Неточные совпадения
— Женщина, — произнес князь, подступая несколько ближе и смотря прямо в глаза Чичикову, — женщина, которая
подписывала по вашей диктовке
завещание, схвачена и станет с вами на очную ставку.
— В том-то и дело, что премерзейшее дело! Говорят, что Чичиков и что подписано
завещание уже после смерти: нарядили какую-то бабу, наместо покойницы, и она уж
подписала. Словом, дело соблазнительнейшее. Говорят, тысячи просьб поступило с разных сторон. К Марье Еремеевне теперь подъезжают женихи; двое уж чиновных лиц из-за нее дерутся. Вот какого роду дело, Афанасий Васильевич!
В этих словах Самгину послышалась нотка цинизма. Духовное
завещание было безукоризненно с точки зрения закона,
подписали его солидные свидетели, а иск — вздорный, но все-таки у Самгина осталось от этого процесса впечатление чего-то необычного. Недавно Марина вручила ему дарственную на ее имя запись: девица Анна Обоимова дарила ей дом в соседнем губернском городе. Передавая документ, она сказала тем ленивым тоном, который особенно нравился Самгину...
Но для того, чтобы закрепить эту сделку, надо было составить и
подписать условие и
завещание.
— Совершенно верно: когда
подписывает духовную в качестве свидетеля священник, то совершенно достаточно двух подписей, а без священника нужно три. И ваше
завещание имеет сейчас такую же силу, как пустой лист бумаги.
— Я к нему тогда вошла, — начала m-lle Прыхина, очень довольная, кажется, возможностью рассказать о своих деяниях, — и прямо ему говорю: «Петр Ермолаевич, что, вы вашу жену намерены оставить без куска хлеба, за что, почему, как?» — просто к горлу к нему приступила. Ну, ему, как видно, знаете, все уже в жизни надоело. «Эх, говорит, давайте перо, я вам
подпишу!». Батюшка-священник уже заранее написал
завещание; принесли ему, он и подмахнул все состояние Клеопаше.
Положение секретаря было ужасное: два
завещания могли встретиться, и третий документ, о котором замышлял Бодростин, должен был писаться в отмену того
завещания, которое сожжено, но которое
подписывал в качестве свидетеля Подозеров… Все это составляло такую кашу, в которой очень не мудрено было затонуть с какою хочешь изворотливостью.
— Но вы, Генрих, разве непременно будете свидетельствовать, что вы
подписывали не то
завещание, которое лежит в конверте?
«Не
подпишет духовной, — думал Качеев, надевая перчатки в передней, — подкузьмила его водяная… Что ж! Аделаида Петровна дама в соку. Только глупенька! А то, кто ее знает, окажется, пожалуй, такой стервозой. Коли у него прямых наследников не объявится, а
завещания нет, в семистах тысячах будет, даже больше».
Последняя была, однако, слабее, чем в прежние дни, хотя говорила и рассуждала здраво. На следующий день должно было состояться написание
завещания. Если Глафира Петровна будет в таком состоянии, то это совершится беспрепятственно, и генеральша
подпишет бумагу, столь неприятную для Дарьи Николаевны.
— Да так, видишь, чай, меня; ведь ни рукой, ни ногой уже пошевельнуть не могу… Дай только Бог силу
завещание написать, умру тогда спокойно… Благодарение Создателю, память у меня не отнял… Нынче даже голова свежее, чем последние дни… Он это, Владыко, послал мне просветление для сирот…
Подписать бы бумагу-то, тогда и умереть могу спокойно… Тебе их оставляю, на твое попечение… За них тебя Господь вознаградит и мужу твоему здоровье пошлет… Глебушка их тоже не оставит… Знаю и его — ангельская у него душа.
Пан Опанас сейчас же проснулся и в первую голову позвал попа в красных чоботах и
подписал в свое
завещание еще сто дукатов на колокол и чтобы отлито было с его очевидной «фигурою», а потом сказал тому пузатому попу Прокопу на ухо, по секрету от всех, «яку-то заклятку», и сам тут при всех же рожу скривил, да и умер.