Неточные совпадения
Эти слова прозвучали очень тепло, дружески. Самгин
поднял голову и недоверчиво посмотрел на высоколобое лицо, обрамленное двуцветными вихрами и темной, но уже очень заметно поседевшей, клинообразной бородой. Было неприятно признать, что красота Макарова становится все внушительней. Хороши были глаза, прикрытые густыми
ресницами, но неприятен их прямой, строгий взгляд. Вспомнилась странная и, пожалуй, двусмысленная фраза Алины: «Костя честно красив, — для себя, а не для баб».
Я не мог видеть ее глаз — она их не
поднимала; но я ясно видел ее тонкие, высокие брови, ее длинные
ресницы: они были влажны, и на одной из ее щек блистал на солнце высохший след слезы, остановившейся у самых губ, слегка побледневших.
А когда она
подымала свои
ресницы, чтобы взглянуть на него, то глаза ее сияли, как звезды, и становились влажными.
Она поняла, медленно, едва заметно, опустила
ресницы в знак согласия, и когда опять их
подняла, то Платонова, который, почти не глядя, видел этот немой разговор, поразило то выражение злобы и угрозы в ее глазах, с каким она проводила спину уходившего Рамзеса.
Иногда Елена
подымала свои длинные
ресницы и взглядывала на меня, и долго и пристально глядела, как бы узнавая меня.
Она гордо выпрямилась, опустила
ресницы, потом
подняла их и неблагосклонно взглянула на Александра.
Он носил бархатный подрясник, душился оделаваном, пробираясь в толпе с кадилом, говорил дамам по-французски: «пардон, экскюзе« — и никогда не
поднимал глаз, а
ресницы у него были вот какие!
И когда Ольга вторично
подняла взор, то в нем заметна была перемена, довольно странная; удивительный блеск заменил прежнюю томность; это были слезы… одна из них не держалась на густой
реснице, блеснула, как алмаз, и упала.
Вадим, сказал я, почувствовал сострадание к нищим, и становился, чтобы дать им что-нибудь; вынув несколько грошей, он каждому бросал по одному; они благодарили нараспев, давно затверженными словами и даже не
подняв глаз, чтобы рассмотреть подателя милостыни… это равнодушие напомнило Вадиму, где он и с кем; он хотел идти далее; но костистая рука вдруг остановила его за плечо; — «постой, постой, кормилец!» пропищал хриплый женский голос сзади его, и рука нищенки всё крепче сжимала свою добычу; он обернулся — и отвратительное зрелище представилось его глазам: старушка, низенькая, сухая, с большим брюхом, так сказать, повисла на нем: ее засученные рукава обнажали две руки, похожие на грабли, и полусиний сарафан, составленный из тысячи гадких лохмотьев, висел криво и косо на этом подвижном скелете; выражение ее лица поражало ум какой-то неизъяснимой низостью, какой-то гнилостью, свойственной мертвецам, долго стоявшим на воздухе; вздернутый нос, огромный рот, из которого вырывался голос резкий и странный, еще ничего не значили в сравнении с глазами нищенки! вообразите два серые кружка, прыгающие в узких щелях, обведенных красными каймами; ни
ресниц, ни бровей!.. и при всем этом взгляд, тяготеющий на поверхности души; производящий во всех чувствах болезненное сжимание!..
Ему показалось даже, что слеза блеснула в тусклых взорах Олсуфия Ивановича; он
поднял глаза и увидел, что и на
ресницах Клары Олсуфьевны, тут же стоявшей, тоже как будто блеснула слезинка, — что и в глазах Владимира Семеновича тоже как будто бы было что-то подобное, — что, наконец, ненарушимое и спокойное достоинство Андрея Филипповича тоже стоило общего слезящегося участия, — что, наконец, юноша, когда-то весьма походивший на важного советника, уже горько рыдал, пользуясь настоящей минутой…
Он на мгновение, точно нерешительно, опускает
ресницы, но тотчас же
поднимает их.
Мальчик ничего не ответил. Он даже не обернулся на старика, а только медленно, с упрямым, скучающим выражением опустил и
поднял свои длинные
ресницы.
Она
подняла между тем свои
ресницы и глянула на всех своим ясным взглядом.
— Знамя есть, которое хорю… хоруг… — лепечет он, стараясь как можно более вытянуть в струнку свое неуклюжее тело,
подняв подбородок кверху и моргая лишенными
ресниц веками.
В то самое время, когда, утомленный путем, Самоквасов отдыхал в светелке Ермила Матвеича, Фленушка у Манефы в келье сидела. Печально поникши головой и облокотясь на стол, недвижна была она: на
ресницах слезы, лицо бледнехонько, порывистые вздохи трепетно
поднимают высокую грудь. Сложив руки на коленях и склонясь немного станом, Манефа нежно, но строго смотрела на нее.
Дуня
подняла голову и увидела перед собою крошечную девочку, ростом лет на пять, на шесть, но со старообразным лицом, на котором резко выделялись красные пятна золотухи, а маленькие глазки смотрели как у запуганного зверька из-под белесоватых редких
ресниц.
— Она! Как есть она! — вихрем проносилось в голове девочки. И радостная слезинка повисла на ее
реснице. За ней другая, третья… Выступили и покатились крупные градины их по заалевшемуся от волнения личику. Слезы мешали смотреть… Застилали туманом от Дуни милое зрелище родной сердцу картины… Вот она
подняла руку, чтобы смахнуть досадливые слезинки… и вдруг что-то задела локтем неловкая ручонка… Это «что-то» зашаталось, зашумело и с сухим треском поваленного дерева тяжело грохнулось на пол.
— Я вам верю, — сказала еще раз Анна Серафимовна и вбок
подняла на него свои пушистые
ресницы.
Красивая брюнетка, с тонкими рельефными чертами, точно выточенного смуглого матового лица, с большими миндалевидными черными глазами, жгучий взгляд которых несколько смягчался длинными густыми
ресницами, она стояла перед ним, высоко
подняв свою изящную головку.
Брюнетка с матовым цветом лица, от болезненной худобы сделавшимся восковым и почти прозрачным, с большими черными огневыми глазами, полузакрытыми отяжелевшими веками и густыми
ресницами, которые она с трудом
поднимала, изредка окидывая грустным взглядом окружающую обстановку.
— Дядя Ваня — это сама правда, это ее воплощение на земле, — заметила,
подняв свои густые
ресницы и быстро опустив их, Зинаида Владимировна.