Неточные совпадения
Левину хотелось поговорить с ними, послушать, что они скажут отцу, но Натали заговорила с ним, и тут же вошел
в комнату товарищ Львова по службе, Махотин,
в придворном мундире, чтобы
ехать вместе встречать кого-то, и начался уж неумолкаемый разговор о Герцеговине, о княжне Корзинской, о
думе и скоропостижной смерти Апраксиной.
Поедет ли домой: и дома
Он занят Ольгою своей.
Летучие листки альбома
Прилежно украшает ей:
То
в них рисует сельски виды,
Надгробный камень, храм Киприды
Или на лире голубка
Пером и красками слегка;
То на листках воспоминанья,
Пониже подписи других,
Он оставляет нежный стих,
Безмолвный памятник мечтанья,
Мгновенной
думы долгий след,
Всё тот же после многих лет.
— Думаю
поехать за границу, пожить там до весны, полечиться и вообще привести себя
в порядок. Я верю, что
Дума создаст широкие возможности культурной работы. Не повысив уровня культуры народа, мы будем бесплодно тратить интеллектуальные силы — вот что внушил мне истекший год, и, прощая ему все ужасы, я благодарю его.
— Мира! — решительно и несколько визгливо заявил Ногайцев и густо покраснел. — Неудобно, знаете, несвоевременно депутату
Думы воевать с мужиками
в эти дни, когда… вы понимаете? И я вас убедительно прошу:
поехать к мужичишкам, предложить им мировую. А то, знаете, узнают газеты, подхватят. А так — тихо, мирно…
И удивительное дело. Митя Смоковников, живший до тех пор только питьем,
едой, картами, вином, женщинами, задумался
в первый раз над жизнью. И
думы эти не оставили его, а разворачивали его душу всё дальше и дальше. Ему предлагали место, где была большая польза. Он отказался и решил на то, что у него было, купить именье, жениться и, как сумеет, служить народу.
— Ну, если… городской голова… Так отправить его мести мостовую наверх,
в город, перед
Думой! — и
поехал. Потом, обернувшись, крикнул...
Ехал Серебряный, понуря голову, и среди его мрачных
дум, среди самой безнадежности светило ему, как дальняя заря, одно утешительное чувство. То было сознание, что он
в жизни исполнил долг свой, насколько позволило ему умение, что он шел прямою дорогой и ни разу не уклонился от нее умышленно. Драгоценное чувство, которое, среди скорби и бед, как неотъемлемое сокровище, живет
в сердце честного человека и пред которым все блага мира, все, что составляет цель людских стремлений, — есть прах и ничто!
Понурил Серебряный голову, и бросил поводья, и
ехал шагом
в глухом бору, столь же мрачном, как и его
думы.
Собралися мы
в Думе и порешили
ехать все с своими головами за государем, бить ему челом и плакаться.
И вот она
едет и жадно вглядывается
в даль и ищет: где же эти таинственные «усадьбы» и парки, где эта обетованная земля, на которой воочию предстанет перед ней мечта ее жизни… Поля, колокольчики, порой засинеет лесок, облака двигаются бесшумно, с какой-то важной
думой, а отец, вздрагивая, спрашивает...
Когда Рогдай неукротимый,
Глухим предчувствием томимый,
Оставя спутников своих,
Пустился
в край уединенный
И
ехал меж пустынь лесных,
В глубоку
думу погруженный, —
Злой дух тревожил и смущал
Его тоскующую душу,
И витязь пасмурный шептал:
«Убью!.. преграды все разрушу…
Руслан! узнаешь ты меня…
Теперь-то девица поплачет…»
И вдруг, поворотив коня,
Во весь опор назад он скачет.
Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и генерал успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел
в свою бричку и
поехал домой. За воротами
в поле он встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз,
думы его были напряженны, мучительны…
Брагин почти все время
ехал шагом, раздумывая бесконечную дорожную
думу, которая блуждала по своим горам и косогорам, тонула
в грязи и пробиралась по узким тропинкам.
Погруженный
в глубокую
думу, он
ехал медленно, опустя поводья своей лошади.
— Мне пришлось выйти за вас и сказать публике, что автор стихотворения на пожаре у Рогожской, и это было встречено шумным приветствием. А сообщил об этом гласный
думы Шамин, который два часа назад
ехал мимо и видел вас рядом с брандмайором Потехиным: «Оба
в саже, оба мокрые!»
Сборы все время хорошие, несмотря на то, что все были увлечены войной и волновались, когда получались нерадостные известия.
В один из призывов ополченцев я зашел случайно
в Думу, где был прием, и заявил — даже совсем неожиданно для себя — о желании идти охотником, почти так же, как моему кунаку Are на его призыв
ехать с ним «туда-сюда гулять» я ответил: «
Едем».
Пыльный и усталый, Пётр медленно пошёл
в сад к белой келье брата, уютно спрятанной среди вишен и яблонь; шёл и думал, что напрасно он приехал сюда, лучше бы
ехать на ярмарку. Тряская, лесная дорога, перепутанная корневищем, взболтала, смешала все горестные
думы, заменив их нудной тоской, желанием отдыха, забытья.
Как раньше мальчик Никонов был для него тёмной точкой, вокруг которой собиралось всё тяжёлое и неприятное, так теперь Попова стала магнитом, который притягивал к себе только хорошие, лёгкие
думы и намерения. Он отказался
ехать с братом и каким-то хитрым старичком
в очках
в усадьбу Поповой, оценивать её имущество, но, когда Алексей, устроив дело с закладной, воротился, он предложил...
А почему так? Потому — дело помню, стараюсь, не так, как другие — лежни али глупостями занимаются. А я ночи не сплю. Метель не метель —
еду. Ну и дело делается. Они думают, так, шутя денежки наживают. Нет, ты потрудись да голову поломай. Вот так-то заночуй
в поле да ночи не спи. Как подушка от
думы в головах ворочается, — размышлял он с гордостью. — Думают, что
в люди выходят по счастью. Вон Мироновы
в миллионах теперь. А почему? Трудись. Бог и даст. Только бы дал бог здоровья».
Полчаса не прошло, а они уж весело смеялись, искали, кто виноват, и никак не могли отыскать. Забыты все тревожные
думы, нет больше места подозреньям, исчезли мрачные мысли.
В восторге блаженства не могут наглядеться друг на друга, наговориться друг с другом. И не заметил Меркулов, как пролетело время. Половина третьего, пора на биржу
ехать с Васильем Петровичем. Нечего делать — пришлось расстаться.
Я этим был так занят, что, молясь о помощи свыше, начал ощущать вблизи себя
в повозке чье-то присутствие — присутствие многих, очень многих существ, которые
ехали со мною и понимали мои
думы,
в глубочайшей тайне хранимые от моего возницы и оскверненного товарища.
Мужики были консервативны, авторитет батюшки-царя стоял для них высоко, они верили, что все вспомоществования идут от него. Земство решило возбудить перед казною ходатайство о ссуде на обзаведение крестьян скотом взамен павшего от бескормицы. С ходатайством
поехал в Петербург граф Вл. А. Бобринский, впоследствии черносотенный депутат Государственной
думы, а
в то время — радикальный земец. Крестьяне с нетерпением и надеждой ждали результатов ходатайства. Инна посмеивалась и говорила...
На другой день граф встал рано и
в хорошем расположении духа. Казалось, что с утренними лучами солнца, рассеялись его мрачные вечерние
думы. Занявшись внимательно своим туалетом и приказав привести себе извозчика, граф
поехал в Зимний дворец.
Без
думы,
в каком-то оцепенении
ехал он по улицам Петербурга, сам не зная куда.
При наступающем обновлении меблированных комнат разве не покидает свою каморку какой-нибудь бедняк студент, которому не выпал счастливый жребий
ехать на вакационное время к помещику — обучать всякой премудрости его детище, и осталось переноситься одними грустными
думами в отдаленные родные края...