Неточные совпадения
Бежит лакей с салфеткою,
Хромает: «Кушать подано!»
Со всей своею свитою,
С
детьми и приживалками,
С кормилкою и нянькою,
И с белыми собачками,
Пошел помещик завтракать,
Работы
осмотрев.
С реки из лодки грянула
Навстречу барам музыка,
Накрытый стол белеется
На самом берегу…
Дивятся наши странники.
Пристали к Власу: «Дедушка!
Что за порядки чудные?
Что за чудной старик...
Хорошо. А почему прежде, бывало, с восьми часов вечера у ней слипаются глаза, а в девять, уложив
детей и
осмотрев, потушены ли огни на кухне, закрыты ли трубы, прибрано ли все, она ложится — и уже никакая пушка не разбудит ее до шести часов?
Всё шло как обыкновенно: пересчитывали,
осматривали целость кандалов и соединяли пары, шедшие в наручнях. Но вдруг послышался начальственно гневный крик офицера, удары по телу и плач
ребенка. Всё затихло на мгновение, а потом по всей толпе пробежал глухой ропот. Маслова и Марья Павловна подвинулись к месту шума.
— Ну я соврал, может быть, соглашаюсь. Я иногда ужасный
ребенок, и когда рад чему, то не удерживаюсь и готов наврать вздору. Слушайте, мы с вами, однако же, здесь болтаем о пустяках, а этот доктор там что-то долго застрял. Впрочем, он, может, там и «мамашу»
осмотрит и эту Ниночку безногую. Знаете, эта Ниночка мне понравилась. Она вдруг мне прошептала, когда я выходил: «Зачем вы не приходили раньше?» И таким голосом, с укором! Мне кажется, она ужасно добрая и жалкая.
В заключение упомяну, как в Новоселье пропало несколько сот десятин строевого леса. В сороковых годах М. Ф. Орлов, которому тогда, помнится, графиня Анна Алексеевна давала капитал для покупки именья его
детям, стал торговать тверское именье, доставшееся моему отцу от Сенатора. Сошлись в цене, и дело казалось оконченным. Орлов поехал
осмотреть и,
осмотревши, написал моему отцу, что он ему показывал на плане лес, но что этого леса вовсе нет.
Прошла его досада; радостные слезы выступили на глазах; схватил он новорожденного младенца своими опытными руками, начал его
осматривать у свечки, вертеть и щупать, отчего
ребенок громко закричал; сунул он ему палец в рот, и когда новорожденный крепко сжал его и засосал, немец радостно вскрикнул: «А, варвар! какой славный и здоровенный».
Уже после обеда, без
детей, я отвечал на вопросы, потом
осматривал имение и слушал рассказы Е.М. Гаршина о Тургеневе, о жизни в Спасском, мне показали дом и все реликвии.
Дети стоят перед картиной, уже виденной ими в прошлом году, внимательно
осматривают ее, и зоркие, памятливые глазенки тотчас же ловят то новое, что добавлено на этот раз. Делятся открытиями, спорят, смеются, кричат, а в углу стоят те, кто сделал эту красивую вещь, и — не без удовольствия прислушиваются к похвалам юных ценителей.
Он взял в руки какую-то щепочку, внимательно
осмотрел её и бросил её через головы
детей. Они все сидели неподвижно, как будто ожидая от него чего-то ещё. Но он молчал, низко наклонив голову.
— Прежде всего-с — к-ха! — начал Елпидифор Мартыныч. —
Осмотрим Николая Григорьича… Теплота в тельце умеренная, пупок хорош, а это что глазки ваши вы так держите?.. Не угодно ли вам их открыть?.. — И Елпидифор Мартыныч дотронулся легонько пальцем до горлышка
ребенка, и тот при этом сейчас же открыл на него свои большие черные глаза.
Вскоре
детей вывели на парадную лестницу, снова внимательно
осмотрели и прикутали и, наконец, выпустили на подъезд, перед которым стояла четырехместная карета, полузанесенная снегом.
Дети ходили, ходили по лесу и не нашли дороги до самой ночи. Плакали, плакали и все заснули. Мальчик с пальчик проснулся раньше всех и влез на дерево,
осмотрел кругом и увидел избушку. Он слез с дерева, разбудил братьев и повел их к избушке.
«Что и говорить, думаю, про твоего Митеньку!» А сам, знаете,
осматриваю комнату и вижу, что наставлены ящики, чемоданы, пред
детьми целый стол игрушек — дорогие, должно быть: колясочки этакие, куклы на пружинах; играют они, но, так как старшему-то было года четыре с небольшим, успели одному гусару уж и голову отвернуть.
У его трехлетнего мальчика оказался нарыв миндалины;
ребенок был рахитический, худенький и бледный; он бился и зажимал зубами ручку ложки, так что мне с трудом удалось
осмотреть его зев.
— Да… Калерия Порфирьевна там осталась… больных
детей осмотреть.
Когда шаги генерала затихли, Андрей Хрисанфыч
осмотрел полученную почту и нашел одно письмо на свое имя. Он распечатал, прочел несколько строк, потом, не спеша, глядя в газету, пошел к себе в свою комнату, которая была тут же внизу, в конце коридора. Жена его Ефимья сидела на кровати и кормила
ребенка; другой
ребенок, самый старший, стоял возле, положив кудрявую голову ей на колени, третий спал на кровати.