Неточные совпадения
— Ну что
за охота спать! — сказал Степан Аркадьич, после выпитых
за ужином нескольких стаканов вина пришедший в свое самое милое и поэтическое настроение. — Смотри, Кити, —
говорил он, указывая на поднимавшуюся из-за лип луну, — что
за прелесть! Весловский, вот когда серенаду. Ты знаешь, у него славный голос, мы с ним спелись дорогой. Он привез с собою прекрасные романсы, новые два. С Варварой Андреевной бы спеть.
За большим столом
ужинала молодежь, и между ними Грушницкий. Когда я вошел, все замолчали: видно,
говорили обо мне. Многие с прошедшего бала на меня дуются, особенно драгунский капитан, а теперь, кажется, решительно составляется против меня враждебная шайка под командой Грушницкого. У него такой гордый и храбрый вид…
Пошли толки, расспросы;
говорил больше Аркадий, особенно
за ужином, который продолжался далеко
за полночь.
От его политических новостей и мелких городских сплетен Самгин терял аппетит. Но очень скоро он убедился, что этот человек
говорит о политике из любезности, считая долгом развлекать нахлебника. Как-то
за ужином он угрюмо сказал...
За ужином, судорожно глотая пищу, водку,
говорил почти один он. Самгина еще более расстроила нелепая его фраза о выгоде. Варвара ела нехотя, и, когда Лютов взвизгивал, она приподнимала плечи, точно боясь удара по голове. Клим чувствовал, что жена все еще сидит в ослепительном зале Омона.
Движения его были смелы и размашисты;
говорил он громко, бойко и почти всегда сердито; если слушать в некотором отдалении, точно будто три пустые телеги едут по мосту. Никогда не стеснялся он ничьим присутствием и в карман
за словом не ходил и вообще постоянно был груб в обращении со всеми, не исключая и приятелей, как будто давал чувствовать, что, заговаривая с человеком, даже обедая или
ужиная у него, он делает ему большую честь.
За ужином она сидела на другом конце стола,
говорила, ела и, казалось, вовсе не занималась им. Но едва только Обломов боязливо оборачивался в ее сторону, с надеждой, авось она не смотрит, как встречал ее взгляд, исполненный любопытства, но вместе такой добрый…
Когда Старцев пробовал заговорить даже с либеральным обывателем, например, о том, что человечество, слава богу, идет вперед и что со временем оно будет обходиться без паспортов и без смертной казни, то обыватель глядел на него искоса и недоверчиво и спрашивал: «Значит, тогда всякий может резать на улице кого угодно?» А когда Старцев в обществе,
за ужином или чаем,
говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это
за упрек и начинал сердиться и назойливо спорить.
А
за ужином уже Иван Петрович показывал свои таланты. Он, смеясь одними только глазами, рассказывал анекдоты, острил, предлагал смешные задачи и сам же решал их, и все время
говорил на своем необыкновенном языке, выработанном долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю…
Вечером, после
ужина, я пошел посмотреть, что он делает. Дерсу сидел, поджав под себя ноги, и курил трубку. Мне показалось у него так уютно, что я не мог отказать себе в удовольствии погреться у огня и
поговорить с ним
за кружкой чая.
Ужинали празднично, чинно,
говорили за столом мало и осторожно, словно боясь разбудить чей-то чуткий сон.
— Ты слышала, о чем мы
говорили вчера
за ужином? — спросил он.
Присутствовавшие
за ужином дети совсем не слушали, что
говорили большие.
За день они так набегались, что засыпали сидя. У Нюрочки сладко слипались глаза, и Вася должен был ее щипать, чтобы она совсем не уснула. Груздев с гордостью смотрел на своего молодца-наследника, а Анфиса Егоровна потихоньку вздыхала, вглядываясь в Нюрочку. «Славная девочка, скромная да очестливая», — думала она матерински. Спать она увела Нюрочку в свою комнату.
—
За ужином я села между Зиной и ее мужем и ни с кем посторонним не
говорила.
Уйдя с Ульрихом Райнером после
ужина в его комнату, он еще убедительнее и жарче
говорил с ним о других сторонах русской жизни, далеко забрасывал
за уши свою буйную гриву, дрожащим, нервным голосом, с искрящимися глазами развивал старику свои молодые думы и жаркие упования.
По целым часам заговаривались мы на эту тему и, не ограничиваясь словами, выражали глубину своего чувства действием. То есть затягивали"Не белы снеги"и оглашали унылым пением стены его квартиры до тех пор, пока не докладывали, что подано
ужинать.
За ужином мы опять
говорили,
говорили,
говорили без конца…
За ужином Петр, подавленный речами матери и как будто растерявшийся, снова оживленно и быстро
говорил...
Это, должно быть, Селина вчера
за ужином капнула вином!
говорит он, и на этом первая глава кончается.
В бесконечных мазурках барышни обыкновенно
говорили с кавалерами о чувствах и до того увлекались, что даже не замечали, как мазурка кончалась и что все давно уж сидели
за ужином.
Я смотрел на эти вещи и, не закрывая глаз, видел ее перед собой то в ту минуту, когда она, выбирая из двух кавалеров, угадывает мое качество, и слышу ее милый голос, когда она
говорит: «Гордость? да?» — и радостно подает мне руку, или когда
за ужином пригубливает бокал шампанского и исподлобья смотрит на меня ласкающими глазами.
Маленькая закройщица считалась во дворе полоумной,
говорили, что она потеряла разум в книгах, дошла до того, что не может заниматься хозяйством, ее муж сам ходит на базар
за провизией, сам заказывает обед и
ужин кухарке, огромной нерусской бабе, угрюмой, с одним красным глазом, всегда мокрым, и узенькой розовой щелью вместо другого. Сама же барыня —
говорили о ней — не умеет отличить буженину от телятины и однажды позорно купила вместо петрушки — хрен! Вы подумайте, какой ужас!
Свекровь и сноха ругались каждый день; меня очень удивляло, как легко и быстро они ссорятся. С утра, обе нечесаные, расстегнутые, они начинали метаться по комнатам, точно в доме случился пожар: суетились целый день, отдыхая только
за столом во время обеда, вечернего чая и
ужина. Пили и ели много, до опьянения, до усталости,
за обедом
говорили о кушаньях и ленивенько переругивались, готовясь к большой ссоре. Что бы ни изготовила свекровь, сноха непременно
говорила...
Он долго внушал Шакиру нечто неясное и для самого себя; татарин сидел весь потный и хлопал веками, сгоняя сон с глаз своих. А в кухне,
за ужином, о постоялке неустанно
говорила Наталья, тоже довольная и заинтересованная ею и мальчиком.
В антракт Тургенев выглянул из ложи, а вся публика встала и обнажила головы. Он молча раскланялся и исчез
за занавеской, больше не показывался и уехал перед самым концом последнего акта незаметно. Дмитриев остался, мы пошли в сад. Пришел Андреев-Бурлак с редактором «Будильника» Н.П. Кичеевым, и мы сели
ужинать вчетвером.
Поговорили о спектакле, о Тургеневе, и вдруг Бурлак начал собеседникам рекомендовать меня, как ходившего в народ, как в Саратове провожали меня на войну, и вдруг обратился к Кичееву...
Когда
за ужином говорили о женщинах и о любви, он прикидывался утонченным и изысканным развратником.
Утром, по каменному лицу Раисы и злому раздражению сыщика, Евсей понял, что эти люди не помирились.
За ужином они снова начали спор, сыщик ругался, его распухшее, синее лицо было страшно, правая рука висела на перевязи, левой он грозно размахивал. Раиса, бледная и спокойная, выкатив круглые глаза, следила
за взмахами его красной руки и
говорила упрямо, кратко, почти одни и те же слова...
— Спора нет, —
говорил он мне
за ужином, — спора нет, все вы милые, симпатичные люди, но почему-то, господа, как только вы беретесь
за физический труд или начинаете спасать мужика, то все это у вас в конце концов сводится к сектантству. Разве вы не сектант? Вот вы не пьете водки. Что же это, как не сектантство?
— Пойдемте
ужинать, гадко все тут! — сказала она, и все с удовольствием приняли ее предложение. Анна Юрьевна
за свою сердечную утрату, кажется, желала, по крайней мере,
ужином себя вознаградить и велела было позвать к себе повара, но оказалось, что он такой невежда был, что даже названий, которые
говорила ему Анна Юрьевна, не понимал.
За ужином Миклаков, по обыкновению, выпил довольно много, но
говорить что-либо лишнее остерегся и был только, как показалось княгине, очень задумчив. При прощании он пожал у ней крепко руку.
Я поил его
за ужином дорогим вином, восхищался его игрой, с особенной ласковой улыбкой
говорил с ним и позвал его в следующее воскресенье обедать и еще играть с женою.
Глаза мои смыкались от усталости; и прежде, чем Андрей окончил свой
ужин, я спал уже крепким сном. Не знаю, долго ли он продолжался, только вдруг я почувствовал, что меня будят. Я проснулся — вокруг все темно; подле меня,
за дощатой перегородкой, смешанные голоса, и кто-то шепчет: «Тише!.. бога ради, тише! Не
говорите ни слова». Это был мой Андрей, который, дрожа всем телом, продолжал мне шептать на ухо: «Ну, сударь, пропали мы!..»
Васса. Нет, верно. Недруг. Ну, ладно!
Поговорили, побаяли — идите-ка, девушки, к себе, а я поработаю… по хозяйству. Ты, Анна, останься. Ну, пошли, пошли!
За ужином увидимся. (Анне.) Ну что, верно — вписался отец Евгения в «Союз русского народа»?
Больше
за весь
ужин ничего о ней не
говорили. Костик с Исаем Матвеичем вели разговор о своих делах да о ярмарках, а бабы пересыпали из пустого в порожнее да порой покрикивали на ребят, которые либо засыпали, сидя
за столом, либо баловались, болтая друг дружку под столом босыми ножонками.
И я был там, играл с Грациановым и другими гостями в стуколку, проиграл целую уйму пятаков,
говорил комплименты кабатчице Колупаевой, ухаживал
за ее дочкой, пил водку, закусывал рыжей икрой, а
за ужином ел говяжий студень с хреном. Вообще, по оказанному мне радушному приему я убедился, что кабатчики, наконец, примирились со мной и допустили меня в свою среду. Нет сомнения, что я был обязан этим Грацианову.
— Странные, просто странные вещи, — начала та, пожимая плечами, — сидим мы третьего дня с Карпом Федорычем
за ужином, вдруг является Иван Александрыч: захлопотался,
говорит, позвольте отдохнуть, сейчас ездил в Могилки с поручением от графа.
Эльчанинов, не могший подавить в себе досады, не
говорил ни слова. На столовых часах пробило двенадцать. Вошел слуга и доложил, что
ужин готов. Хозяйка и гости вышли в залу и сели
за стол.
Сойдя со сцены, мы были еще так полны своими и чужими впечатлениями, что посреди шумного бала, сменившего спектакль, не смешались с обществом, которое приветствовало нас восторженными, искренними похвалами; мы невольно искали друг друга и, отовравшись особым кружком, разумеется, кроме хозяина,
говорили о своем чудном спектакле; тем же особым кружком сели мы
за великолепный
ужин — и, боже мой, как были счастливы!
Коврин приехал к Песоцким вечером, в десятом часу. Таню и ее отца, Егора Семеныча, он застал в большой тревоге. Ясное, звездное небо и термометр пророчили мороз к утру, а между тем садовник Иван Карлыч уехал в город, и положиться было не на кого.
За ужином говорили только об утреннике, и было решено, что Таня не ляжет спать и в первом часу пройдется по саду и посмотрит, все ли в порядке, а Егор Семеныч встанет в три часа и даже раньше.
Наблюдатель. Не заметите, мы плохие физиономисты. Читают в газетах: такой-то уличен в подделке векселей, такой-то скрылся, а в кассе недочету тысяч двести; такой-то застрелился. Кто прежде всего удивляется? Знакомые: «Помилуйте,
говорят, я вчера с ним
ужинал, а я играл в преферанс по две копейки. А я ездил с ним
за город, и ничего не было заметно». Нет, пока физиономика не сделалась точной наукой, от таких компаний лучше подальше.
Было в нем что-то густо-темное, отшельничье:
говорил он вообще мало, не ругался по-матерному, но и не молился, ложась спать или вставая, а только, садясь
за стол обедать или
ужинать, молча осенял крестом широкую грудь. В свободные минуты он незаметно удалялся куда-нибудь в угол, где потемнее, и там или чинил свою одежду или, сняв рубаху, бил — на ощупь — паразитов в ней. И всегда тихонько мурлыкал низким басом, почти октавой, какие-то странные, неслыханные мною песни...
За обедом,
за ужином, на прогулках он
говорил нам про свою жену, про мать, про кредиторов, судебных приставов и смеялся над ними; смеялся над собой и уверял, что благодаря этой способности брать взаймы он приобрел много приятных знакомств.
Однажды
за ужином она, не обращаясь ко мне, стала
говорить о том, что если бы она была мужчиной, то не кисла бы в деревне, а поехала бы путешествовать, жила бы зимой где-нибудь
за границей, например, в Италии.
За ужином Варя опять спорила, и на этот раз с отцом. Полянский солидно ел, пил красное вино и рассказывал Никитину, как он раз зимою, будучи на войне, всю ночь простоял по колено в болоте; неприятель был близко, так что не позволялось ни
говорить, ни курить, ночь была холодная, темная, дул пронзительный ветер. Никитин слушал и косился на Манюсю. Она глядела на него неподвижно, не мигая, точно задумалась о чем-то или забылась… Для него это было и приятно и мучительно.
За ужином он
говорил о том, что такое козак и что он не должен бояться ничего на свете.
Вчера,
говорит, эти самые трепачи
говорили,
ужинавши, что в Орел идут, а нынче, гляди, идут
за нами к Амченску».
За ужином Лида опять
говорила с Белокуровым о земстве, о Балагине, о школьных библиотеках.
Во всю дорогу мы
говорили о мартинистах, смеялись и заранее обещали себе много забавных сцен, особенно потому, что мы были приглашены и на
ужин, а
за ужином всегда происходило у них общее пение, о котором Мартынов слышал от брата.
— А кто же убьет меня, как не Россия? И против кого я выпишу казаков? Против России — во имя России? И разве могут спасти казаки, и агенты, и стражники человека, у которого смерть вот тут, во лбу. Ты сегодня немного выпил
за ужином, Алеша, но ты трезв, и ты поймешь: я чувствую смерть. Еще там, в сарае, я почувствовал ее, но не знал, что это такое. Это вздор, что я тебе
говорил о крестах и о русских, и не в этом дело. Ты видишь платок?
Когда к нему приходили гости, его сослуживцы по полку, то она, наливая им чай или подавая
ужинать, начинала
говорить о чуме на рогатом скоте, о жемчужной болезни, о городских бойнях, а он страшно конфузился и, когда уходили гости, хватал ее
за руку и шипел сердито...