Как тяжело думать, что вот „может быть“ в эту самую минуту в Москве поет великий певец-артист, в Париже обсуждается доклад замечательного ученого, в Германии талантливые вожаки грандиозных
политических партий ведут агитацию в пользу идей, мощно затрагивающих существенные интересы общественной жизни всех народов, в Италии, в этом краю, „где сладостный ветер под небом лазоревым веет, где скромная мирта и лавр горделивый растут“, где-нибудь в Венеции в чудную лунную ночь целая флотилия гондол собралась вокруг красавцев-певцов и музыкантов, исполняющих так гармонирующие с этой обстановкой серенады, или, наконец, где-нибудь на Кавказе „Терек воет, дик и злобен, меж утесистых громад, буре плач его подобен, слезы брызгами летят“, и все это живет и движется без меня, я не могу слиться со всей этой бесконечной жизнью.
Неточные совпадения
Именно эта интеллигенция, возглавляемая Павлом Николаевичем Милюковым, человеком исключительной
политической прозорливости, задолго до того, как сложиться в мощную
партию конституционалистов-демократов, самозабвенно вела работу культурного воспитания нашей страны.
— Мы, интеллигенты, аристократы духа, аристократия демоса, должны бы стоять впереди, у руля, единодушно, не разбиваясь на
партии, а как единая культурно-политическая сила и, прежде всего, как сила культурная. Мы — не собственники, не корыстны, не гонимся за наживой…
Трудно представить членом
политической, даже игрушечной
партии фокусника и почти шута.
Самгин молчал. Да,
политического руководства не было, вождей — нет. Теперь, после жалобных слов Брагина, он понял, что чувство удовлетворения, испытанное им после демонстрации, именно тем и вызвано: вождей — нет,
партии социалистов никакой роли не играют в движении рабочих. Интеллигенты, участники демонстрации, — благодушные люди, которым литература привила с детства «любовь к народу». Вот кто они, не больше.
Когда голова
партии проходила мимо дворника, он перестал работать, но, пропустив мимо себя каторжан, быстро начал пылить метлой на
политических.
— Знаете, это все-таки — смешно! Вышли на улицу, устроили драку под окнами генерал-губернатора и ушли, не предъявив никаких требований. Одиннадцать человек убито, тридцать два — ранено. Что же это? Где же наши
партии? Где же
политическое руководство массами, а?
— Из этой шаткости основного критерия мы получаем такие факты, как смену марксизма Петра Струве его неославянофильским патриотизмом, смену его «Критических заметок» сборником «Вехи», разложение
партии социал-демократов на две враждебные фракции, провокатора в центральном комитете
партии террористов и вообще обилие
политических провокаторов, обилие фактов предательства…
Другой
политический арестант в этой
партии из народа, Маркел Кондратьев, был человек иного склада.
Партия, с которой шла Маслова, прошла около пяти тысяч верст. До Перми Маслова шла по железной дороге и на пароходе с уголовными, и только в этом городе Нехлюдову удалось выхлопотать перемещение ее к
политическим, как это советовала ему Богодуховская, шедшая с этой же
партией.
— Другая моя просьба, — продолжал Нехлюдов, — касается
политического арестанта, идущего в этой же
партии.
Он особенно поторопился это сделать потому, что из всех
политических этой
партии один этот человек был неприятен ему.
За
политические ошибки он, как журналист, конечно, повинен ответом, но и тут он виноват не перед собой; напротив, часть его ошибок происходила от того, что он верил своим началам больше, чем
партии, к которой он поневоле принадлежал и с которой он не имел ничего общего, а был, собственно, соединен только ненавистью к общему врагу.
Лишь в конце 70-х годов, когда образовалась
партия Народной Воли, социалистическое движение становится
политическим и переходит к террористической борьбе.
Он был из числа тех людей, которые, после того как оставят студенческие аудитории, становятся вожаками
партий, безграничными властителями чистой и самоотверженной совести, отбывают свой
политический стаж где-нибудь в Чухломе, обращая острое внимание всей России на свое героически-бедственное положение, и затем, прекрасно опираясь на свое прошлое, делают себе карьеру благодаря солидной адвокатуре, депутатству или же женитьбе, сопряженной с хорошим куском черноземной земли и с земской деятельностью.
Обойти этих основных элементов человеческого общества масоны не могли, ибо иначе им пришлось бы избегать всего, что составляет самое глубокое содержание жизни людей; но вместе с тем они не образуют из себя ни
политических, ни религиозных
партий.
Затем, так как все необходимое уже выполнено и поводов для огорчений не существует, то
политические и литературные
партии, раздиравшие наше общество двадцать пять лет тому назад, исчезли сами собой.
Против же того, чтобы подозревать Бенни в польском эмиссарстве, служила, во-первых, его с самого первого шага видимая неспособность к
политической интриге, к которой в польской
партии была надобность и были великие мастера.
Год назад, в период лорис-меликовской «диктатуры сердца», начиналось, как мы тогда говорили, «веяние на запад». Из большой
партии политических ссыльных восемь человек возвращены были с дороги обратно в Россию. Я был в числе этих первых ласточек.
Говорила, что она воспитана в Персии, где до сих пор имеет многочисленную и сильную своим влиянием на внутренние и внешние
политические дела
партию, что по достижении совершеннолетия она уехала в Европу, проезжала при этом через места, населенные татарами, по Волге, была тайно в Петербурге, а оттуда через Ригу проехала в Пруссию.
В Мадриде я как газетный корреспондент поставлен был сразу в довольно выгодные условия. Всем этим я был обязан Наке. Он сейчас же познакомился в самом бойком
политическом клубе со всеми иностранными корреспондентами, завел знакомство и с испанцами вплоть до выдающихся депутатов левой парламентской
партии, где были уже не только республиканцы, но и социалисты, хотя и в ничтожном меньшинстве.
Уже возникновение
партии «Народная воля», которая ставила себе прежде всего чисто
политическую цель свержения самодержавной монархии путем террора, было кризисом народничества.
Среди бесчисленных и пошлых клевет, которым я долговременно подвергался в литературе за мою неспособность и нехотение рабствовать презренному и отвратительному деспотизму
партий, меня сурово укоряли также за то, что я не разделял неосновательных мнений Афанасья Прокофьевича Щапова, который о ту пору прослыл в Петербурге историком и, вращаясь среди неповинных в знаниях церковной истории литераторов, вещал о
политических задачах, которые скрытно содержит будто наш русский раскол.
Партии с их программами и тактиками не могут сейчас предстать в чистом виде, все они не таковы, какими были бы в мирное время, в спокойных условиях
политической деятельности и социального реформирования общества.
Борьба
партий и классов,
политические и социальные страсти многих заставляют забывать, что русская революция протекает в атмосфере страшной войны и что все партийные группировки с их громкими лозунгами создаются под давлением войны.
Поэтому рассчитывать в будущем на какую-либо
политическую деятельность раскольников, как гражданской
партии, как status in statu, значит не понимать ни бывшего, ни тем еще менее современного духа раскола…
От этого-то и происходит то, что вопросы о троичности, о бессеменном зачатии, о причастии, крещении могут занимать людей религиозных; так же могут занимать людей нерелигиозных вопросы о
политических союзах,
партиях, о социализме и коммунизме, но вопрос о непротивлении злу насилием им представляется какой-то удивительной бессмыслицей, и тем большей бессмыслицей, чем большими преимуществами при теперешнем устройстве мира пользуются люди.