Неточные совпадения
— Необыкновенные? — воскликнул я с видом любопытства,
подливая ему
чая.
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо пил горячий
чай,
подливая в стакан вино. Самгин, хозяйничая за столом, чувствовал себя невидимым среди этих людей. Он видел пред собою только Марину; она играла чайной ложкой, взвешивая ее на ладонях, перекладывая с одной на другую, — глаза ее были задумчиво прищурены.
Чай Николай Абрамыч пил с ромом, по особой, как он выражался, савельцевской, системе. Сначала нальет три четверти стакана
чаю, а остальное дольет ромом; затем, отпивая глоток за глотком, он
подливал такое же количество рому, так что под конец оказывался уже голый ямайский напиток. Напившись такого
чаю, Савельцев обыкновенно впадал в полное бешенство.
Исключение насчет «на
чай» прислуге он делал только за этим почетным столом, чтоб не отставать от других. Здесь каждый платил за себя, а Савва Морозов любил шиковать и наливал соседей шампанским. От него в этом не отставал и Савва Мамонтов. Мне как-то пришлось сидеть между ними. Я слушал с интересом рассказ Мамонтова о его Северном павильоне справа, а слева — Савва Морозов все
подливал и
подливал мне «Ау», так как Бугров сидел с ним рядом и его угощал Морозов.
Андрей Михайлыч Клоус, устав от трудов и радостного волнения, сел, наконец, в кресла и с великим наслаждением напился
чаю, а как в этот вечер он как-то усерднее
подливал рому, то и почувствовал после третьей чашки, что у него зашумело в голове.
Скоро Порша поставил на стол медный чайник с кипяченой водой, и мы принялись пить
чай из чайных чашек без блюдечек. Осип Иваныч усердно
подливал себе то рому, то коньяку, приговаривая...
— Гибель! — продолжал он. — Я тут же, Роман Прокофьич, и сказал: пропади ты, говорю, совсем и с
чаем; плюнул на него, а с этих пор, Роман Прокофьич, я его, этого
подлого Арешку, и видеть не хочу. А на натуре мне эту неделю, Роман Прокофьич, стоять не позвольте, потому, ей-богу, весь я, Роман Прокофьич, исслабел.
— Я тебе скажу, Лексей ты мой Максимыч, — зря Яков большое сердце свое на бога истратил. Ни бог, ни царь лучше не будут, коли я их отрекусь, а надо, чтоб люди сами на себя рассердились, опровергли бы свою
подлую жизнь, — во-от! Эх, стар я, опоздал, скоро совсем слеп стану — горе, брат! Ушил? Спасибо… Пойдем в трактир,
чай пить…
— И полушубка-то на нем нет… у хозяина, у
подлой души, за долг оставил…
Чай, так-то иззяб, сердешный…
Благодетельный помещик угощал гостей цареградскими стручками, пряниками, брагой и грошовыми серьгами, иногда сам участвовал в хороводах, но чаще засыпал под конец;
чай имел на него очень сильное влияние, хотя он и
подливал французской водки, чтобы ослабить его действие.
Когда все успокоилось, Патап Максимыч сел в верхних горницах за самоваром вместе с Никифором. Позвали
чай пить и старика Пантелея, а Василий Борисыч в подклети на печке остался. Спать он не спал, а лежа свои думы раздумывал. Между тем Чапурин, расспрашивая, как узнали о
подломе палатки при самом начале дела, подивился, что стук ломов первый услыхал Василий Борисыч. Не сказал на то ни слова Патап Максимыч, но по лицу его видно было, что он доволен.
Пил он
чай основательно, уже больше получаса; спрашивал и второй чайник горячей воды. Из собственной фляжки он
подливал что-то темное в стакан, должно быть, ром.
— Подновите-ка память этому старику, псу смердящему. Может, вспомнит он, что его дочь непутевая к братцу его гостить ездила да Максима моего привораживала, тоже,
чай, не без его и дяди согласия и ведома; со мной, первым слугой царским, холоп
подлый породниться захотел, ну-ка, породнись с кнутом моим.