Неточные совпадения
Да кто там еще? (
Подходит к окну.)Не хочу, не хочу! Не нужно, не нужно! (Отходя.)Надоели,
черт возьми! Не впускай, Осип!
Щербацкий отошел от них, и Кити,
подойдя к расставленному карточному столу, села и, взяв в руки мелок, стала
чертить им по новому зеленому сукну расходящиеся круги.
— Ну, ты! следователь!.. Ну, да
черт с вами со всеми! — отрезал Разумихин и вдруг, рассмеявшись сам, с повеселевшим лицом, как ни в чем не бывало,
подошел к Порфирию Петровичу.
— Но все-таки суда я не хочу, вы помогите мне уладить все это без шума. Я вот послал вашего Мишку разнюхать — как там? И если… не очень, — завтра сам пойду
к Блинову,
черт с ним! А вы — тетку утихомирьте, расскажите ей что-нибудь… эдакое, — бесцеремонно и напористо сказал он,
подходя к Самгину, и даже легонько дотронулся до его плеча тяжелой, красной ладонью. Это несколько покоробило Клима, — усмехаясь, он сказал...
— Сочинил — Савва Мамонтов, миллионер, железные дороги строил, художников подкармливал, оперетки писал. Есть такие французы? Нет таких французов. Не может быть, — добавил он сердито. — Это только у нас бывает. У нас, брат Всеволод, каждый рядится… несоответственно своему званию. И — силам. Все ходят в чужих шляпах. И не потому, что чужая — красивее, а…
черт знает почему! Вдруг — революционер, а — почему? — Он
подошел к столу, взял бутылку и, наливая вино, пробормотал...
— Ну тебя
к черту! — с досадой сказал Райский, отталкивая Савелья, который торопливо
подошел к нему. — Давно ли ты стал дом стеречь?
— А знаешь — ты отчасти прав. Прежде всего скажу, что мои увлечения всегда искренны и не умышленны: — это не волокитство — знай однажды навсегда. И когда мой идол хоть одной
чертой подходит к идеалу, который фантазия сейчас создает мне из него, — у меня само собою доделается остальное, и тогда возникает идеал счастья, семейного…
— Им хорошо, дармоедам, — услыхал Нехлюдов, когда он уже
подходил к двери политических, — что им,
чертям, делается; небось, брюхо не заболит, — сказал чей-то хриплый голос, прибавив еще неприличное ругательство.
Когда мы
подходили к фанзе, в дверях ее показался хозяин дома. Это был высокий старик, немного сутуловатый, с длинной седой бородой и с благообразными
чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что живет он здесь давно и с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в фанзу. Внутри ее было так же все в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение старика.
Летами, голосом,
чертами лица, насколько запомнил их рассказчик, проезжий тоже
подходил к Рахметову; но рассказчик тогда не обратил особого внимания на своего спутника, который
к тому же недолго и был его спутником, всего часа два: сел в вагон в каком-то городишке, вышел в какой-то деревне; потому рассказчик мог описывать его наружность лишь слишком общими выражениями, и полной достоверности тут нет: по всей вероятности, это был Рахметов, а впрочем, кто ж его знает?
Я
подошел к нему, стараясь припомнить его
черты.
«Вот гостя господь послал: знакомому
черту подарить, так назад отдаст, — подумал хозяин, ошеломленный таким неожиданным ответом. — Вот тебе и сват. Ни с которого краю
к нему не
подойдешь. То ли бы дело выпили, разговорились, — оно все само бы и наладилось, а теперь разводи бобы всухую. Ну, и сват, как кривое полено: не уложишь ни в какую поленницу».
«Свое собственное, вольное и свободное хотение, — говорит подпольный человек, — свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы до сумасшествия, — вот это-то и есть та самая, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не
подходит и которой все системы и теории постепенно разлетаются
к черту».
— Окся ужо до тебя доберется, Петр Васильич… Она и то обещает рассчитаться с тобой мелкими. «Это, — грит, — он, кривой
черт, настроил тебя». То-то дура… Я и боялся
к тебе
подойти все время: пожалуй, как раз вцепится… Ей бы только в башку попало. Тебя да Марью хочет руками задавить.
Около средних ворот, с ключами в руках, ходил молодцеватый унтер-офицер Карпенко. Он представлял гораздо более строгого блюстителя порядка, чем его офицер, и нелегко было никому попасть за его пост, так что даже пробежавшую через платформу собаку он сильно пихнул ногой, проговоря: «Э,
черт, бегает тут! Дьявол!»
К гауптвахте между тем подъехала карета с опущенными шторами. Соскочивший с задка ливрейный лакей сбегал сначала
к смотрителю, потом
подошел было
к унтер-офицеру и проговорил...
Большов. Эдак-то лучше!
Черта ли там по грошам-то наживать! Махнул сразу, да и шабаш. Только напусти Бог смелости. Спасибо тебе, Лазарь! Удружил! (Встает.) Ну, хлопочи! (
Подходит к нему и треплет по плечу.) Сделаешь дело аккуратно, так мы с тобой барышами-то поделимся. Награжу на всю жизнь. (Идет
к двери.)
Потом он проворно вскочил с постели, босиком
подошел к шкафу, торопливо вытащил известную нам родословную, взял из чернильницы перо, провел
черту от кружка с именем «Алексей», сделал кружок на конце своей
черты и в середине его написал: «Сергей».
По преданию известно, что Моховые озера были некогда глубокими лесными круглыми провалами с прозрачною, холодною, как лед, водою и топкими берегами, что никто не смел близко
подходить к ним ни в какое время, кроме зимы, что будто бы берега опускались и поглощали дерзкого нарушителя неприкосновенного царства водяных
чертей.
— А так, не хочу, и всё, — отвечала она, вздергивая нижнею губой и бровью. — Он дедушка, — прибавила она, улыбаясь. Она
подошла к двери и стала стучать в нее. — Что заперлись,
черти?
Бодаев. Актер? Ах,
черт его возьми! Браво, браво! (
Подходит к Несчастливцеву.) Вашу руку! То-то я слушаю, кто так хорошо говорит, благородно. Это такая редкость у нас. (Указывая на Счастливцева.) А он тоже актер?
Шабельский. Хороша искренность!
Подходит вчера ко мне вечером и ни с того ни с сего: «Вы, граф, мне глубоко несимпатичны!» Покорнейше благодарю! И все это не просто, а с тенденцией: и голос дрожит, и глаза горят, и поджилки трясутся…
Черт бы побрал эту деревянную искренность! Ну, я противен ему, гадок, это естественно… я и сам сознаю, но
к чему говорить это в лицо? Я дрянной человек, но ведь у меня, как бы то ни было, седые волосы… Бездарная, безжалостная честность!
В один из холоднейших и ненастнейших московских дней
к дому князя
подходила молодая, стройная девушка, брюнетка, с очень красивыми, выразительными, умными
чертами лица. Она очень аккуратно и несколько на мужской лад была одета и, как видно, привыкла ходить пешком. Несмотря на слепящую вьюгу и холод, она шла смело и твердо, и только
подойдя к подъезду княжеского дома, как бы несколько смутилась.
— Ах,
черт возьми! — сказал Сборской,
подходя к деревне, — какой нечаянный визит, и, верно, это проказит Шамбюр. Однако ж, господа! куда девался наш капитан?
— Я правил дуэли не знаю,
черт их подери совсем, и знать не желаю; может быть, он подумает, что Лаевский струсил и меня
подослал к нему. А впрочем, как ему угодно, я поговорю.
Досадуя, как это было заметно по его резким движениям, он
подошел к канделябру, двинул металлический завиток и снова отвел его. И, повинуясь этому незначительному движению, все стены зала, кругом, вдруг отделились от потолка пустой, светлой
чертой и, разом погрузясь в пол, исчезли. Это произошло бесшумно. Я закачался. Я, вместе с сиденьем, как бы поплыл вверх.
Торопливо и путано она рассказала какую-то сказку: бог разрешил сатане соблазнить одного доктора, немца, и сатана
подослал к доктору
чёрта. Дёргая себя за ухо, Артамонов добросовестно старался понять смысл этой сказки, но было смешно и досадно слышать, что дочь говорит поучающим тоном, это мешало понимать.
— Где социалист? Какой социалист? — спрашивал Карнаухов, появляясь в дверях. Заметив Ароматова, он, пошатываясь,
подошел к нему и поцеловал в лысину. — Да ты как сюда попал,
черт ты этакой?.. Ароматов… тебя ли я вижу?! Господа, рекомендую! Это — Шекспир… Ей-богу!.. Ароматов, не обращай на них, дураков, внимания, ибо ни один пророк не признается в своем отечестве… Блаженни чистии сердцем… Дай приложиться еще
к твоей многоученейшей лысине!..
Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы даже до сумасшествия, — вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не
подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются
к черту.
— Ну, душка, извини, — говорил Масуров,
подходя к жене, — счастие сначала ужас как везло, а под конец как будто бы какой
черт ему нашептывал: каждую карту брал, седая крыса. Ты не поверишь: в четверть часа очистил всего, как липку; предлагал было на вексель: «Я вижу, говорит, вы человек благородный».
— Но
к ним
подходит князь,
И всё утихло! уваженье
В их выразительных
чертах...
«Как
подойти к нему? — думал Ковалев. — По всему, по мундиру, по шляпе видно, что он статский советник.
Черт его знает, как это сделать!»
— О,
черт! Тут, пожалуй, заплутаешь, надо поспросить, — сказал извозчик и, ловко соскочив с передка,
подошел к одной избе и начал колотить в подоконник кнутовищем.
Я с любопытством взглянул на нее. Синяя
черта, извиваясь между хребтов, горных речек и падей, уходила на северо-восток, захватывала значительную часть течения Лены и ее безымянных притоков,
подходила к водоразделу Енисея на северо-западе, а на юго-востоке широким синим пятном
к ней придвигался Байкал…
„Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз: своя фантазия, раздраженная иногда хотя бы даже до сумасшествия, — вот все это и есть та самая пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не
подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются
к черту“.
К нему Арсений
подошел,
И руки сжатые развел,
И поднял голову с земли;
Две яркие слезы текли
Из побелевших мутных глаз,
Собой лишь светлы, как алмаз.
Спокойны были все
черты,
Исполнены той красоты,
Лишенной чувства и ума,
Таинственной, как смерть сама.
Работник (
подходит к печи и говорит старшому). Видишь: то последнюю краюшку не пожалел, а теперь за стаканчик чуть жену не прибил и меня
к тебе,
к черту, послал.
Чёрт нерешительно
подошел к Лахматову и, подогнув под себя хвост, вежливо поклонился.
Но мнению опытных дам и московских зубных врачей, зубная боль бывает трех сортов: ревматическая, нервная и костоедная; но взгляните вы на физиономию несчастного Дыбкина, и вам ясно станет, что его боль не
подходит ни
к одному из этих сортов. Кажется, сам
чёрт с чертенятами засел в его зуб и работает там когтями, зубами и рогами. У бедняги лопается голова, сверлит в ухе, зеленеет в глазах, царапает в носу. Он держится обеими руками за правую щеку, бегает из угла в угол и орет благим матом…
— Да; в шинели, высокий… идет тихо и вдруг
подошел к углу и этак «фю-фю-фю», посвистал. Я смотрю, что это такое?.. А он еще прошел, да на другом угле опять: «фю-фю-фю», да и на третьем так же, и на четвертом. Кой, думаю себе,
черт: кто это такой и чего ему нужно? да за ним.
Наш стремительный поезд
подходит уже
к Риму, мы блаженствуем на мягких диванах, когда — крах! — и все летит
к черту: поезд сошел с ума и сковырнулся.
— Какое ругательство? Я тебе только говорю, наставляю… Помирился и в последний раз говорю, я ругаться не думаю… Стану я с тобой, с лешим, связываться после того, как ты на своего благодетеля жалобу подал! Да ну тебя
к чёрту! И говорить с тобой не желаю! А ежели я тебя сейчас свиньей нечаянно обозвал, так ты и есть свинья… Вместо того, чтоб за благодетеля вечно бога молить, что он тебя десять лет кормил да нотам выучил, ты жалобу глупую подаешь да разных
чертей адвокатов
подсылаешь.
К ним
подошел сухощавый господин, в бороде, в золотом pinse-nez, в коротком пальтецо, с крупными
чертами лица, тревожный в приемах.
Девочка на секунду остановилась, но затем доверчиво
подошла ко мне. Я притянул ее
к себе и, посадив на колени, начал жадно всматриваться в ее
черты.
Черты лица
подходили к прическе: они были резки, хотя и мелки, особенно выдавались острый нос и подбородок.
Свое собственное вольное и свободное хотение, свой собственный, хотя бы и самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хотя бы даже до сумасшествия, — это-то и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не
подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются
к черту.
— Да
к тому уже время
подходит, милые мои молодицы! — со вздохом произнесла старуха, задумчиво
чертя по полу своим костылем. — Только бы привел Бог при своих глазах пристроить Настюшу, тогда бы спокойно улеглись мои косточки в могилу, — добавила она прослезившись.
Великолепные кудри темно-каштановых волос выбивались из-под шапки и обрамляли красивое лицо последнего с правильными
чертами; нежные пушистые усы и такая же небольшая бородка оттеняли цвет его молодого, дышащего здоровьем лица,
к которому всецело
подходило народное определение «кровь с молоком».
Они
подошли к неизвестным и увидели что двое из них пишут, а третий, сидевший далеко впереди двух других, что-то
чертит на бумаге.
— Да
к тому уж время
подходит, милые мои молодицы! — со вздохом произнесла старуха, задумчиво
чертя по полу своим костылем. — Только бы привел Бог при своих глазах пристроить Настюшу, тогда бы спокойно улеглись мои косточки в могилу, — добавила она, прослезившись.
Часто после вспышки гнева в кабинете,
подходила она
к зеркалу и, так сказать, сглаживала, прибирала свои
черты и являлась залу с светлым и царственно приветливым лицом.