Неточные совпадения
Присутствовать
пошлите их
в Сенат!
Едва я успел
в аудитории пять или шесть раз
в лицах представить студентам суд и расправу университетского
сената, как вдруг
в начале лекции явился инспектор, русской службы майор и французский танцмейстер, с унтер-офицером и с приказом
в руке — меня взять и свести
в карцер. Часть студентов
пошла провожать, на дворе тоже толпилась молодежь; видно, меня не первого вели, когда мы проходили, все махали фуражками, руками; университетские солдаты двигали их назад, студенты не
шли.
В Тобольске состоялся приговор над скопцами. Между прочими приговоренными к ссылке
в Туруханск — два брата Гавасины, которые
в малолетстве приобщены к этой секте, не сознательно сделались жертвами и потом никаких сношений с сектаторами не имели. Мать
послала в нынешнем месяце просьбу к министру юстиции. Шепните, кому следует, за этих бедных людей. Если потребуют дело
в сенат, то все будет ясно. Приговоренные сидят
в тюменском остроге…
Неведомова не было
в Москве; Замин и Петин были очень милые ребята, но чрезвычайно простые и вряд ли понимали
в этом толк; Марьеновский, теперь уже служивший
в сенате,
пошел совершенно
в другую сторону.
— Который меня купил (при этом он особенно — и странно, и забавно, и насмешливо блеснул глазами и как будто улыбнулся). Разрешение
в сенате взяли. Еще покутил, долги заплатил, да и
пошел. Вот и все. Что же, сечь меня не могут… пять рублей есть… А может, война…
— Ну-с, это было еще перед волей,
в Курске.
Шел «Велизарий». Я играл Евтропия, да
в монологе на первом слове и споткнулся. Молчу. Ни
в зуб толкнуть. Пауза, неловкость. Суфлер растерялся. А Николай Карлович со своего трона ко мне, тем же своим тоном, будто продолжает свою роль: «Что же ты молчишь, Евтропий? Иль роли ты не знаешь? Спроси суфлера, он тебе подскажет.
Сенат и публика уж ждут тебя давно».
До восьми лет он жил с своим младшим братом Димитрием и сестрою княжною Настасьею Львовною под единственным надзором их матери, княгини Варвары Никаноровны, про которую по всей истине позволительно сказать, что ее можно было
послать командовать полком и присутствовать не только
в сенате, но даже и
в синоде, и она нигде бы себя лицом
в грязь не уронила.
Пропев, как «вдруг одна злодейка-пуля
в шляпу царскую впилась», он затягивает бессмысленную и непристойную, но самую популярную у солдат песню о том, как какая-то Лиза,
пойдя в лес, нашла черного жука и что из этого вышло. Затем еще историческая песня про Петра, как его требуют
в сенат. И
в довершение всего доморощенная песня нашего полка...
— Нет, матушка Маргарита, нет, — отвечала опытная во всяких делах,
в самый
сенат писавшая просьбы Феозва. — Не такое дело, никакими просьбами тут не пособишь. Царско уложенье что Божье веленье — су́против его не
пойдешь… Терпеть надо, матушка, терпеть! На то власть Создателя! Господь сам терпел и нам повелел…
Сенат объявил им завещание Марфы Гавриловой, но, пока
шла по этому поводу переписка и дело тянулось, — а
в старину, как известно, дела тянулись подолгу, — достопочтенный Клим Иванович владел да владел миллионною частью Марфы, но вдруг случилась для него маленькая неприятность.
Императрица знала хорошо и то, что прежде очень много людей разного звания и состояния ссылалось невинно, и потому вскоре после своей коронации, 27 сентября 1742 года, обнародовала следующий указ: «Ее Императорскому Величеству сделалось известно, что
в бывшие правления некоторые лица посланы
в ссылки
в разные отдаленные места государства, и об них, когда, откуда и с каким определением посланы, ни
в Сенате, ни
в Тайной канцелярии известия нет, где обретаются неведомо; потому Ее Императорское Величество изволила
послать указы во все государство, чтобы где есть такие неведомо содержащиеся люди, оных из всех мест велеть прислать туда, где будет находиться Ее Императорское Величество, и с ведомостями когда, откуда и с каким указом присланы».
Дела между тем
шли своим порядком. Указом от 17 января 1756 года, состоявшимся по прошению гетмана Разумовского, все дела малороссийские были переведены из Коллегии иностранных дел
в Сенат. Таким образом, гетман стал зависеть от первой
в государстве инстанции.
В этой мере нельзя не видеть первого шага к уравнению Малороссии с остальными частями империи.
В поставленных по редакции Левицкого вопросах не оказалось состава преступления, что потом и признал
сенат по жалобе того же Левицкого. Дальше этого
идти было некуда.
Князья, люди первых фамилий русских, которых отцы стяжали себе
славу на ратном поле, рядом с бессмертным Петром, или
в сенате, бесстрашно говоря ему правду, спешат наперерыв записаться
в скоморохи,
в шуты…