Неточные совпадения
Идти под гору было легко, потому что старая лыжня хотя и была запорошена снегом, но крепко занастилась. Мы не
шли, а просто бежали и
к вечеру присоединились
к своему
отряду.
Та
к как
отряд выступил от фанзы Дун-Тавайза довольно поздно, то пришлось
идти почти до сумерек.
Нам не повезло. Мы приехали во Владивосток два дня спустя после ухода «Эльдорадо». Меня выручили П.Г. Тигерстедт и А.Н. Пель, предложив отправиться с ними на миноносцах. Они должны были
идти к Шантарским островам и по пути обещали доставить меня и моих спутников в залив Джигит [
Отряд состоял из 5 миноносцев: «Грозный», «Гремящий», «Стерегущий», «Бесшумный» и «Бойкий».].
27 сентября было посвящено осмотру реки Найны, почему-то названной на морских картах Яходеи-Санка. Река эта длиной 20 км; истоки ее находятся в горах Карту, о которых будет сказано ниже. Сначала Найна течет с севера на юг, потом поворачивает
к юго-востоку и последние 10 км течет
к морю в широтном направлении. В углу, где река делает поворот, находится зверовая фанза. Отсюда прямо на запад
идет та тропа, по которой прошел А.И. Мерзляков со своим
отрядом.
Манзы сначала испугались, но потом, узнав, в чем дело, успокоились. Они накормили нас чумизной кашей и дали чаю. Из расспросов выяснилось, что мы находимся у подножия Сихотэ-Алиня, что далее
к морю дороги нет вовсе и что тропа, по которой прошел наш
отряд,
идет на реку Чжюдямогоу [Чжу-цзя-ма-гоу — долина семьи Чжу, где растет конопля.], входящую в бассейн верхней Улахе.
Я велел подбросить дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился на Фудзин,
к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш
отряд направляется
к северу по побережью моря. Тогда он
пошел на Тадушу.
Осторожно, от дерева
к дереву, от камня
к камню, я стал удаляться от опасного места и, когда почувствовал себя вне выстрелов, вышел на тропинку и спешно
пошел назад
к своему
отряду.
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман по сухарю,
пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно, что через 2 часа
отряд меня обгонял и на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в дорогу. То же самое было и после полудня: уходил я раньше, а на бивак приходил лишь
к обеду.
Я
пошел скорее и через полчаса подходил
к Фудзину. За рекой я увидел китайскую фанзу, окруженную частоколом, а около нее на отдыхе наш
отряд.
Та
к как тропа в лесу часто кружит и делает мелкие извилины, которые по масштабу не могут быть нанесены на планшет, то съемщику рекомендуется
идти сзади на таком расстоянии, чтобы хвост
отряда можно было видеть между деревьями.
Покончив с осмотром фанз,
отряд наш
пошел дальше. Тропа стала прижиматься
к горам. Это будет как раз в том месте, где Улахе начинает менять свое широтное направление на северо-западное. Здесь она шириной около 170 м и в среднем имеет скорость течения около 5 км/ч.
Сориентировавшись, я спустился вниз и тотчас отправил Белоножкина назад
к П.
К. Рутковскому с извещением, что дорога найдена, а сам остался с китайцами. Узнав, что
отряд наш придет только
к вечеру, манзы собрались
идти на работу. Мне не хотелось оставаться одному в фанзе, и я
пошел вместе с ними.
После отдыха
отряд наш снова тронулся в путь. На этот раз мы попали в бурелом и потому подвигались очень медленно.
К 4 часам мы подошли
к какой-то вершине. Оставив людей и лошадей на месте, я сам
пошел наверх, чтобы еще раз осмотреться.
Когда мы вернулись в фанзу,
отряд наш был уже готов
к выступлению. Стрелки и казаки позавтракали, согрели чай и ожидали нашего возвращения. Закусив немного, я велел им седлать коней, а сам вместе с Дерсу
пошел вперед по тропинке.
Куля подозвал двух повстанцев, стоявших с лошадьми, и, отдав одному из них черное чугунное кольцо с своей руки,
послал его на дорогу
к командиру
отряда, а сам сел на завалинку у хатки и, сняв фуражку, задумчиво глядел на низко ползущие, темные облака.
— Зачем тебе
к ней, батюшка? Не смущай ее боле; она теперь все равно, что святая. Вернемся лучше
к отряду и
пойдем прямо
к Жиздре!
Несколько дней
шел Серебряный с своим
отрядом. На одном ночлеге, откуда был поворот
к девичьему монастырю, он оставил людей своих и поехал один навстречу Михеичу, обещавшему привезти ему ответ от боярыни.
Когда пришли в крепость, все было, как предвидел майор. Марья Дмитриевна накормила его и Бутлера и еще приглашенных из
отряда двух офицеров сытным, вкусным обедом, и майор наелся и напился так, что не мог уже говорить и
пошел к себе спать. Бутлер, также усталый, но довольный и немного выпивший лишнего чихиря,
пошел в свою комнатку, и едва успел раздеться, как, подложив ладонь под красивую курчавую голову, заснул крепким сном без сновидений и просыпания.
Войска отовсюду окружали его; Меллин и Муфель, также перешедшие через Волгу, отрезывали ему дорогу
к северу; легкий полевой
отряд шел ему навстречу из Астрахани; князь Голицын и Мансуров преграждали его от Яика...
Последний немедленно
послал отряд к Ставрополю для усмирения калмыков; но они разбежались, и
отряд, не видав их, возвратился в Самару.
23-го Михельсон
пошел на Чербакульскую крепость. Казаки, в ней находившиеся, бунтовали. Михельсон привел их
к присяге, присоединив
к своему
отряду, и впоследствии был всегда ими доволен.
Кар потерял вдруг свою самонадеянность. С донесением о своем уроне он представил Военной коллегии, что для поражения Пугачева нужны не слабые
отряды, а целые полки, надежная конница и сильная артиллерия. Он немедленно
послал повеление полковнику Чернышеву не выступать из Переволоцкой и стараться в ней укрепиться в ожидании дальнейших распоряжений. Но посланный
к Чернышеву не мог уже его догнать.
Меж тем небольшой
отряд, наделавший так много тревоги, приблизился
к мосту; впереди
шло человек пятьсот безоружных французов, и не удивительно, что они перепугали народ.
Покормив лошадей подножным кормом и отдохнув,
отряд приготовился
к выступлению; а Зарецкой, простясь довольно холодно с бывшими своими товарищами, выехал из леса прямо на большую дорогу, которая
шла через село Карачарово.
Отряд шел к стойбищу напрямик, по степной сакме.
*
А за Явором,
Под Украйною,
Услыхали мужики
Весть печальную.
Власть советская
Им очень нравится,
Да
идут войска
С ней расправиться.
В тех войсках
к мужикам
Родовая месть.
И Врангель тут,
И Деникин здесь.
А на помог им,
Как лихих волчат,
Из Сибири
шлет отрядыАдмирал Колчак.
К вечеру эскадра стала на якорь, и на следующее утро началась перевозка десанта. В течение дня все войска были свезены, и часа в четыре
отряд, наконец, двинулся
к назначенному месту, отстоявшему верстах в пятнадцати от пункта высадки. Дорога была неважная, и Ашанин порядочно-таки устал, шагая вместе с другими. Лошадей ни у кого не было. Только начальник
отряда, полковник de Palanca, ехал впереди на маленьком конике, остальные офицеры
шли пешком.
Опять по топям, по густым рисовым полям усталый
отряд двигался
к Го-Конгу.
Шел день,
шел другой — и не видали ни одного анамита в опустелых, выжженных деревнях, попадавшихся на пути. Днем зной был нестерпимый, а по вечерам было сыро. Французские солдаты заболевали лихорадкой и холерой, и в два дня до ста человек были больны.
Двадцать пятого марта утром я присоединился
к своему
отряду и в тот же день
пошел дальше вверх по реке Дынми.
— Послушайте, вы молоды, также молоды, как и я, еще моложе меня, пожалуй. A я люблю жизнь и солнце и моих родителей, которые остались в Пеште… Послушайте, полковнику жаль вас, вашу молодость… Он
послал меня
к вам предупредить вас, что отменит казнь, если вы скажете нам, где находятся сейчас ваши передовые
отряды.
— Вы этого не могли думать. Всем записавшимся в наш
отряд я вчера вечером ясно сказал, что грабить мы не позволяем… Товарищи! — обратился он
к своему
отряду. — Наша красная рабоче-крестьянская армия — не белогвардейский сброд, в ней нет места бандиту, мы боремся для всемирной революции, а не для того, чтоб набивать себе карманы приятными разными вещицами. Эти люди вчера только вступили в ряды красной армии и первым же их шагом было
идти грабить. Больше опозорить красную армию они не могли!
(Читает.) «…решился ударить на русское войско, когда оно менее, нежели когда-либо, ожидает его, для чего и отдал уже приказ полкам своего корпуса, 17/29 июля, стягиваться
к Сагницу, а небольшому
отряду идти из Дерпта
к устью Эмбаха, сесть там на приготовленных шкунах, переправиться через озеро Пейпус [Озеро Пейпус — Чудское озеро.] и сделать отчаянное вторжение в Псковскую и Новгородскую провинции, не отдаляясь от Нейгаузена, который
отряду и главному корпусу считать точкою соединения».
Вечером того же дня пришло в местечко известие, что
отряд Брандта, вышедший из Мариенбурга, не нашел на розенгофском форпосте ничего, кроме развалин, и ни одного живого существа, кроме двух-трех израненных лошадей; что Брандт для добычи вестей
посылал мили за три вперед надежных людей, которые и донесли о слышанной ими
к стороне Эмбаха перестрелке, и что, вследствие этих слухов,
отряд вынужден был возвратиться в Менцен и там окопаться.
Бой разгорался. Падали убитые и раненые. Лелька руководила своим взводом, назначала отвечать тому, кто, думала, лучше ответит. А украдкою все время наблюдала за Ведерниковым во вражеском взводе. Она было позвала его в свой
отряд, но Ведерников холодно ответил, что
пойдет к Оське, и сейчас же от нее отвернулся. И теперь, с сосущей болью, Лелька поглядывала на его профиль с тонкими, поджатыми губами и ревниво отмечала себе, что вот с другими девчатами он шутит, пересмеивается…
Шуази с тяжелым чувством направился
к Тынцу, покидая на произвол судьбы капитанов Виомениля и Сальяна с частью
отряда. Отойдя версты две или три, он вдруг услыхал сильный ружейный огонь в Кракове, остановился и
послал польского офицера на разведку. Офицер скоро вернулся и сообщил, что замок занят Виоменилем и Сальяном. Шуази повернул назад и быстро
пошел к Кракову.
Прибыв в лагерь, он застал генерала Фермора готовящимся
к соединению с Бергом и нападению на неприятеля. Добытые Александром Васильевичем сведения о неприятельском лагере явились как раз кстати. Не переменив даже измокшего белья и платья, Суворов вместе с
отрядом, данным Фермором,
пошел на соединение с Бергом, а затем двинулся на осмотренный им неприятельский лагерь.
—
Иди же и береги тех остальных, кто остался; ты мне за них отвечаешь. Завтра я пришлю
к твоему дому
отряд биченосцев, чтобы сопровождать вас
к горе Адер.
Иди!