И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум человека не может
познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни.
Но так как, во-первых, люди не стоят на месте, а непрерывно движутся, всё более и более
познавая истину и приближаясь к ней своею жизнью, и, во-вторых, все они по своему возрасту, воспитанию, породе расположены в постепенной градации от людей, наиболее способных понимать новые открывающиеся истины внутренним путем, до людей, наименее способных к этому, то люди, ближе других стоящие к тем, которые усвоили истину внутренним способом, одни за другими сначала через длинные промежутки времени, а потом всё чаще и чаще переходят на сторону новой истины, и количество людей, признающих новую истину становится всё больше и больше, и истина становится всё понятнее и понятнее.
Неточные совпадения
— Он, как Толстой, ищет веры, а не
истины. Свободно мыслить о
истине можно лишь тогда, когда мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного:
познать мысль в ее сущности. Они оба мыслят о человеке, о боге, добре и зле, а это — лишь точки отправления на поиски вечной, все решающей
истины…
Как бы мы ни мыслили о человеке, мы поставлены перед тем, что человек и
познает свет
Истины, и ввергается во тьму ошибок и заблуждений.
Я свободно
познаю ту
истину, которая меня освобождает.
Но окончательная
истина веры не упраздняет
истины знания и долга
познавать.
Логика научила его рассуждать; математика — верные делать заключения и убеждаться единою очевидностию; метафизика преподала ему гадательные
истины, ведущие часто к заблуждению; физика и химия, к коим, может быть, ради изящности силы воображения прилежал отлично, ввели его в жертвенник природы и открыли ему ее таинства; металлургия и минералогия, яко последственницы предыдущих, привлекли на себя его внимание; и деятельно хотел Ломоносов
познать правила, в оных науках руководствующие.
Глубокую, замечательную
истину высказал какой-то философ, который утверждал, что ценность человеческой души можно
познавать по глубине ее падения и по высоте взлетов.
Гораздо позднее я узнал, что счастье его усугубилось: он
познал свет
истины.
— Но что же такое и фантазия, если она хоть сколько-нибудь сознана, как не мысль?.. Вы вот изволили упомянуть о религиях, — Гегель вовсе не отделяет и не исключает религии из философии и полагает, что это два различных способа
познавать одну и ту же
истину. Философия есть ничто иное, как уразумеваемая религия, вера, переведенная на разум…
Другой этот способ усвоения людьми новой открывшейся
истины и переход к новому устройству жизни состоит в том, что люди усваивают
истину не только потому, что они
познают ее пророческим чувством или опытом жизни, а потому еще, что при известной степени распространения
истины, люди, стоящие на низшей степени развития, принимают ее все сразу, по одному доверию к тем, которые приняли ее внутренним способом и прилагают ее к жизни.
Но человек не неподвижен относительно
истины, а постоянно, по мере движения своего в жизни, каждый отдельный человек, так же как и всё человечество,
познает всё большую и большую степень
истины и всё больше и больше освобождается от заблуждений.
Так возражают защитники существующего строя. И рассуждение это было бы совершенно справедливо, если бы переход людей от одного понимания жизни к другому совершался посредством только одного того процесса, при котором каждый человек отдельно и один за другим
познает опытом тщету власти и внутренним путем постигает
истины христианские.
Они
познали скорбь и полюбили скорбь, они жаждали мучения и говорили, что
Истина достигается лишь мучением.
Познав же
истину, покинул тамошний град и паству свою, хотя пустыню лобызати и в предании святоотеческом пребыть.
Суеверия и обманы мучат людей. Избавление от них только одно:
истина.
Истину же мы
познаем и сами собою и через мудрых и святых людей, живших до нас. И потому для доброй и хорошей жизни нужно и самому искать
истину и пользоваться теми указаниями
истины, которые дошли до нас от прежних мудрых и святых людей.
Да вера и есть любовь, ибо
истину нельзя
познавать, не любя ее: она открывается только любви.
Но они,
познав Бога, не прославили Его как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих… заменили
истину ложью и служили твари вместо Творца» (1:21-5).] (понимая под ним «естественные» религии, т. е. все, кроме иудео-христианства), обе же задачи одновременно разрешаются в откровенной религии Ветхого и Нового Завета.
То, что человек ведает как религиозный догмат, он хочет
познать и как философскую, теоретическую
истину, подобно тому как скульптор ищет того же самого в мраморном изваянии.
С каждым днем она сосредоточивалась в самой себе, а ум у нее пытлив — ей хотелось до того дойти, чтобы
познать в вере
истину…
И через скорбь он
познает основную
истину жизни —
истину о высшем, трагическом призвании человека.
Здоровою частью своей души Ницше интуитивно чуял ту основную
истину, которою живо все живое, —
истину о глубокой, неисчерпаемой самоценности жизни, не нуждающейся ни в каком «оправдании». Но чтобы человек
познал эту
истину, нужны известные предусловия, нужна почва, которая бы питала ее. Это подсказала Ницше больная, упадочная часть его души, слишком ясно и болезненно чувствовавшая отсутствие этой почвы.
Напротив, каждый, хотя
познает такую необходимость абстрактно и теоретически, но отлагает ее в сторону, как другие теоретические
истины, которые, однако, на практике неприложимы, — нисколько не воспринимая их в свое живое сознание».
Тогда я еще недостаточно
познал ту
истину, что в России все получает такой смысл и значение, всякая книга, пьеса, роман, статья, открытие!
Для человека, понимающего жизнь как подчинение своей личности закону разума, боль не только не есть зло, но есть необходимое условие, как его животной, так и разумной жизни. Не будь боли, животная личность не имела бы указания отступлений от своего закона; не испытывай страданий разумное сознание, человек не
познал бы
истины, не знал бы своего закона.