Неточные совпадения
Но здесь с победою поздравим
Татьяну милую мою
И
в сторону свой путь направим,
Чтоб не забыть, о ком пою…
Да кстати, здесь о том два слова:
Пою приятеля младого
И множество его причуд.
Благослови мой долгий труд,
О ты, эпическая муза!
И, верный посох мне вручив,
Не дай блуждать мне вкось и вкрив.
Довольно. С
плеч долой обуза!
Я классицизму
отдал честь:
Хоть поздно, а вступленье есть.
Крылатая женщина
в белом поет циничные песенки, соблазнительно покачивается, возбуждая, разжигая чувственность мужчин, и заметно, что женщины тоже возбуждаются, поводят
плечами; кажется, что по спинам их пробегает судорога вожделения. Нельзя представить, что и как могут думать и думают ли эти отцы, матери о студентах, которых предположено
отдавать в солдаты, о России,
в которой кружатся, все размножаясь, люди, настроенные революционно, и потомок удельных князей одобрительно говорит о бомбе анархиста.
Она пополнела; грудь и
плечи сияли тем же довольством и полнотой,
в глазах светились кротость и только хозяйственная заботливость. К ней воротились то достоинство и спокойствие, с которыми она прежде властвовала над домом, среди покорных Анисьи, Акулины и дворника. Она по-прежнему не ходит, а будто плавает, от шкафа к кухне, от кухни к кладовой, и мерно, неторопливо
отдает приказания с полным сознанием того, что делает.
Офицер ожидал меня во всей форме, с белыми отворотами, с кивером без чехла, с лядункой через
плечо, со всякими шнурками. Он сообщил мне, что архиерей разрешил священнику венчать, но велел предварительно показать метрическое свидетельство. Я
отдал офицеру свидетельство, а сам отправился к другому молодому человеку, тоже из Московского университета. Он служил свои два губернских года, по новому положению,
в канцелярии губернатора и пропадал от скуки.
Звук его густ, полон и приклад ружья не толкнет, не
отдаст, а только плотнее прижмется к
плечу и щеке стрелка, тогда как большой заряд, не
в меру, даст толчок и
в плечо и
в щеку, так что от нескольких выстрелов кожа на скуле щеки покраснеет и даже лопнет.
— Да вот так же, вам всегда везет, и сейчас тоже! Вчера приехал ко мне мой бывший денщик, калмык, только что из полка отпущенный на льготу! Прямо с поезда, проездом
в свой улус, прежде ко мне повидаться, к своему командиру… Я еду на поезд — а он навстречу на своем коне… Триста монет ему давали
в Москве — не
отдал! Ну, я велел ему дожидаться, — а вышло кстати… Вот он вас проводит, а потом и мою лошадь приведет… Ну, как, довольны? — и хлопнул меня по
плечу.
Если б его вздумали попросить посерьезнее довезти кого-нибудь версты две на своих
плечах, то он бы, может быть, и довез: он был так добр, что
в иной раз готов был решительно все
отдать по первому спросу и поделиться чуть не последней рубашкой с первым желающим.
Градобоев. Вот и ладно, одно дело с
плеч долой. Сидоренко, положи
в стол! (
Отдает деньги Сидоренке).
Андрей. Ведь вот только десять слов сказать, там и легче будет, как гора с
плеч свалится; да как их эти слова-то, выговоришь?.. Готовы они, на губах вертятся, а изнутри-то совесть как огнем жжет!.. (Садится к столу и снимает с пальца кольцо.) Уж решено, кончено, обдумано, а, точно, что живое отрываю от себя!.. Да и та мысль
в голову лезет.., не
отдать бы мне своего счастья с этим кольцом!..
— Доставим, брат, доставим! — Кудряшов хлопнул Василия Петровича по
плечу. — Все здешнее юношество тебе
в науку
отдадим. Почем ты брал за час
в Петербурге?
Когда она
отдавала на руки слуге свои вещи, из комнаты Павла Николаевича вышел другой слуга с серебряным подносом, на котором стояла посуда, и
в отворенную дверь пред нею мелькнул сам Горданов; он был одет
в том меховом архалучке,
в котором она его встретила у его усадьбы, и, стоя посреди устилавшего всю комнату пушистого ковра, чистил левою рукой перышком зубы, между тем как правая его рука очень интересно покоилась на белой перевязи через грудь и левое
плечо.
— Я всё про барыньку думаю, про вдовушку, — сказал он. — Этакая роскошь! Жизнь бы
отдал! Глаза,
плечи, ножки
в лиловых чулочках… огонь баба! Баба — ой-ой! Это сейчас видно! И этакая красота принадлежит чёрт знает кому — правоведу, прокурору! Этому жилистому дуралею, похожему на англичанина! Не выношу, брат, этих правоведов! Когда ты с ней о предчувствиях говорил, он лопался от ревности! Что говорить, шикарная женщина! Замечательно шикарная! Чудо природы!
Бернгард, раненный
в схватке с дружиной Пропалого, отдыхал
в замке, фон Ферзен бросался во все стороны,
отдавал приказания одно нелепее другого, так что никто не понимал его и слушавшие только пожимали
плечами, глядя на помутившегося умом старика.
Бернгард, раненный
в схватке с дружиною Пропалого, отдыхал
в замке, фон-Ферзен бросался во все стороны,
отдавал приказания одно нелепее другого, так что никто не понимал его и слушавшие только пожимали
плечами, глядя на помутившегося умом старика.
Хозяйка вернулась.
Отдали? — говорю.
Отдала. Одна она
в лавочке? Никак нет, говорит. Писарь военный какой-то сидит и морду корчит.
В любовном, говорю, смысле?
В любовном, говорит, потому что она ухмыляется. Молодой? Молодой. Красив? Ничего, так себе, с усиками; только на щеке шишка, на шишке бородавка, а на бородавке волос. Ну, пущай их, думаю. Ведь поди ж ты: плевая вещь эта табачница, а как гора с
плеч свалилась!
И тут же ему вспомнилось его последнее свидание с государем, как государь, сделав строгое лицо и устремив на него свой стеклянный взгляд, сказал: «Надеюсь на тебя: как ты не жалел себя на войне, ты так же решительно будешь поступать
в борьбе с красными — не дашь ни обмануть, ни испугать себя. Прощай!» И государь, обняв его, подставил ему свое
плечо для поцелуя. Генерал вспомнил это и то, как он ответил государю: «Одно мое желание —
отдать жизнь на служение своему государю и отечеству».