Неточные совпадения
В то время как они говорили, толпа хлынула мимо них
к обеденному
столу. Они тоже
подвинулись и услыхали громкий голос одного господина, который с бокалом в руке говорил речь добровольцам. «Послужить за веру, за человечество, за братьев наших, — всё возвышая голос, говорил господин. — На великое дело благословляет вас матушка Москва. Живио!» громко и слезно заключил он.
Поправив на голове остроконечный колпак, пощупав маску, Самгин
подвинулся ко
столу. Кружево маски, смоченное вином и потом, прилипало
к подбородку, мантия путалась в ногах. Раздраженный этим, он взял бутылку очень холодного пива и жадно выпил ее, стакан за стаканом, слушая, как спокойно и неохотно Кутузов говорит...
Ее розовые руки благодатно плавали над
столом, без шума перемещая посуду; казалось, что эти пышные руки, с пальцами, подобными сосискам, обладают силою магнита: стоит им протянуться
к сахарнице или молочнику, и вещи эти уже сами дрессированно
подвигаются к мягким пальцам.
Печка истопилась, согрелась, чай был заварен и paзлит по стаканам и кружкам и забелен молоком, были выложены баранки, свежий ситный и пшеничный хлеб, крутые яйца, масло и телячья голова и ножки. Все
подвинулись к месту на нарах, заменяющему
стол, и пили, ели и разговаривали. Ранцева сидела на ящике, разливая чай. Вокруг нее столпились все остальные, кроме Крыльцова, который, сняв мокрый полушубок и завернувшись в сухой плед, лежал на своем месте и разговаривал с Нехлюдовым.
Князь остановился перевести дух. Он ужасно скоро говорил. Он был бледен и задыхался. Все переглядывались; но наконец старичок откровенно рассмеялся. Князь N. вынул лорнет и, не отрываясь, рассматривал князя. Немчик-поэт выполз из угла и
подвинулся поближе
к столу, улыбаясь зловещею улыбкой.
Он полагал, что те с большим вниманием станут выслушивать его едкие замечания. Вихров начал читать: с первой же сцены Неведомов
подвинулся поближе
к столу. Марьеновский с каким-то даже удивлением стал смотреть на Павла, когда он своим чтением стал точь-в-точь представлять и барь, и горничных, и мужиков, а потом, — когда молодая женщина с криком убежала от мужа, — Замин затряс головой и воскликнул...
Глаза сына горели красиво и светло; опираясь грудью на
стол, он
подвинулся ближе
к ней и говорил прямо в лицо, мокрое от слез, свою первую речь о правде, понятой им.
Я
подвинулся ближе
к столу, но профессора продолжали почти шепотом говорить между собой, как будто никто из них и не подозревал моего присутствия. Я был тогда твердо убежден, что всех трех профессоров чрезвычайно занимал вопрос о том, выдержу ли я экзамен и хорошо ли я его выдержу, но что они так только, для важности, притворялись, что это им совершенно все равно и что они будто бы меня не замечают.
Большая казарма. Кругом
столы, обсаженные народом. В углу, налево, печка с дымящимися котлами. На одном сидит кашевар и разливает в чашки щи. Направо, под лестницей, гуськом, один за одним, в рваных рубахах и опорках на босу ногу вереницей стоят люди,
подвигаясь по очереди
к приказчику, который черпает из большой деревянной чашки водку и подносит по стакану каждому.
Болдоха толкает в спину Безухого; тот боком, поднимаясь на носки, через плечи наклонившихся над
столом, заглядывает на В. А. Симова, а сам
подвигается вперед
к лампе.
Митя. Сейчас-с. (Садится подле
стола и берет бумагу; Любовь Гордеевна
подвигается к нему очень близко.)
За
столом Ипполит сидел рядом с Варенькой и подмечал за собой, что близость девушки снова возбуждает в нём смятение. Ему хотелось
подвинуться к ней так близко, чтобы можно было прикоснуться её. И, по обыкновению, следя за собой, он подумал, что в его влечении
к ней есть много упрямства плоти, но нет силы духа…
Упираясь руками в кровать, Бурмистров сидел и молчал. Дворник
подвинулся к нему, взял со
стола свечу, осветил лицо, увидал на лбу его крупные капли пота, остановившиеся глаза и нижнюю челюсть, дрожавшую мелкою дрожью.
Под ее разжигающе-вызывающими взглядами проснулась его животная натура. Желание обладать ею, и как можно скорее, было единственною его мыслью. Он даже
подвинулся на край кресла и перегнулся
к ней через
стол.
— Женщины, — сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он
подвинулся к Пьеру, взял лежавший на
столе платок и опять завязал ему глаза.
Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели
подвинуться ближе
к столу.