Неточные совпадения
В Петербурге, только что
остановился поезд и она вышла, первое лицо, обратившее ее внимание, было лицо мужа.
Когда
поезд подошел к станции, Анна вышла в толпе других пассажиров и, как от прокаженных, сторонясь от них,
остановилась на платформе, стараясь вспомнить, зачем она сюда приехала и что намерена была делать.
И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что̀ ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она
остановилась подле вплоть мимо ее проходящего
поезда. Она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.
Приехав с утренним
поездом в Москву, Левин
остановился у своего старшего брата по матери Кознышева и, переодевшись, вошел к нему в кабинет, намереваясь тотчас же рассказать ему, для чего он приехал, и просить его совета; но брат был не один.
Самгин
остановился, рассматривая карикатурную, но печальную фигуру животного, вспомнил «Холстомера» Л. Толстого, «Изумруд» Куприна и решил, что будет лучше, если он с ближайшим
поездом уедет отсюда.
Подошли к
поезду, — офицер
остановился у подножки вагона и, пристально разглядывая лицо Самгина, пробормотал...
— Не иначе это, что нечистый, — сказал садовник, — разве сам человек может вздумать душу загубить? Так-то у нас человек один… — и садовник начал было рассказывать, но
поезд стал
останавливаться.
Ромашов любил ходить на вокзал по вечерам, к курьерскому
поезду, который
останавливался здесь в последний раз перед прусской границей.
Со странным очарованием, взволнованно следил он, как к станции, стремительно выскочив из-за поворота, подлетал на всех парах этот
поезд, состоявший всего из пяти новеньких, блестящих вагонов, как быстро росли и разгорались его огненные глаза, бросавшие вперед себя на рельсы светлые пятна, и как он, уже готовый проскочить станцию, мгновенно, с шипением и грохотом,
останавливался — «точно великан, ухватившийся с разбега за скалу», — думал Ромашов.
Во время выставки, на другой день раздачи наград, проездом на Кавказ, от
поезда до
поезда,
остановился, чтобы ее посетить, Владимир Иванович Ковалевский, мой старый знакомый по Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде в 1896 году. Он в это время занимал пост товарища министра финансов.
Нилов, снимая свой узел, еще раз пристально и как будто в нерешимости посмотрел на Матвея, но, заметив острый взгляд Дикинсона, взял узел и попрощался с судьей. В эту самую минуту Матвей открыл глаза, и они с удивлением
остановились на Нилове, стоявшем к нему в профиль. На лице проснувшегося проступило как будто изумление. Но, пока он протирал глаза,
поезд, как всегда в Америке, резко
остановился, и Нилов вышел на платформу. Через минуту
поезд несся дальше.
А там
поезд опять
остановился, и наши вышли благополучно и опять спустились по лестнице на улицу…
На рельсах вдали показался какой-то круг и покатился, и стал вырастать, приближаться, железо зазвенело и заговорило под ногами, и скоро перед платформой пролетел целый
поезд… Завизжал,
остановился, открылись затворки — и несколько десятков людей торопливо прошли мимо наших лозищан. Потом они вошли в вагон, заняли пустые места, и
поезд сразу опять кинулся со всех ног и полетел так, что только мелькали окна домов…
После бешеной езды
поезд быстро
останавливается. Слышу шаги выходящих и разговоры...
В ожидании
поезда, он, в тревожном раздумье, бегал по пустой платформе амбаркадера,
останавливался, брался за лоб, и как только открылась касса для первого очередного
поезда, взял место в Париж.
Раздался последний свисток, пассажиры зашевелились, начали собирать вещи, и через минуту
поезд уже
остановился. Колесов вышел из вагона на платформу. Его тотчас окружили «вызывалы» из мелких гостиниц и дурных номеров, насильно таща каждый к себе. Один прямо вырвал из руки Колесова его чемодан.
Курьерские
поезда проносились мимо без остановки, пассажирские иной раз
останавливались, и из них выходили служащие, жены профессоров, дачники или дачницы.
В это время подошел пассажирский
поезд. Он на минуту
остановился; темные фигуры вышли на другом конце платформы и пошли куда-то в темноту вдоль полотна.
Поезд двинулся далее. Свет из окон полз по платформе полосами. Какие-то китайские тени мелькали в окнах, проносились и исчезали. Из вагонов третьего класса несся заглушённый шум, обрывки песен, гармония. За
поездом осталась полоска отвратительного аммиачного запаха…
В зале третьего класса и на перроне царил ужас. Станция была узловая, и всегда, даже ночью, были ожидающие
поездов, — теперь все это бестолково металось, лезло в двери, топталось по дощатой платформе. Голосили бабы и откуда-то взявшиеся дети. В стороне первого класса и помещения жандармов трещали выстрелы. Саша, несколько шагов пробежавший рядом с незнакомым мужиком,
остановился и коротко крикнул Колесникову...
Утром коридорный приносит мне чай и нумер местной газеты. Машинально я прочитываю объявление на первой странице, передовую, выдержки из газет и журналов, хронику… Между прочим в хронике я нахожу такое известие: «Вчера с курьерским
поездом прибыл в Харьков наш известный ученый, заслуженный профессор Николай Степанович такой-то и
остановился в такой-то гостинице».
Затем, пропустивши мимо дамский
поезд, друзья
остановились прямо против окон моего дома.
— Залило дорогу?
Поезд? Вздор! Вы приучаете солдат нежничать! Вы делаете из них баб! Без приказания не
останавливаться! Я вас, милостивый государь, под арест…
Изредка он выйдет из вагона и лениво пройдется вдоль
поезда;
остановится он около локомотива и устремит долгий, неподвижный взгляд на колеса или на рабочих, бросающих поленья на тендер; горячий локомотив сипит, падающие поленья издают сочный, здоровый звук свежего дерева; машинист и его помощник, люди очень хладнокровные и равнодушные, делают какие-то непонятные движения и не спешат.
Во время чая, когда уже совсем стемнело и на стене вагона по-вчерашнему висит фонарь,
поезд вздрагивает от легкого толчка и тихо идет назад. Пройдя немного, он
останавливается; слышатся неясные крики, кто-то стучит цепями около буферов и кричит: «Готово!»
Поезд трогается и идет вперед. Минут через десять его опять тащат назад.
Кто на дороге ни встретится, всяк
остановится, с любопытством посмотрит на
поезд и проводит его глазами, поколь из виду не скроется.
Доехав до своей повертки, передние лесники стали. За ними
остановился и весь
поезд. Собралась артель в кучу, опять галдовня началась… Судили-рядили, не лучше ль вожакам одну только подводу с собой брать, а две отдать артели на перевозку бревен. Поспорили, покричали, наконец решили — быть делу так.
Дорогою на секунду
останавливался перед бабою, ожидавшей
поезда; но баба была как баба, и, нахмурившись, жандарм следовал дальше.
Слышен сиплый пронзительный свист…
Поезд начинает идти всё тише и тише и наконец
останавливается. Выхожу из вагона и иду к буфету выпить для храбрости. У буфета теснится публика и поездная бригада.
И не совсем еще проснувшимся, не успевшим стряхнуть с себя обаяние молодого томительного сна, почтальоном вдруг овладело желание, ради которого забываются тюки, почтовые
поезда… все на свете. Испуганно, словно желая бежать или спрятаться, он взглянул на дверь, схватил за талию дьячиху и уж нагнулся над лампочкой, чтобы потушить огонь, как в сенях застучали сапоги и на пороге показался ямщик… Из-за его плеча выглядывал Савелий. Почтальон быстро опустил руки и
остановился, словно в раздумье.
— Ну, уж я, разумеется, перекрашиваться не буду; но вы, как
остановится поезд, берите свой сак, садитесь в первую карету и подъезжайте к подъезду: я сяду и вас никто не увидит.
— Ах-х ты, мер-рзавец! — возмутился про себя господин и высунулся из окна, как бы высматривая, скоро ли
остановится поезд, чтоб позвать жандарма.
В углу сидел Теркин и смотрел в окно. Глаза его уходили куда-то, не
останавливались на толпе. И на остальных пассажиров тесноватого отделения второго класса он не оглядывался. Все места были заняты. Раздавались жалобы на беспорядок, на то, что не хватило вагонов и больше десяти минут после второго звонка
поезд не двигается.
Поезд замедлил бег и
остановился на мгновение, на одну минуту.
Он оборвал, точно сказал все, и замолчал.
Поезд почти внезапно
остановился, так что я ударился о стену, и послышались голоса. Мы выскочили.
Поезд подошел и
остановился. Мы ринулись к вагонам. Но вагоны были заперты, у каждой двери стояло по жандарму.
Однажды под вечер, где-то под Каинском, наш
поезд вдруг стал давать тревожные свистки и круто
остановился среди поля. Вбежал денщик и оживленно сообщил, что сейчас мы чуть-чуть не столкнулись с встречным
поездом. Подобные тревоги случались то и дело: дорожные служащие были переутомлены сверх всякой меры, уходить им не позволялось под страхом военного суда, вагоны были старые, изношенные; то загоралась ось, то отрывались вагоны, то
поезд проскакивал мимо стрелки.
Шел я назад, — и опять, как медленные волны, вздымались протяжные, мрачно-величественные звуки «Ермака». Пришел встречный товарный
поезд,
остановился. Эшелон с певцами двинулся. Гулко отдаваясь в промежутке между
поездами, песня звучала могуче и сильно как гимн.
Наступил праздник Рождества Христова. Уныло, не по-праздничному, звучали новгородские колокола. Начались святки. Всем было не до веселья, только в доме посадника Фомы шли своим чередом предсвадебные пиры, и каждый вечер свадебные
поезда Чурчилы с гиком и гамом
останавливались у тесового крыльца.
Поезд еще не успел
остановиться у Флорентийского вокзала, медленно двигаясь у широкой платформы, как до слуха Николая Герасимовича Савина долетели слова, сказанные на чистом русском языке...
Войдя в траурную залу, он
остановился и потребовал пить. Подкрепившись питьем, подошел к гробу, но здесь упал в обморок. Когда он был вынесен и приведен в чувство, то подняли тело и поставили в открытой карете. За гробом тянулся длинный ряд карет, и, так как покойница была жена генерала, то гроб провожала гвардия.
Поезд отправился в Невский монастырь.
— Станция Ломовис,
поезд стоит три минуты! — зычным голосом прокричал обер-кондуктор, соскочив на станционную платформу, у которой
поезд, уже
останавливаясь, замедлил ход и, наконец,
остановился совершенно.
Поезд в это время
остановился у Николаевского вокзала.
Московский
поезд на самом деле в это время
остановился у платформы.
Однажды между станциями Удельной и Ланской, вблизи последней,
поезд, в котором ехал Караулов, вдруг
остановился.
Скромный, двухпаровозный в 40-50 товарных вагонов воинский
поезд движется с возможной для него быстротой по Сибирской, Забайкальской и Восточно-Китайской железнодорожным линиям,
останавливаясь не только на станциях, но и на разъездах, чтобы пропустить редкие пассажирские
поезда, а главным образом порожний подвижный состав, уже сдавший свои живые грузы и спешащий за новыми.
Здесь у корчмы
остановился он, заметив свадебный
поезд.
Действительно, в санях, закутанный в медвежью шубу, сидел князь Никита Прозоровский, родной брат князя Василия, у ворот чьих хором и
остановился «
поезд».
Софья Петровна согласилась, но тотчас же сообразила, что Ильин обрадуется случаю и поедет с ней в одном
поезде, в одном вагоне… Она думала и глядела на своего мужа, сытого, но всё еще томного. Почему-то взгляд ее
остановился на его ногах, миниатюрных, почти женских, обутых в полосатые носки; на кончиках обоих носков торчали ниточки…
Утром отслужено было в доме, где
остановился Суворов, благоденственное молебствие по чину православной церкви, а затем главнокомандующий в парадной форме, при всех знаках отличия, отправился в богатой карете в собор. Карету эскортировали генералы союзной армии верхами. Толпы народа теснились по пути этого торжественного
поезда, оглашая воздух восторженными криками.
Два услужливые солдатика, которые подоспели на этот случай, взяли его, погнули как надо, чтобы усадить в сани, и
поезд чрез пару секунд
остановился у святых ворот, или, как в Киеве говорят, у святойбрамы.