Неточные совпадения
«Ведь всё это было и прежде; но отчего я не замечала этого прежде?» — сказала себе Анна. — Или она
очень раздражена нынче? А в самом деле,
смешно: ее цель добродетель, она христианка, а она всё сердится, и всё у нее враги и всё враги по христианству и добродетели».
— Говорят, что это
очень трудно, что только злое
смешно, — начал он с улыбкою. — Но я попробую. Дайте тему. Всё дело в теме. Если тема дана, то вышивать по ней уже легко. Я часто думаю, что знаменитые говоруны прошлого века были бы теперь в затруднении говорить умно. Всё умное так надоело…
Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно,
Нам чувство дико и
смешно.
Сноснее многих был Евгений;
Хоть он людей, конечно, знал
И вообще их презирал, —
Но (правил нет без исключений)
Иных он
очень отличал
И вчуже чувство уважал.
Во-первых, она, должно быть, девушка
очень молоденькая, шла по такому зною простоволосая, без зонтика и без перчаток, как-то
смешно размахивая руками.
Остановясь среди комнаты, он взмахнул рукой, хотел еще что-то сказать, но явился дьякон,
смешно одетый в старенькую, короткую для его роста поддевку и
очень смущенный этим. Макаров стал подшучивать над ним, он усмехнулся уныло и загудел...
— Приятное путешествие наше сломано, я
очень грустно опечален этим. Вы едете домой, да? Вы расскажете все это Марина Петровна, пусть она будет смеяться. Это все-таки
смешно!
— Это я знаю, — согласился Дронов, потирая лоб. — Она, брат… Да. Она вместо матери была для меня.
Смешно? Нет, не
смешно. Была, — пробормотал он и заговорил еще трезвей: —
Очень уважала тебя и ждала, что ты… что-то скажешь, объяснишь. Потом узнала, что ты, под Новый год, сказал какую-то речь…
— Ничего, поскучай маленько, — разрешила Марина, поглаживая ее, точно кошку. — Дмитрия-то, наверно, совсем книги съели? — спросила она, показав крупные белые зубы. —
Очень помню, как ухаживал он за мной. Теперь —
смешно, а тогда — досадно было: девица — горит, замуж хочет, а он ей все о каких-то неведомых людях, тиверцах да угличах, да о влиянии Востока на западноевропейский эпос! Иногда хотелось стукнуть его по лбу, между глаз…
Марина, схватив Кутузова за рукав, потащила его к роялю, там они запели «Не искушай». Климу показалось, что бородач поет излишне чувствительно, это не гармонирует с его коренастой фигурой, мужиковатым лицом, — не гармонирует и даже несколько
смешно. Сильный и богатый голос Марины оглушал, она плохо владела им, верхние ноты звучали резко, крикливо. Клим был
очень доволен, когда Кутузов, кончив дуэт, бесцеремонно сказал ей...
Спросила она так убийственно спокойно и
смешно, что Самгин невольно отнял руку и немножко засмеялся, — это он позволял себе
очень редко, — засмеялся и сказал...
«Эту школа испортила больше, чем Лидию», — подумал Клим. Мать, выпив чашку чая, незаметно ушла. Лидия слушала сочный голос подруги, улыбаясь едва заметной улыбкой тонких губ, должно быть,
очень жгучих. Алина
смешно рассказывала драматический роман какой-то гимназистки, которая влюбилась в интеллигентного переплетчика.
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку.
Очень умная и революционерка, — вам
смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой в больнице, была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
— Это, конечно, премило, если только в самом деле будет
смешно, — заметил он, проницательно в меня вглядываясь, — ты немного огрубел, мой друг, там, где ты рос, а впрочем, все-таки ты довольно еще приличен. Он
очень мил сегодня, Татьяна Павловна, и вы прекрасно сделали, что развязали наконец этот кулек.
Веревкин каждый день ездил в бахаревский дом. Его появление всегда оживляло раскольничью строгость семейной обстановки, и даже сама Марья Степановна как-то делалась мягче и словоохотливее. Что касается Верочки, то эта умная девушка не предавалась особенным восторгам, а относилась к жениху, как относятся благоразумные больные к хорошо испытанному и верному медицинскому средству. Иногда она умела
очень тонко посмеяться над простоватой «натурой» Nicolas, который даже смущался и начинал так
смешно вздыхать.
— Да
очень уж
смешно в газете пишут.
— Зачем? — удивился Штофф. — О, батенька, здесь можно сделать большие дела!.. Да,
очень большие! Важно поймать момент… Все дело в этом. Край благодатный, и кто пользуется его богатствами?
Смешно сказать… Вы посмотрите на них: никто дальше насиженного мелкого плутовства не пошел, или скромно орудует на родительские капиталы, тоже нажитые плутовством. О, здесь можно развернуться!.. Только нужно людей, надежных людей. Моя вся беда в том, что я русский немец… да!
— Да вы не читали… Вот посмотрите — целая статья: «Наши партии». Начинается так: «В нашем Заполье городское общество делится на две партии: старонавозная и новонавозная». Ведь это
смешно? Пишет доктор Кочетов, потому что дума не согласилась с его докладом о необходимых санитарных мерах.
Очень смешные слова доктор придумал.
Теперь ясно было видно, что он плачет, — глаза его были полны слез; они выступали сверху и снизу, глаза купались в них; это было странно и
очень жалостно. Он бегал по кухне,
смешно, неуклюже подпрыгивая, размахивал очками перед носом своим, желая надеть их, и всё не мог зацепить проволоку за уши. Дядя Петр усмехался, поглядывая на него, все сконфуженно молчали, а бабушка торопливо говорила...
Я, может быть,
смешно очень выразился и был сам смешон, но мне всё казалось, что я… понимаю, в чем честь, и уверен, что я правду сказал.
Эта старушечья злость забавляла Кишкина:
очень уж
смешно баушка Лукерья сердилась. Но, глядя на старуху, Кишкину пришла неожиданно мысль, что он ищет денег, а деньги перед ним сидят… Да лучше и не надо. Не теряя времени, он приступил к делу сейчас же. Дверь была заперта, и Кишкин рассказал во всех подробностях историю своего богатства. Старушка выслушала его с жадным вниманием, а когда он кончил, широко перекрестилась.
От природы он был не
очень умен, воспитание получил грошовое и вдобавок
смешно косноязычил.
— Ну и что ж такое? — говорил Белоярцев в другом месте, защищая какого-то мелкого газетного сотрудника, побиваемого маленьким путейским офицером. — Можно и сто раз смешнее написать, но что же в этом за цель? Он, например, написал: «свинья в ермолке», и
смешно очень, а я напишу: «собака во фраке», и будет еще смешнее. Вот вам и весь ваш Гоголь; вот и весь его юмор!
Он
очень верно подражал жужжанию мухи, которую пьяный ловит на оконном стекле, и звукам пилы;
смешно представлял, став лицом в угол, разговор нервной дамы по телефону, подражал пению граммофонной пластинки и, наконец, чрезвычайно живо показал мальчишку-персиянина с ученой обезьяной.
Эта Масленица памятна для меня тем, что к нам приезжали в гости соседи, никогда у нас не бывавшие: Палагея Ардалионовна Рожнова с сыном Митенькой; она сама была претолстая и не
очень старая женщина, сын же ее — урод по своей толщине, а потому особенно было
смешно, что мать называла его Митенькой.
— Опять старое! не понимаю, отчего тебе может быть неловко там, где все тебе
очень рады. Это
смешно, mon cher. [мой дорогой (фр.).]
Я гулял — то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу — курс Кайданова, например, — но редко ее развертывал, а больше вслух читал стихи, которых знал
очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и
смешно: я все ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
—
Очень я люблю вас, Андрюша! — глубоко вздохнув, сказала мать, разглядывая его худое лицо,
смешно поросшее темными кустиками волос.
Мне
смешно и в то же время
очень трудно говорить обо всем этом.
Очень естественно, что стал мне казаться каким-то идеалом мужчины, но потом, от первого же серьезного вопроса, который задала нам жизнь, вся эта фольга и мишура сразу облетела, так что
смешно и грустно теперь становится, как вспомнишь, что было.
— Совесть и общественные приличия — две вещи разные, — возразил Калинович, — любовь —
очень честная и благородная страсть; но если я всюду буду делать страстные глаза… как хотите, это
смешно и гадко…
Смешно и странно сказать, но я уверен, что было
очень много и теперь есть много людей известного общества, в особенности женщин, которых любовь к друзьям, мужьям, детям сейчас бы уничтожилась, ежели бы им только запретили про нее говорить по-французски.
А Людмиле тотчас же пришло в голову, что неужели же Ченцов может умереть, когда она сердито подумает об нем? О, в таком случае Людмила решилась никогда не сердиться на него в мыслях за его поступок с нею… Сусанна ничего не думала и только безусловно верила тому, что говорил Егор Егорыч; но адмиральша — это немножко даже и
смешно — ни звука не поняла из слов Марфина, может быть, потому, что
очень была утомлена физически и умственно.
Порфиша ухмыльнулся, как будто ему и самому
очень уж
смешно показалось, «что из этого выйдет».
Было
смешно смотреть, как он липнет к покупательнице, и, чтобы не смеяться, я отворачивался к стеклу двери. Но неодолимо тянуло наблюдать за продажей, — уж
очень забавляли меня приемы приказчика, и в то же время я думал, что никогда не сумею так вежливо растопыривать пальцы, так ловко насаживать башмаки на чужие ноги.
— А! шуточные! — вскричал дядя с просиявшим лицом. — Комические, то есть! То-то я смотрю… Именно, именно, шуточные! И пресмешно, чрезвычайно
смешно: на молоке всю армию поморил, по обету какому-то!
Очень надо было давать такие обеты!
Очень остроумно — не правда ль, Фома? Это, видите, маменька, такие комические стихи, которые иногда пишут сочинители, — не правда ли, Сергей, ведь пишут? Чрезвычайно
смешно! Ну, ну, Илюша, что ж дальше?
— Нет, я ведь не в укор тебе говорю, — так, к слову пришлось… Теперь я понимаю, почему это было… А ведь сначала — право, даже
смешно и вспомнить — я подумал, что ты обиделась на меня из-за урядника. И эта мысль меня сильно огорчала. Мне казалось, что ты меня таким далеким, чужим человеком считаешь, что даже простую дружескую услугу тебе от меня трудно принять…
Очень мне это было горько… Я ведь и не подозревал, Олеся, что все это от бабушки идет…
Федосья как-то
смешно фыркнула себе под нос и молча перенесла нанесенное ей оскорбление. Видимо, они были люди свои и отлично понимали друг друга с полуслова. Я, с своей стороны, отметил в поведении Пепки некоторую дозу нахальства, что мне
очень не понравилось. Впрочем, Федосья не осталась в долгу: она так долго ставила свой самовар, что лопнуло бы самое благочестивое терпение. Пепко принимался ругаться раза три.
— Наша больница ничего… живет. Сегодня
очень интересный хирургический случай был. Ей-богу, и
смешно и трогательно.
—
Очень нравится!..
Смешно… чудак был человек.
Очень это
смешно, но — непонятно, потому — неправда!
— Ничего!..
Смешно это
очень!.. — продолжала искренно сердитым голосом Елена. — Хоть бы словом, хоть бы звуком намекнул мне, что у них тут происходит: хороша откровенность между нами существует!
Негина. Ну, что тебе знать! Все равно тебе. Так надо, Петя. Я долго думала, мы обе с маменькой думали… Ты хороший человек,
очень хороший! Все, что ты говорил, правда, все это правда; а нельзя… Уж сколько я плакала, сколько себя бранила… Ты этого не понимаешь. Вот видишь ты: уж всегда так, уж так заведено, уж ведь… ну… все так; что ж, вдруг я одна… это даже
смешно.
Домна Осиповна на это только усмехнулась: она видела, что Бегушев начал острить, а потому все это, конечно,
очень мило и
смешно у него выходило; но чтобы что-нибудь было серьезное в его словах, она и не подозревала.
Кулыгин. В какой-то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а ученик прочел «реникса» — думал, что по-латыни написано… (Смеется.)
Смешно удивительно. Говорят, будто Соленый влюблен в Ирину и будто возненавидел барона… Это понятно. Ирина
очень хорошая девушка. Она даже похожа на Машу, такая же задумчивая. Только у тебя, Ирина, характер мягче. Хотя и у Маши, впрочем, тоже
очень хороший характер. Я ее люблю, Машу.
Сусанна. Ха, ха, ха. Как это
смешно! Но успокойся, любезный дядюшка! Со мной ничего этого не будет, мой жених не Дон-Жуан, он сам несчастная жертва. Когда он был
очень молод, доверчив, его женили чуть не насильно на девушке безобразной, злой, развратной, и притом же много старше его. Вся жизнь его есть непрерывное страдание, пытка.
Всякий образованный человек понимает, как
смешно смотреть на мир теми глазами, какими смотрели греки геродотов-ских времен; всякий ныне
очень хорошо понимает, что в страдании и погибели великих людей нет ничего необходимого; что не всякий гибнущий человек гибнет за свои преступления, что не всякий преступник погибает; что не всякое преступление наказывается судом общественного мнения, и проч.
И ничего и
очень много — как посмотреть! И пятнадцать лет тому назад и как-будто только вчера — тоже как посмотреть. Тысяча лет яко день един — для таких проказ, пожалуй, и давности не полагается. «Свобода»! — право, даже
смешно! Как это язык у меня повернулся? как он не отсох! А главное, как мне не пришло в голову заменить «свободу» улучшением быта? А теперь расплачивайся!
— Так вы здесь уж час, ах, бедный! — вскрикнул насмешливо Зверков, потому что, по его понятиям, это действительно должно было быть ужасно
смешно. За ним, подленьким, звонким, как у собачонки, голоском закатился подлец Ферфичкин.
Очень уж и ему показалось
смешно и конфузно мое положение.
Завидовал я Трусову, — этот человек удивительно интересно говорил о Сибири, Хиве, Бухаре,
смешно и
очень зло о жизни архиереев, а однажды таинственно сказал о царе Александре III...
— Так вы решительно продолжаете быть убеждены, что рулетка ваш единственный исход и спасение? — спросила она насмешливо. Я отвечал опять
очень серьезно, что да; что же касается до моей уверенности непременно выиграть, то пускай это будет
смешно, я согласен, «но чтоб оставили меня в покое».