Неточные совпадения
Он до того разлюбезничался, что рассказал мне все свои семейные дела, даже семилетнюю болезнь жены. После завтрака он с гордым удовольствием взял с вазы, стоявшей на столе, письмо и дал мне прочесть «стихотворение» его сына, удостоенное публичного
чтения на экзамене в кадетском корпусе. Одолжив меня такими знаками несомненного доверия, он ловко
перешел к вопросу, косвенно поставленному, о моем деле. На этот раз я долею удовлетворил городничего.
Бедная слушательница моя часто зевала, напряженно устремив на меня свои прекрасные глазки, и засыпала иногда под мое
чтение; тогда я принимался с ней играть, строя городки и церкви из чурочек или дома, в которых хозяевами были ее куклы; самая любимая ее игра была игра «в гости»: мы садились по разным углам, я брал
к себе одну или две из ее кукол, с которыми приезжал в гости
к сестрице, то есть
переходил из одного угла в другой.
Служил панихиды, заказывал сорокоусты, толковал с попом, шаркал ногами,
переходя из комнаты в комнату, заглядывал в столовую, где лежала покойница, крестился, воздевал глаза
к небу, вставал по ночам, неслышно подходил
к двери, вслушивался в монотонное
чтение псаломщика и проч.
До какой степени опасно и вредно для молодого человека читать молодой девице что-нибудь, кроме курса чистой математики, это рассказала на том свете Франческа да Римини Данту, вертясь в проклятом вальсе della bufera infernale [адского вихря (ит.).]: она рассказала, как
перешла от
чтения к поцелую и от поцелуя
к трагической развязке.
Пройдя раза два по главной аллее, я сел рядом на скамейку с одним господином из Ярославля, тоже дачным жителем, который был мне несколько знаком и которого прозвали в Сокольниках воздушным, не потому, чтобы в наружности его было что-нибудь воздушное, — нисколько: он был мужчина плотный и коренастый, а потому, что он, какая бы ни была погода, целые дни был на воздухе: часов в пять утра он пил уж чай в беседке, до обеда
переходил со скамейки на скамейку, развлекая себя или
чтением «Северной пчелы» [«Северная пчела» — газета, с 1825 года издававшаяся реакционными писателями Ф.Булгариным и Н.Гречем.],
к которой чувствовал особенную симпатию, или просто оставался в созерцательном положении, обедал тоже на воздухе, а после обеда ложился где-нибудь в тени на ковре, а часов в семь опять усаживался на скамейку и наблюдал гуляющих.
После сдачи Данцига ополчение было распущено, и Загоскин, не желая продолжать военной службы, для чего он мог бы
перейти в какой-нибудь армейский полк, отправился в Россию, на свою родину, в Пензенскую губернию, в свой любимый Рамзай, где, хотя на короткое время, обратился снова
к прежним, дорогим его сердцу, занятиям:
чтению и сочинению.
Следи за тем, чтобы
чтение многих писателей и всякого рода книг не произвело смутности и неопределенности в уме. Следует питать свой ум только писателями несомненного достоинства. Излишнее
чтение развлекает ум, отучает его от самостоятельной работы. Поэтому читай только книги старые, несомненно хорошие. Если когда-нибудь явится желание
перейти на время
к другого рода сочинениям, не забывай никогда возвращаться опять
к прежним.
От Краевского только что
перешли к В.Ф.Коршу"Петербургские ведомости". С Коршем я познакомился у Писемского на
чтении одной части"Взбаламученного моря", но в редакцию не был вхож. Мое сотрудничество в"Петербургских ведомостях"началось уже в Париже, в сезоне 1867–1868 года.
Это был один из членов обширной семьи местных купцов. Отец его — кажется, еще державшийся старообрядчества — был в делах с известным когда-то книгопродавцем и издателем Ольхиным как бумажный фабрикант, а
к Ольхину, если не ошибаюсь,
перешли дела Смирдина и собственность"Библиотеки для
чтения", основанной когда-то домом Смирдина, под редакцией Сенковского — "барона Брамбеуса".
Она
перешла к анализу своего собственного отношения
к Николаю Павловичу: она с некоторых пор с особенным удовольствием стала встречать его, дни, когда он не приходил, казались ей как-то длиннее, скучнее, однообразнее, ей нравился его мягкий, звучный голос, она с особым вниманием прислушивалась
к чтению им ею уже несколько раз прочитанных книг,
к рассказам из его жизни, из его службы, — все, что касалось его, живо интересовало ее.
Он читал и читал всё, что́ попадалось под руку, и читал так, что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал — и от
чтения переходил ко сну, и от сна
к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни
к кутежу и женщинам, от кутежа опять
к болтовне,
чтению и вину.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное
чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что̀ делает,
перешла через всю комнату
к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.