Неточные совпадения
Однообразно помахивая ватной ручкой, похожая
на уродливо сшитую из тряпок куклу, старая женщина из Олонецкого края сказывала о том, как мать богатыря Добрыни прощалась с ним,
отправляя его в
поле,
на богатырские подвиги. Самгин видел эту дородную мать, слышал ее твердые слова, за которыми все-таки слышно было и страх и печаль, видел широкоплечего Добрыню: стоит
на коленях и держит меч
на вытянутых руках, глядя покорными глазами в лицо матери.
— Потом, как свалит жара,
отправили бы телегу с самоваром, с десертом в березовую рощу, а не то так в
поле,
на скошенную траву, разостлали бы между стогами ковры и так блаженствовали бы вплоть до окрошки и бифштекса.
— Слава богу, как всегда; он вам кланяется… Родственник, не меняя нисколько лица, одними зрачками телеграфировал мне упрек, совет, предостережение; зрачки его, косясь, заставили меня обернуться — истопник клал дрова в печь; когда он затопил ее, причем сам
отправлял должность раздувальных мехов, и сделал
на полу лужу снегом, оттаявшим с его сапог, он взял кочергу длиною с казацкую пику и вышел.
По прошествии же данного срока предписывалось всех годных к военной службе отдать в солдаты, остальных
отправить на поселение, отобрав детей мужеского
пола.
В одной деревне он увидел лежавший в
поле громадный валун, тысяч в пять пудов, и объявил, что такую редкость необходимо
отправить в Петербург
на обывательских подводах.
На другой же день пришлось
отправить в богоугодное заведение — в сумасшедший дом — несчастную Пашку, которая окончательно впала в слабоумие. Доктора сказали, что никакой нет надежды
на то, чтобы она когда-нибудь поправилась. И в самом деле, она, как ее положили в больнице
на полу,
на соломенный матрац, так и не вставала с него до самой смерти, все более и более погружаясь в черную, бездонную пропасть тихого слабоумия, но умерла она только через полгода от пролежней и заражения крови.
Лакеи генеральши,
отправив парадный
на серебре стол, но в сущности состоящий из жареной печенки, пескарей и кофейной яичницы, лакеи эти, заморив собственный свой голод пустыми щами, усаживаются в своих ливрейных фраках
на скамеечке у ворот и начинают травить пуделем всех пробегающих мимо собак, а пожалуй, и коров, когда тех гонят с
поля.
В полиции, под Лефортовской каланчой, дежурный квартальный, расправившись с пьяными мастеровыми, которых, наконец, усадили за решетки, составил протокол «о неизвестно кому принадлежащем младенце, по видимости, мужского
пола и нескольких дней от рождения, найденном юнкером Гиляровским, остановившимся по своей надобности в саду Лефортовского госпиталя и увидавшим оного младенца под кустом». Затем было написано постановление, и ребенка
на извозчике немедленно
отправили с мушкетером в воспитательный дом.
К вечеру Меркулов был пьян, подрался с зятем Тараской, и их обоих
отправили в участок. Там их бросили
на асфальтовый грязный
пол, и они заснули пьяным мертвецким сном, рядом, как друзья; и во сне они скрипели зубами и обдавали друг друга горячим дыханием и запахом перегорелой водки.
— Спокойся, — сказала Манефа, — спокойся теперь. Завтрашнего дня ответ тебе дам… Часы [Утренняя служба, вместо обедни.]
отправишь, ко мне забреди. А послезавтра праздник у нас и собранье — милости просим попраздновать: со всеми матерями приходи и белицы чтоб все приходили… А
на завтра вышли ко мне, матушка, трудниц своих с пяток — в келарне бы
полы подмыли да кой-где по кельям у стариц… Свои-то в разгоне по случаю праздника, все за работами… Так уж ты мне пособи.
Отправили часы, Манефа прочла отпуст. Уставщица мать Аркадия середи часовни поставила столик, до самого
полу крытый белоснежною полотняною «одеждой» с нашитыми
на каждой стороне осьмиконечными крестами из алой шелковой ленты. Казначея мать Таифа положила
на нем икону Воскресения, воздвизальный крест, канун [Канун — мед, поставленный
на стол при отправлении панихиды.], блюдо с кутьей, другое с крашеными яйцами. Чинно отпели канон за умерших…
Как не ужасаться было ему! По сотне душ
отправлял он ежегодно в Елисейские
поля, и ни один мученик не возвращался с того света, чтобы преследовать его. А тут везде за ним неотступно проклятый малороссиянин! Да даст ли он ему, в самом деле, покой? Странно! никого столько не боится Бирон;
на этом предмете скоро сведут его с ума.
Все они стремятся назад,
на поле брани и, по словам врачей, надоедают просьбой
отправить их обратно в часть.