Неточные совпадения
— Не вы совершили тот
высокий поступок прощения, которым я восхищаюсь и все, но Он, обитая в вашем сердце, — сказала графиня Лидия Ивановна, восторженно
поднимая глаза, — и потому вы не можете стыдиться своего поступка.
— Простите, не встану, — сказал он,
подняв руку, протягивая ее. Самгин, осторожно пожав длинные сухие пальцы, увидал лысоватый череп, как бы приклеенный к спинке кресла, серое, костлявое лицо, поднятое к потолку, украшенное такой же бородкой, как у него, Самгина, и под
высоким лбом — очень яркие
глаза.
Самгину казалось, что он видит ее медные
глаза, крепко сжатые губы, — вода доходила ей
выше колен, руки она
подняла над головою, и они не дрожали.
О себе он наговорил чепухи, а на вопрос о революции строго ответил, что об этом не говорят с женщиной в постели, и ему показалось, что ответ этот еще
выше поднял его в
глазах Бланш.
— Так… бездельник, — сказала она полулежа на тахте,
подняв руки и оправляя пышные волосы. Самгин отметил, что грудь у нее
высокая. — Живет восторгами. Сын очень богатого отца, который что-то продает за границу. Дядя у него — член Думы. Они оба с Пыльниковым восторгами живут. Пыльников недавно привез из провинции жену, косую на правый
глаз, и 25 тысяч приданого. Вы бываете в Думе?
Каждая фальшивая нотка
поднимала в
глазах девушки любимого человека все
выше и
выше, потому что он служил для нее олицетворением правды.
Я не мог видеть ее
глаз — она их не
поднимала; но я ясно видел ее тонкие,
высокие брови, ее длинные ресницы: они были влажны, и на одной из ее щек блистал на солнце высохший след слезы, остановившейся у самых губ, слегка побледневших.
Вдруг из классной двери выбегает малыш, преследуемый товарищем. Он ныряет прямо в толпу, чуть не сбивает с ног Самаревича,
подымает голову и видит над собой
высокую фигуру, сухое лицо и желчно — злые
глаза. Несколько секунд он испуганно смотрит на неожиданное явление, и вдруг с его губ срывается кличка Самаревича...
Юлия подошла и нежно поцеловала его в голову, а затем ушла в свою комнату и задумалась: слова Прыхиной, что Вихров пишет, сильно на нее подействовали, и это
подняло его еще
выше в ее
глазах.
— Стыдились бы! Я человек тяжелый и то понимаю справедливость! — Он
поднял руку
выше головы и замолчал, полузакрыв
глаза, как бы присматриваясь к чему-то вдали.
В первые минуты на забрызганном грязью лице его виден один испуг и какое-то притворное преждевременное выражение страдания, свойственное человеку в таком положении; но в то время, как ему приносят носилки, и он сам на здоровый бок ложится на них, вы замечаете, что выражение это сменяется выражением какой-то восторженности и
высокой, невысказанной мысли:
глаза горят, зубы сжимаются, голова с усилием поднимается
выше, и в то время, как его
поднимают, он останавливает носилки и с трудом, дрожащим голосом говорит товарищам: «простите, братцы!», еще хочет сказать что-то, и видно, что хочет сказать что-то трогательное, но повторяет только еще раз: «простите, братцы!» В это время товарищ-матрос подходит к нему, надевает фуражку на голову, которую подставляет ему раненый, и спокойно, равнодушно, размахивая руками, возвращается к своему орудию.
— А когда она
поднимет глаза, вы сейчас увидите, какому пылкому и нежному сердцу служат они проводником! а голос, голос! что за мелодия, что за нега в нем! Но когда этот голос прозвучит признанием… нет
выше блаженства на земле! Дядюшка! как прекрасна жизнь! как я счастлив!
Бутлер нынче во второй раз выходил в дело, и ему радостно было думать, что вот сейчас начнут стрелять по ним и что он не только не согнет головы под пролетающим ядром или не обратит внимания на свист пуль, но, как это уже и было с ним,
выше поднимет голову и с улыбкой в
глазах будет оглядывать товарищей и солдат и заговорит самым равнодушным голосом о чем-нибудь постороннем.
Наталья ушла, он одёрнул рубаху, огладил руками жилет и, стоя среди комнаты, стал прислушиваться: вот по лестнице чётко стучат каблуки, отворилась дверь, и вошла женщина в тёмной юбке, клетчатой шали, гладко причёсанная,
высокая и стройная. Лоб и щёки у неё были точно вылеплены из снега, брови нахмурены, между
глаз сердитая складка, а под
глазами тени утомления или печали. Смотреть в лицо ей — неловко, Кожемякин поклонился и, не
поднимая глаз, стал двигать стул, нерешительно, почти виновато говоря...
Она ещё
выше подняла голову, брови у неё сдвинулись. Плотно сжав губы, она смерила Илью
глазами и не сказала ни слова. Гаврик тоже сердито взглянул на хозяина.
В стороне от кургана одиноко стоял могучий и бодрый
высокий старик. Его седая густая борода серебрилась на солнце и, расчесанная волосок к волоску, лежала на широких лацканах английского пальто. Что-то близко знакомое сверкнуло мне в этой стройной, энергичной фигуре и в его глубоких темных
глазах, ласково взглянувших из-под седых бровей. Он
поднял руку и, сделав отрицательный жест, сказал довольно чисто по-русски...
Он шёл рядом с нею, стараясь зачем-то
поднимать ноги
выше, от этого ему было неловко идти. Сели за столик, спросили пива, Яков балагурил, а Макаров, тихонько посвистывая, рассматривал публику прищуренными
глазами.
Елена продолжала не спускать с него
глаз: сделанное им открытие еще
выше подняло Жуквича в
глазах ее.
Здесь, чай, и днем-то всегда сумерки, а теперь… — он
поднял глаза кверху — ни одной звездочки на небе, поглядел кругом — все темно: направо и налево сплошная стена из черных сосен, и кой-где
высокие березы, которые, несмотря на темноту, белелись, как мертвецы в саванах.
Поднял он усы к носу, оскалил зубы и вытаращил круглые
глаза свои. Меряем друг друга, кто
выше. Тихо спрашивает он...
Рядом с нею отец,
высокий мужчина, лысый и седобородый, с большим носом, и мать — полная, круглолицая;
подняла она брови, открыла широко
глаза, смотрит вперёд, шевеля пальцами, и кажется, что сейчас закричит пронзительно и страстно.
Если, говоря людям, заденешь словом своим общее всем, тайно и глубоко погружённое в душе каждого истинно человеческое, то из
глаз людей истекает лучистая сила, насыщает тебя и возносит
выше их. Но не думай, что это твоя воля
подняла тебя: окрылён ты скрещением в душе твоей всех сил, извне обнявших тебя, крепок силою, кою люди воплотили в тебе на сей час; разойдутся они, разрушится их дух, и снова ты — равен каждому.
Цирельман
поднял кверху руки, отчего рукава лапсердака сползли вниз и обнажили худые, костлявые, красные кисти, закинул назад голову и возвел
глаза к закопченному потолку. Из груди его вылетел сиплый, но
высокий и дрожащий звук, который долго и жалобно вибрировал под низкими сводами, и когда он, постепенно слабея, замер, то слышно было, как в погребе быстро затихали, подобно убегающей волне, последние разговоры. И тотчас же в сыром, тяжелом воздухе наступила чуткая тишина.
Патрон слушал молча, не
поднимая глаз и слегка покачивая ногой с
высоким старомодным каблуком, и только при рассказе о седой голове улыбнулся и посмотрел на помощника добрыми, но немного насмешливыми
глазами.
Патап Максимыч
поднял голову. Лицо его было ясно, радостно, а на
глазах сверкала слеза. Не то грусть, не то сердечная забота виднелась на крутом
высоком челе его.
Соберется с духом, наберется смелости, скажет словечко про птичку ль, в стороне порхнувшую, про цветы ли, дивно распустившие яркие лепестки свои, про белоствольную ли
высокую березу, широко развесившую свои ветви, иль про зеленую стройную елочку, но только и слышит от Параши: «да» да «нет». Рдеют полные свежие ланиты девушки, не может
поднять она светлых очей, не может взглянуть на путевого товарища… А у него
глаза горят полымем, блещут искрами.
— Ловко! — крикнул Алексей Степанович и босиком подбежал к окну, выходившему на реку. То, что он мельком увидел, было так ново, интересно и весело, что он поспешно бросился натягивать брюки и
высокие сапоги, у колен стягивавшиеся ремешками. Пока он одевался, Никита стал под солнечные лучи,
поднял лицо кверху и сладко зажмурил
глаза. Постепенно лицо его стало дергаться, и брови взлезли на лоб; еще раз со свистом он втянул носом воздух — и чихнул так громко и звучно, что на секунду не слышно стало воробьев.
Но вот перед
глазами расстилается широкое озеро. Это затопленные луга. Ветер гуляет по нем, шумит и
поднимает зыбь. То там, то сям видны островки и еще не залитые полоски земли. Направление дороги указывают мосты и гати, которые размокли, раскисли и почти все сдвинуты с места. Вдали за озером тянется
высокий берег Иртыша, бурый и угрюмый, а над ним нависли тяжелые, серые облака; кое-где по берегу белеет снег.
Она
подняла испуганные
глаза на говорившую. Это была
высокая, плечистая женщина с румяным лицом, с длинным красивым носом, с черными усиками над малиновыми губами энергичного правильного рта и с круглыми, как у птицы, зоркими, ястребиными
глазами.
Случайно я
поднял глаза к небу и увидел двух орлов: они плавно описывали большие круги, поднимаясь все
выше и
выше, пока не превратились в маленькие точки. Трудно допустить, чтобы они совершали такие заоблачные полеты в поисках корма, трудно допустить, чтобы оттуда они могли разглядеть добычу на земле. По-видимому, такие полеты являются их органической потребностью.
Рядом с Верою, с ногами на нарах, сидел
высокий мужчина в кожаных болгарских туфлях-пасталах, — сидел, упершись локтями в колени и положив голову на руки. Вера осторожно положила ему ладонь на плечо. Он
поднял голову и чуждо оглядел ее прекрасными черными
глазами.
Пронесся недоумевающий ропот. Раздались смешки. Судоплатов еще
выше поднял бороду и пристальными, загорающимися
глазами смотрел на меня.
Местность делалась все
выше, вокруг теснились тяжелые сопки. Стало холодно, ветер
поднимал тучи пыли. Обозы по-прежнему ссорились и старались перерезать один другой у узких мест дороги. Дисциплина на
глазах падала.
Карнеев молча прошел в переднюю, надел шубу и вышел на улицу. Он был ошеломлен обрушившимся над ним несчастием и шел сам не зная куда. На дворе была метель. Резкий ветер дул ему прямо в лицо,
глаза залепляло снегом, а он все шел без цели, без размышления. Вдруг он очутился у ворот, над которыми висела икона и перед ней горела лампада. Он
поднял глаза. Перед им были
высокие каменные стены, из-за которых возвышались куполы храма.
На его лице, бледном, очень тонком, с красиво подстриженною черною бородою, разделенною на две пряди, и в темно-серых острых
глазах не выразилось ничего: ни досады, ни беспокойства. Только на белом,
высоком, но сдавленном лбу, где плоские, лоснящиеся волосы лежали еще густою прядью, чуть заметно обозначилась одна линия, над самым носом, крепким, несколько хрящеватым, породистым. Усы он
поднимал над волосами бороды, и концы их немного торчали.
Кто знает, бароны и баронессы рассчитывали по-своему, а тот, кто
выше не только их, но и короля шведского, который щелкает по носам других корольков (здесь Фриц скинул шляпу и
поднял с благоговением
глаза к небу), тот, может быть, рассчитал иначе.
Было уже за полночь. Движимый какой-то неведомой силой, Егор Никифоров пошел к дороге, к тому месту, где четверть века тому назад, вел беседу с умирающим Ильяшевичем. Здесь он лег на траву и задумался. Все прошедшее мелькало в его уме, как в калейдоскопе. Его
глаза были опущены вниз. Вдруг длинная тень легла на зеленой траве, ярко освещенной луной. Он быстро
поднял голову и в двух шагах от себя увидал
высокую, темную фигуру женщины.
О. Василий открывает ослепленные
глаза,
поднимает голову вверх и видит: падает все. Медленно и тяжело клонятся и сближаются стены, сползают своды, бесшумно рушится
высокий купол, колышется и гнется пол — в самых основах своих разрушается и падает мир.
Один из докторов в окровавленном фартуке и с окровавленными, небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее), держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот
поднял голову и стал смотреть по сторонам, но
выше раненых. Он очевидно хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил
глаза.
Он
выше поднял голову,
глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую.