Неточные совпадения
Не мадригалы Ленский
пишетВ альбоме Ольги молодой;
Его перо любовью дышит,
Не хладно блещет остротой;
Что ни заметит, ни услышит
Об Ольге, он про то и
пишет:
И полны истины живой
Текут элегии рекой.
Так ты, Языков вдохновенный,
В порывах сердца
своего,
Поешь бог ведает кого,
И свод элегий драгоценный
Представит некогда тебе
Всю повесть о твоей
судьбе.
В статьях этих я жил вместе с войной и
писал в живом трепетании события. И я сохраняю последовательность
своих живых реакций. Но сейчас к мыслям моим о
судьбе России примешивается много горького пессимизма и острой печали от разрыва с великим прошлым моей родины.
За несколько часов до отъезда я еще
пишу и
пишу к тебе — к тебе будет последний звук отъезжающего. Тяжело чувство разлуки, и разлуки невольной, но такова
судьба, которой я отдался; она влечет меня, и я покоряюсь. Когда ж мы увидимся? Где? Все это темно, но ярко воспоминание твоей дружбы, изгнанник никогда не забудет
свою прелестную сестру.
Эта бумага была плодом заветнейших замыслов Плешивцева. Он
писал ее по секрету и по секрету же сообщил об ней лишь одному мне. Читая ее, он говорил:"Я здесь — Плешивцев! понимаешь? Плешивцев, а не чиновник!"И затем представив
свою работу князю Ивану Семенычу, он даже несколько побаивался за ее
судьбу.
Егор Егорыч
написал своим крупным почерком то, что он желал бы знать о
судьбе Лябьевых, с присовокуплением вопроса о том, как это подействует на Сусанну Николаевну.
Ты
написал свои «Удары
судьбы», несешь их меценату…
Милонов (читает). «Тетенька моя и благодетельница, Раиса Павловна! Сие излагаемое мною применительно к обстоятельствам моим, жизни, письмо
пишу вам, с огорчением при недостатках, но не с отчаянием. О,
судьба,
судьба! Под гнетом собственного
своего необразования, пристыжаемый против товарищей, я предвижу неуспех в
своей карьере к достижению».
— Мне очень бы желалось знать, — начала она, — что пресловутая Наталья Долгорукова [Наталья Долгорукая (1714—1771) — княгиня Наталья Борисовна Долгорукова, дочь фельдмаршала графа Б.П.Шереметева. Последовала за мужем И.А.Долгоруковым в ссылку.
Написала «Записки» о
своей жизни.
Судьба ее стала темой поэмы И.И.Козлова, «Дум» К.Ф.Рылеева и других произведений.] из этого самого рода Шереметевых, которым принадлежит теперь Останкино?
Во втором случае, ежели вы, например, имеете в банке вклад, то забудьте о
своих человеческих немощах и думайте об одном: что вам предназначено
судьбою ходить. Кажется, и расписка у вас есть, и все в порядке, что следует, там обозначено, но, клянусь, раньше двух-трех дней процентов не получите! И объявления
писать вам придется, и расписываться, и с сторожем разговаривать, и любоваться, как чиновник спичку зажечь не может, как он папироску закуривает, и наконец стоять, стоять и стоять!
Когда ранее она объявила мне, что идет в актрисы, и потом
писала мне про
свою любовь, когда ею периодически овладевал дух расточительности и мне то и дело приходилось, по ее требованию, высылать ей то тысячу, то две рублей, когда она
писала мне о
своем намерении умереть и потом о смерти ребенка, то всякий раз я терялся, и все мое участие в ее
судьбе выражалось только в том, что я много думал и
писал длинные, скучные письма, которых я мог бы совсем не
писать.
«Я
пишу к вам. Простите мне мое нетерпение; но я целый год была счастлива надеждой; виновата ли я, что не могу теперь вынести и дня сомнения? Теперь, когда уже вы приехали, может быть, вы уже изменили
свои намерения. Тогда это письмо скажет вам, что я не ропщу и не обвиняю вас. Я не обвиняю вас за то, что не властна над вашим сердцем; такова уж
судьба моя!
Каждый раз, как посмотрю на этот листок, я чувствую присутствие сверхъестественной силы, и неизвестный голос шепчет мне: «Не старайся избежать
судьбы своей! так должно быть!» Год тому назад, увидав ее в первый раз, я
писал об ней в одном замечании.
Были и такие, которые только
писали письма для слабых в грамоте. Тут опять шаблон: «Премного всеми уважаемая, милостивая государыня! Ваше великодушное сердце и сострадательность к ближним, обездоленным
судьбой, дают мне смелость» и прочее и прочее. Таких писем с собой носят на всякий случай пять или шесть, без имени, кому попадется. Иные при письме влагают
свой паспорт и потом приходят за ним.
Не знаю, заинтересовал ли я читателя выведенными мною лицами настолько, чтобы он пожелал знать дальнейшую
судьбу их, но все-таки решаюсь объяснить, что чрез несколько месяцев после описанного спектакля Аполлос Михайлыч женился на Матрене Матвевне и после этого, как рассказывают, совершенно утратил любовь к театру, потому что супруга его неожиданно обнаружила, подобно Анне Сидоровне, отвращение от этого благородного занятия, и даже будто бы в настоящем театре она участвовала из одного только кокетства, с целию завлечь старика, который, в
свою очередь, женившись, сделался как-то задумчивей и угрюмей; переехал совсем в деревню, начал заниматься агрономиею и
писать в этом роде статьи.
Когда повара принесли Поликрату его перстень и рассказали, как они нашли его, — Поликрат
написал другое письмо в Египет к
своему другу Амазису и описал, как он бросил перстень и как он нашелся. Амазис прочел письмо и подумал: «Это не к добру, — видно, нельзя уйти от
судьбы. А лучше мне разойтись с
своим другом, чтобы потом не жалеть его», — и он послал сказать Поликрату, что дружбе их конец.
И с этим генерал отправился в
свой кабинетик
писать одну из тех
своих таинственных корреспонденций, к которым он издавна приобрел привычку и в которых и теперь упражнялся по любви к искусству, а может быть, и по чему-нибудь другому, но как на это в доме не обращали никогда внимания, то еще менее было повода остановиться на этом теперь, когда самым жгучим вопросом для генеральши сделалась
судьба Ларисы.
В то время, как князь Радзивил бросил «великую княжну» в Рагузе на произвол
судьбы, князь Лимбург, еще не зная о плачевной участи
своей возлюбленной,
писал к ней (от 30 октября) письмо, в котором, напомнив обо всех ее проделках, обвинял ее, что она совершенно расстроила его состояние, навлекла на него презрение всей Европы, так как близкие его к ней отношения сделались всем известными и заставили Версальский кабинет публично отречься от всякого участия в ее действиях.
Вы требовали ответа на
свое письмо: вот он. Тут мое все: и стыд, и мнение ваше, и жизнь моя! Возьмите это все в дар от меня. Не думала я долго,
писать ли к вам: мое сердце, ваши муки, сама
судьба приказывали мне отвечать.