Неточные совпадения
Как орудие казни, я
упадал на голову обреченных
жертв, часто без злобы, всегда без сожаления…
Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел:
Привычке милой не дал ходу;
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
Еще одно нас разлучило…
Несчастной
жертвой Ленский
пал…
Ото всего, что сердцу мило,
Тогда я сердце оторвал;
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан…
— «Вы
жертвою пали», — Самгин взглянул в его резкое лицо и узнал Вараксина, друга Дунаева.
Он был как будто один в целом мире; он на цыпочках убегал от няни, осматривал всех, кто где
спит; остановится и осмотрит пристально, как кто очнется, плюнет и промычит что-то во сне; потом с замирающим сердцем взбегал на галерею, обегал по скрипучим доскам кругом, лазил на голубятню, забирался в глушь сада, слушал, как жужжит жук, и далеко следил глазами его полет в воздухе; прислушивался, как кто-то все стрекочет в траве, искал и ловил нарушителей этой тишины; поймает стрекозу, оторвет ей крылья и смотрит, что из нее будет, или проткнет сквозь нее соломинку и следит, как она летает с этим прибавлением; с наслаждением, боясь дохнуть, наблюдает за пауком, как он сосет кровь пойманной мухи, как бедная
жертва бьется и жужжит у него в лапах.
Он
попал будто в клетку тигрицы, которая, сидя в углу, следит за своей
жертвой: и только он брался за ручку двери, она уже стояла перед ним, прижавшись спиной к замку и глядя на него своим смеющимся взглядом, без улыбки.
Его гнев так же быстро
упал, как и поднялся: чем виноваты эти невинные сплетники, что он уже сделался
жертвой беспощадной городской молвы?
Революция
пала, как Агриппина, под ударами своих детей и, что всего хуже, без их сознания; героизма, юношеского самоотвержения было больше, чем разумения, и чистые, благородные
жертвы пали, не зная за что.
Дело это было мне знакомое: я уже в Вятке поставил на ноги неофициальную часть «Ведомостей» и поместил в нее раз статейку, за которую чуть не
попал в беду мой преемник. Описывая празднество на «Великой реке», я сказал, что баранину, приносимую на
жертву Николаю Хлыновскому, в стары годы раздавали бедным, а нынче продают. Архиерей разгневался, и губернатор насилу уговорил его оставить дело.
Мы знаем, как природа распоряжается с личностями: после, прежде, без
жертв, на грудах трупов — ей все равно, она продолжает свое или так продолжает, что
попало — десятки тысяч лет наносит какой-нибудь коралловый риф, всякую весну покидая смерти забежавшие ряды. Полипы умирают, не подозревая, что они служили прогрессу рифа.
Мудрено, кажется,
пасть далее этих летучих мышей, шныряющих в ночное время середь тумана и слякоти по лондонским улицам, этих
жертв неразвития, бедности и голода, которыми общество обороняет честных женщин от излишней страстности их поклонников… Конечно, в них всего труднее предположить след материнских чувств. Не правда ли?
Выбежать поиграть, завести знакомство с ребятами — минуты нет. В «Олсуфьевке» мальчикам за многолюдностью было все-таки веселее, но убегали ребята и оттуда, а уж от «грызиков» — то и дело. Познакомятся на улице с мальчишками-карманниками,
попадут на Хитровку и делаются
жертвами трущобы и тюрьмы…
Стало быть, если, как говорят, представителей общества, живущих в Петербурге, только пять, то охранение доходов каждого из них обходится ежегодно казне в 30 тысяч, не говоря уже о том, что из-за этих доходов приходится, вопреки задачам сельскохозяйственной колонии и точно в насмешку над гигиеной, держать более 700 каторжных, их семьи, солдат и служащих в таких ужасных ямах, как Воеводская и Дуйская
пади, и не говоря уже о том, что, отдавая каторжных в услужение частному обществу за деньги, администрация исправительные цели наказания приносит в
жертву промышленным соображениям, то есть повторяет старую ошибку, которую сама же осудила.
В это мгновение я увидел другого орлана, направляющегося к той же лиственице. Царственный хищник, сидевший на дереве, разжал лапы и выпустил свою
жертву. Небольшое животное, величиною с пищуху, полетело вниз и ударилось о землю с таким шумом, с каким
падают только мертвые тела.
Аннинька не могла больше выносить и, как тигренок, бросилась на свою
жертву, стараясь вцепиться ей прямо в лицо. Неожиданность нападения совсем обескуражила Братковского, он стоял неподвижно и глупо смотрел на двух отчаянно боровшихся женщин, которые скоро
упали на пол и здесь уже продолжали свою борьбу.
Вы
жертвою пали в борьбе…
"Любезный Филоверитов, — говорит он мне, — у такого-то господина NN нос очень длинен; это нарушает симметрию администрации, а потому нельзя ли, carissimo… [дражайший (итал.).]"И я лечу исполнить приказание моего начальника, я впиваюсь когтями и зубами в ненавистного ему субъекта и до тех пор не оставляю его, пока
жертва не
падает к моим ногам, изгрызенная и бездыханная.
В-четвертых, прародитель надеялся, что явится в свое время «вихрь» и разнесет все недоразумения,
жертвою которых он
пал.
Но всероссийские клоповники не думают об этом. У них на первом плане личные счеты и личные отмщения. Посевая смуту, они едва ли даже предусматривают, сколько
жертв она увлечет за собой: у них нет соответствующего органа, чтоб понять это. Они знают только одно: что лично они непременно вывернутся. Сегодня они злобно сеют смуту, а завтра, ежели смута примет беспокойные для них размеры, они будут, с тою же холодною злобой, кричать:
пали!
Оба разбойника молчали. Вдруг свистнули над ними крылья, — и бурый коршун
упал кувырком к ногам старика. В то же время кречет Адраган плавно нырнул в воздухе и пронесся мимо, не удостоив спуститься на свою
жертву.
— Люди московские! — сказал тогда Иоанн, — вы узрите ныне казни и мучения; но караю злодеев, которые хотели предать врагам государство! Плачуще, предаю телеса их терзанию, яко аз есмь судия, поставленный господом судити народы мои! И несть лицеприятия в суде моем, яко, подобно Аврааму, подъявшему нож на сына, я самых ближних моих на
жертву приношу! Да
падет же кровь сия на главу врагов моих!
Но как дикий зверь, почуявший кровь, Малюта ничего уже не помнил. С криком и проклятиями вцепился он в Годунова и старался опрокинуть его, чтобы броситься на свою
жертву. Началась между ними борьба; светоч, задетый одним из них,
упал на землю и погас под ногою Годунова.
Кто знает, быть может, Гопкинс
пал невинною
жертвой ревностного исполнения своего долга на Бродвее».
Склонился долу спелый гроздий! склонился под бременем собственных доблестных подвигов и деяний!
Пал старый бесстрашный боец!..
пал…
жертвою сокращения переписки!
Ее лиф был расстегнут, платье сползло с плеч, и, совершенно ошалев, пьяная, с закрытыми глазами, она судорожно рыдала; пытаясь вырваться, она едва не
падала на Синкрайта, который, увидев меня, выпустил другую руку
жертвы.
«Пусть она будет счастлива, пусть она узнает мою самоотверженную любовь, лишь бы мне ее видеть, лишь бы знать, что она существует; я буду ее братом, ее другом!» И он плакал от умиления, и ему стало легче, когда он решился на гигантский подвиг — на беспредельное пожертвование собою, — и он тешился мыслию, что она будет тронута его
жертвой; но это были минуты душевной натянутости: он менее нежели в две недели изнемог,
пал под бременем такой ноши.
Мамаши еще
спали, а малые дети не превращались еще в
жертвы нарядных детских костюмчиков.
Оказалось, что все это не больше как подпольная интрига, в которой деятельными лицами являлись агенты Прокопа и
жертвою которой должен был
пасть молодой Хлестаков! Что и Гаврюшка, и Иуда Стрельников — не только не лжесвидетели, но просто благонамереннейшие люди, изъявившие согласие, за известную плату, надуть моих новых пархатых родственников!
Если б я по крайней мере принес мою любовь в
жертву моему будущему делу, моему призванию; но я просто испугался ответственности, которая на меня
падала, и потому я, точно, недостоин вас.
Кроме матери, у него не было никого родных и близких; но как могла помочь ему мать? И где она? Он хотел бежать к Надежде Федоровне, чтобы
пасть к ее ногам, целовать ее руки и ноги, умолять о прощении, но она была его
жертвой, и он боялся ее, точно она умерла.
И неизвестная рука, неизвестный голос подал знак, не условный, но понятный всем, но для всех повелительный; это был бедный ребенок одиннадцати лет не более, который, заграждая путь какой-то толстой барыне, получил от нее удар в затылок и, громко заплакав,
упал на землю… этого было довольно: толпа зашевелилась, зажужжала, двинулась — как будто она до сих пор ожидала только эту причину, этот незначущий предлог, чтобы наложить руки на свои
жертвы, чтоб совершенно обнаружить свою ненависть!
Кто истину искал,
И тех, кто побежденный
палВ толпе бессмысленной, холодной,
Как
жертва мысли благородной.
— Он не лжет, я люблю того человека и ненавижу вас! — вскричала она почти безумным голосом, и в ту же минуту раздался сильный удар пощечины. Анна Павловна, как пласт,
упала на пол. Мановский вскочил и, приподняв свою громадную ногу, хотел, кажется, сразу придавить ее; но Савелий успел несчастную
жертву схватить и вытащить из гостиной. Она почти не дышала.
Михайло Иваныч. Вот как иногда, внаете, судьба человеческая играет! Ну, за что бы вы были моей
жертвой? Что вы такое для меня? Муха!.. А я бы должен был вас уничтожить, как какого-нибудь таракана бездушного! Ну как, например, рукой прикажете убить? От щелчка не пикнете. Стреляться угодно?.. Давайте: в бубнового туза на сто сажен
попадаю. На саблях хотите?.. Как бы вы там себе ни лавировали, принесу мою шашку, перехвачу вашу саблю пополам и размозжу вам голову!
Ты спасаешь меня, моя
жертва!.. Я начал отвязывать флягу, опершись на один локоть, и вдруг, потеряв равновесие,
упал лицом на грудь своего спасителя. От него уже был слышен сильный трупный запах.
И мрачный год, в который
пало столько
Отважных, добрых и прекрасных
жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне,
Унылой и приятной…
Кузминского пенья я не дождалась, ушла, верная обещанью. Теперь — жалею. (Жалела уже тогда, жалела и уходя, жалела и выйдя — и дойдя — и войдя. Тем более что моя больная, не дождавшись меня, то есть не поверив обещанию, которое я сдержала, — спокойно
спала, и
жертва, как все, была напрасной.)
Так трудясь неразборчиво, жадно,
Раздробившись на тысячу дел,
Ничего он не сделал изрядно,
Да и сам—то пожить не успел,
Не потешил ни бога, ни черта,
Не увлекся ничем никогда
И бессмысленной
жертвой комфорта
Пал — под игом пустого труда!
Сомкнутая, поднявшись, щучья
пастьЖдала как будто
жертвы терпеливо,
Чтоб на нее, отверзшися,
напасть...
Меня окружали вызывающе недоброжелательные лица. Моего единственного друга, Милы Перской, среди девочек не было: она крепко
спала, не слыша ни звонка, ни шума, свернувшись калачиком на своей постели. Но отступать я не привыкла. И хватаясь, как утопающий за соломинку, за последнее средство, я кинулась к
жертве насмешниц...
Тогда змей, видя, что
жертва попала в его сети, смелее их разворачивает.
Сцена оживилась: столпившихся крестьян погнали вон; гости, кто как мог, отыскали своих лошадей и уехали; труп Бодростина пока прикрыли скатертью, Горданов между тем не дремал: в город уже было послано известие о крестьянском возмущении,
жертвой которого
пал бесчеловечно убитый Бодростин. Чтобы подавить возмущение, требовалось войско.
Случай, устроивший странную судьбу мою, быть может, совершенно исключительный, но полоса смятений на Руси еще далеко не прошла: она, может быть, только едва в начале, и к тому времени, когда эти строки могут
попасть в руки молодой русской девушки, готовящейся быть подругой и матерью, для нее могут потребоваться иные
жертвы, более серьезные и тягостные, чем моя скромная и безвестная
жертва: такой девушке я хотела бы сказать два слова, ободряющие и укрепляющие силой моего примера.
Подобрав раненых и похоронив убитых, солдаты
спали теперь мирным сном, укутавшись с головой в свои шинели, Белым призраком казался в надвигающемся бледном рассвете высокий костел с прогоревшей крышей.
Жертвы австрийского бесчинства давно были убраны и зарыты в общей братской могиле.
И Тася,
упав на мягкий дерн, составлявший пол беседки, залилась горькими слезами. Она считала себя несчастной
жертвой, обиженной всеми, совершенно забывая о том, как она постоянно мучила и обижала других.
Гори засыпал, обвеянный крылом благоуханной восточной ночи…
Спали розы на садовых кустах,
спали соловьи в чинаровых рощах,
спали руины таинственной крепости,
спала Кура в своих изумрудных берегах, и только несчастье одно не
спало, одна смерть бодрствовала, поджидая
жертву.
Между тем, толпа, сопровождавшая двух
жертв долга и службы, придя на ротную площадь, остановилась и начала снова бить Бутовича и Забелина чем
попало, и, совершенно бесчувственных, их потащили в ригу, где положили рядом с умершим Богоявленским.
— Люди московские! Ныне вы узрите казни и мучения, но памятуйте, что я караю злодеев, хотевших извести меня и погубивших покойную царицу и детей моих! С плачем душевным и рыданием внутренним предаю их смерти, яко аз есмь судия, Господом поставленный, судия нелицеприятный! Подобно Аврааму, поднявшему нож на сына, я самых ближних моих приношу на
жертву! Да
падет же кровь их на их же главу!
В то время, когда раболепная чернь
падала пред общим кумиром и лобызала холодный помост капища, обрызганный кровью
жертв; когда железный уровень беспрестанно наводился над Россиею, один Волынской, с своими друзьями, не склонял пред ним благородного чела.
Если б на моем месте был молодой мужчина, он
пал бы к ногам твоим, и нет
жертвы, который бы не принес тебе.