Неточные совпадения
Часа в три мы снялись с якоря, пробыв ровно три месяца в Нагасаки: 10 августа пришли и 11 ноября ушли. Я лег было спать, но топот людей, укладка якорной цепи разбудили меня. Я вышел в ту минуту, когда мы выходили на первый рейд, к Ковальским, так называемым, воротам. Недавно я еще катался тут. Вон и бухта, которую мы
осматривали, вон Паппенберг, все знакомые рытвины и ложбины на дальних высоких
горах, вот Каменосима, Ивосима, вон, налево, синеет мыс Номо, а вот и простор, беспредельность, море!
Обошедши все дорожки,
осмотрев каждый кустик и цветок, мы вышли опять в аллею и потом в улицу, которая вела в поле и в сады. Мы пошли по тропинке и потерялись в садах, ничем не огороженных, и рощах. Дорога поднималась заметно в
гору. Наконец забрались в чащу одного сада и дошли до какой-то виллы. Мы вошли на террасу и, усталые, сели на каменные лавки. Из дома вышла мулатка, объявила, что господ ее нет дома, и по просьбе нашей принесла нам воды.
Следующие три дня были дневки. Мы отдыхали и собирались с силами. Каждый день я ходил к морю и
осматривал ближайшие окрестности. Река Амагу (по-удэгейски Амули, а по-китайски Амагоу) образуется из слияния трех рек: самой Амагу, Квандагоу, по которой мы прошли, и Кудя-хе, впадающей в Амагу тоже с правой стороны, немного выше Квандагоу. Поэтому когда смотришь со стороны моря, то невольно принимаешь Кудя-хе за главную реку, которая на самом деле течет с севера, и потому долины ее из-за
гор не видно.
При подъеме на крутые
горы, в особенности с ношей за плечами, следует быть всегда осторожным. Надо внимательно
осматривать деревья, за которые приходится хвататься. Уже не говоря о том, что при падении такого рухляка сразу теряешь равновесие, но, кроме того, обломки сухостоя могут еще разбить голову. У берез древесина разрушается всегда скорее, чем кора. Труха из них высыпается, и на земле остаются лежать одни берестяные футляры.
Моя тропа заворачивала все больше к югу. Я перешел еще через один ручей и опять стал подыматься в
гору. В одном месте я нашел чей-то бивак.
Осмотрев его внимательно, я убедился, что люди здесь ночевали давно и что это, по всей вероятности, были охотники.
Солнце стояло еще высоко, и я решил подняться на
гору Тудинзу, чтобы оттуда
осмотреть окрестности. Вместе со мной пошел и Дерсу. Мы отправились налегке и захватили с собой только винтовки.
Утром на следующий день я пошел
осматривать пещеры в известковых
горах с правой стороны Арзамасовки против устья реки Угловой. Их две: одна вверху на
горе, прямая, похожая на шахту, длина ее около 100 м, высота от 2,4 до 3,6 м, другая пещера находится внизу на склоне
горы. Она спускается вниз колодцем на 12 м, затем идет наклонно под углом 10°. Раньше это было русло подземной реки.
— Потом необходимо съездить на другие заводы, побываем в
горах, устроим охоту… Будет любительский спектакль и бал. Кстати, завтра будем
осматривать завод, то есть собственно фабрику и рудник.
— Оттащи его за кордон, ребята, — обратился урядник к казакам, все
осматривая ружье. — Да шалашик от солнца над ним сделать надо. Може из
гор выкупать будут.
Вот и место пожарища,
сгорел спальный корпус № 8, верхний этаж. Казарма огромная — о 17 окон, выстроенная так же, как и все остальные казармы, которые я
осмотрел во всех подробностях, чтобы потом из рассказов очевидцев понять картину бедствия.
Но как бы то ни было, мы нашими россказнями причинили Селивану много
горя: его обыскивали,
осматривали весь его лес и самого его содержали долгое время под караулом, но ничего подозрительного у него не нашли, и следов виденной нами убитой женщины тоже никаких не оказалось.
Воспаленные, широко раскрытые глаза (он не спал десять суток)
горели неподвижным горячим блеском; нервная судорога подергивала край нижней губы; спутанные курчавые волосы падали гривой на лоб; он быстрыми тяжелыми шагами ходил из угла в угол конторы, пытливо
осматривая старые шкапы с бумагами и клеенчатые стулья и изредка взглядывая на своих спутников.
— Смирный да работящий, и боже мой! Слова супротивного от него не слыхал! Я, Илья Савельич, так скажу: лучше родного он мне был. То-то и
горе наше… Бог послал, Бог и взял… Прощайте, Илья Савельич, вашего-то, поди, не скоро
осмотрят?
Но при этом еще показалось удивительно, что из всего добра, которое тут было и которое
сгорело, — выкинуло вверх только одну доску от цветной коробьи, и когда она упала на землю и ее
осмотрели, то увидали, что к ней прилипло несколько штук копеечек, и все их раскинуло треугольником, а как раз посредине угла сидел серебряный рубль, — будто глаз глядел.
Каждый раз, как он попадает в эти края, ему кажется, что он приехал
осматривать «катакомбы». Он так и прозвал дворянские кварталы. Едет он вечером по Поварской, по Пречистенке, по Сивцеву Вражку, по переулкам Арбата… Нет жизни. У подъездов хоть бы одна карета стояла. В комнатах темнота. Только где-нибудь в передней или угловой
горит «экономическая» лампочка.