ссор:
Меж них завелся очень скоро
Немой, но внятный разговор.
Язык любви, язык чудесный,
Одной лишь юности известный,
Кому, кто раз хоть был любим,
Не стал ты языком родным?
В минуту страстного волненья
Кому хоть раз ты не
помогБлиз милых уст, у милых ног?
Кого под игом принужденья,
В толпе завистливой и злой,
Не спас ты, чудный и
живой?
Но ничто не
помогало, и смерть избавила его от печальной необходимости видеть себя
живым мертвецом посреди того общества, которое прежде рукоплескало каждому его слову» (стр. 177).
Из всех униженных и оскорбленных в романе — он унижен и оскорблен едва ли не более всех; представить, как в его душе отражались эти оскорбления, что он выстрадал, смотря на погибающую любовь свою, с какими мыслями и чувствами принимался он
помогать мальчишке-обольстителю своей невесты, какие бесконечные вариации любви, ревности, гордости, сострадания, отвращения, ненависти разыгрывались в его сердце, что чувствовал он, когда видел приближение разрыва между своей невестой и ее любовником, — представить все это в
живом подлинном рассказе самого оскорбленного человека, — эта задача смелая, требующая огромного таланта для ее удовлетворительного исполнения.
— А это главное! — вскричал италиянец, изъявляя свою радость
живыми движениями, свойственными южной его породе. — Я знал, что вы мне
поможете. Corpo di Bacco! [Черт возьми! (итал.)] Вы поэт, так же, как и я; а что ни говори, поэты славные ребята! Как изъявлю вам мою благодарность? постойте… хотите ли выслушать импровизацию?
— Знаешь что, Васенька? — сказал ему Семен Петрович. — По моему рассужденью, лучше б тебе как можно скорей повенчаться с Прасковьей Патаповной… Ей-Богу!.. Вот бы покаместь я не уехал да Самоквасов Петр Степаныч здесь… Валяй, Васютка, женись!.. Мы бы тебе
помогли самокрутку сыграть…
Живой бы рукой все обладили… После бы век не знал, как и благодарить нас… Право, подумай-ка, Васенька!
Мне особенно ярко вспоминается моя первая трахеотомия; это воспоминание кошмаром будет стоять передо мною всю жизнь… Я много раз ассистировал при трахеотомиях товарищам, много раз сам проделал операцию на трупе. Наконец однажды мне предоставили сделать ее на
живой девочке, которой интубация перестала
помогать. Один врач хлороформировал больную, другой — Стратонов, ассистировал мне, каждую минуту готовый прийти на помощь.
Римский мудрец Сенека говорил, что всё, что мы видим, всё
живое, всё это — одно тело: мы все, как руки, ноги, желудок, кости, — члены этого тела. Мы все одинаково родились, все мы одинаково желаем себе добра, все мы знаем, что нам лучше
помогать друг другу, чем губить друг друга, и во всех нас заложена одна и та же любовь друг к другу. Мы, как камни, сложены в такой свод, что все сейчас же погибнем, если не будем поддерживать друг друга.
— Ха-ха!.. Зачем!.. Да ведь мы-то и все дело через Колтышку обделали! Самым наиполитичным образом! Колтышко, спасибо, добрый человек, не отказался
помочь, а то вам плохо было бы!.. Ну, так
живей,
живей одевайтесь, батюшка! Нечего мешкать!
Каждый атом этих
живых масс воодушевлен одним стремлением спасать и
помогать, но ни один не знает, что делать, что спасать, кому
помогать, куда направиться.
У русского простонародья нет летописных записей, ни повестей временных лет, ни иных писанных памятей про то, как люди допрежь нас
живали, какие достатки, богатства себе добывали, кто чем разжился, что богатеем тому аль другому
помогло сделаться.
Кто мог изобразить эту картину, для которой моя мать послужила идеалом, и, наконец, что представляет вся эта сцена, в которой все казалось
живым и движется, опять кроме ее, кроме этой святой для меня фигуры, которая стояла неподвижно, склонив под чем-то свою головку — знакомое, прелестное движение, к которому я так привык, наблюдая ее в те минуты, когда она слушала о чьем-нибудь горе и соображала: как ему
помочь и не остаться к нему безучастным…
— Да; но разве там только одни
помочи? Ведь он перед вами тут же весь, как
живой!.. Я его вижу, я его чувствую!..
— Как не знамо что? — возразил я. —
Живого ведь вытащили, чего же тебе? А не
помог бы доктор, ребенок бы умер.
— Прикажите же навсегда, — сказала Екатерина, — чтобы эта старуха получала всякий день по курице, но только не
живой, а битой. Этим мы отвратим от воровства молодого человека, избавим от мученья его бабушку и
поможем ей в нищете.
«Впрочем, он не сказал бы. Да и чем теперь могу я
помочь ей и брату? Самому-то только впору
живым уйти, — успокоил он самого себя. — А как на самом деле заколоть его велит своими руками?»
Сердце ее болезненно сжалось. Но чем же она могла
помочь ему?
Живая и мертвая она одинаково бессильна.
Грамотей рассказал множество на
живую руку сложенных басен и побасенок, что как у нас такие случаи были там-то и там-то; что о таких-то он от верных людей слыхал, а такие-то и сам знал и
помогал в них так, что и поднесь ему за то благодарны.
Австрийский посол граф Эстергази, некогда лучший друг канцлера, стал требовать не только исполнения договора, но еще и того, чтобы Россия всеми своими силами
помогала Марии-Терезии. Скоро понял он, что от Бестужева ожидать ему нечего, перешел на сторону Шувалова и Воронцова и из приятеля сделался злейшим врагом канцлера. Барона Черкасова, доброго помощника и советника, не было уже в
живых. На стороне Бестужева оставалась одна великая княгиня, но в настоящем ее положении она могла мало принести ему пользы.