Неточные совпадения
Алексей Александрович поморщился и, почти закрыв
глаза,
опустил голову.
Он знал очень хорошо, что в
глазах этих лиц роль несчастного любовника девушки и вообще свободной женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой,
опустил бинокль и посмотрел на кузину.
«Никакой надобности, — подумала она, — приезжать человеку проститься с тою женщиной, которую он любит, для которой хотел погибнуть и погубить себя и которая не может жить без него. Нет никакой надобности!» Она сжала губы и
опустила блестящие
глаза на его руки с напухшими жилами, которые медленно потирали одна другую.
Листок в ее руке задрожал еще сильнее, но она не спускала с него
глаз, чтобы видеть, как он примет это. Он побледнел, хотел что-то сказать, но остановился, выпустил ее руку и
опустил голову. «Да, он понял всё значение этого события», подумала она и благодарно пожала ему руку.
— Ну, bonne chance, [желаю вам удачи,] — прибавила она, подавая Вронскому палец, свободный от держания веера, и движением плеч
опуская поднявшийся лиф платья, с тем чтобы, как следует, быть вполне голою, когда выйдет вперед, к рампе, на свет газа и на все
глаза.
Она сидела неподвижно,
опустив голову на грудь; пред нею на столике была раскрыта книга, но
глаза ее, неподвижные и полные неизъяснимой грусти, казалось, в сотый раз пробегали одну и ту же страницу, тогда как мысли ее были далеко…
Если и случалось ему проходить их даже в блистательном и облагороженном виде, с лакированными полами и столами, он старался пробежать как можно скорее, смиренно
опустив и потупив
глаза в землю, а потому совершенно не знает, как там все благоденствует и процветает.
Все своевольные и гульливые рыцари стройно стояли в рядах, почтительно
опустив головы, не смея поднять
глаз, когда кошевой раздавал повеления; раздавал он их тихо, не вскрикивая, не торопясь, но с расстановкою, как старый, глубоко опытный в деле козак, приводивший не в первый раз в исполненье разумно задуманные предприятия.
Раскольников отвечал резко, отрывисто, весь бледный как платок и не
опуская черных воспаленных
глаз своих перед взглядом Ильи Петровича.
Вдруг он переступил осторожно через порог, бережно притворил за собой дверь, подошел к столу, подождал с минуту, — все это время не спуская с него
глаз, — и тихо, без шуму, сел на стул подле дивана; шляпу поставил сбоку, на полу, а обеими руками оперся на трость,
опустив на руки подбородок.
Она всегда протягивала ему свою руку робко, иногда даже не подавала совсем, как бы боялась, что он оттолкнет ее. Он всегда как бы с отвращением брал ее руку, всегда точно с досадой встречал ее, иногда упорно молчал во все время ее посещения. Случалось, что она трепетала его и уходила в глубокой скорби. Но теперь их руки не разнимались; он мельком и быстро взглянул на нее, ничего не выговорил и
опустил свои
глаза в землю. Они были одни, их никто не видел. Конвойный на ту пору отворотился.
«Уши надрать мальчишке», — решил он. Ему, кстати, пора было идти в суд, он оделся, взял портфель и через две-три минуты стоял перед мальчиком, удивленный и уже несколько охлажденный, — на смуглом лице брюнета весело блестели странно знакомые голубые
глаза. Мальчик стоял,
опустив балалайку, держа ее за конец грифа и раскачивая, вблизи он оказался еще меньше ростом и тоньше. Так же, как солдаты, он смотрел на Самгина вопросительно, ожидающе.
Самгин отступил на шаг и увидал острую лисью мордочку Дуняши, ее неуловимые, подкрашенные
глаза, блеск мелких зубов; она стояла пред ним,
опустив руки, держа их так, точно готовилась взмахнуть ими, обнять. Самгин поторопился поцеловать руку ее, она его чмокнула в лоб, смешно промычав...
Осторожно разжав его руки, она пошла прочь. Самгин пьяными
глазами проводил ее сквозь туман. В комнате, где жила ее мать, она остановилась,
опустив руки вдоль тела, наклонив голову, точно молясь. Дождь хлестал в окна все яростнее, были слышны захлебывающиеся звуки воды, стекавшей по водосточной трубе.
Он нехорошо возбуждался. У него тряслись плечи, он совал голову вперед, желтоватое рыхлое лицо его снова окаменело,
глаза ослепленно мигали, губы, вспухнув, шевелились, красные, неприятно влажные. Тонкий голос взвизгивал, прерывался, в словах кипело бешенство. Самгин, чувствуя себя отвратительно, даже
опустил голову, чтоб не видеть пред собою противную дрожь этого жидкого тела.
Он помахал рукой в воздухе, разгоняя дым, искоса следя, как Дронов сосет вино и тоже неотрывно провожает его косыми
глазами.
Опустив голову, Самгин продолжал...
Клим подошел к дяде, поклонился, протянул руку и
опустил ее: Яков Самгин, держа в одной руке стакан с водой, пальцами другой скатывал из бумажки шарик и, облизывая губы, смотрел в лицо племянника неестественно блестящим взглядом серых
глаз с опухшими веками. Глотнув воды, он поставил стакан на стол, бросил бумажный шарик на пол и, пожав руку племянника темной, костлявой рукой, спросил глухо...
Она уже не шептала, голос ее звучал довольно громко и был насыщен гневным пафосом. Лицо ее жестоко исказилось, напомнив Климу колдунью с картинки из сказок Андерсена. Сухой блеск
глаз горячо щекотал его лицо, ему показалось, что в ее взгляде горит чувство злое и мстительное. Он
опустил голову, ожидая, что это странное существо в следующую минуту закричит отчаянным криком безумной докторши Сомовой...
Самгин-сын посмотрел на это несколько секунд и,
опустив голову, прикрыл
глаза, чтоб не видеть. В изголовье дивана стояла, точно вырезанная из гранита, серая женщина и ворчливым голосом, удваивая гласные, искажая слова, говорила...
Шумно вздохнув, он
опустил на
глаза тяжелые, синеватые веки и потряс головою.
Самгин чувствовал себя в потоке мелких мыслей, они проносились, как пыльный ветер по комнате, в которой открыты окна и двери. Он подумал, что лицо Марины мало подвижно, яркие губы ее улыбаются всегда снисходительно и насмешливо; главное в этом лице — игра бровей, она поднимает и
опускает их, то — обе сразу, то — одну правую, и тогда левый
глаз ее блестит хитро. То, что говорит Марина, не так заразительно, как мотив: почему она так говорит?
— Значит, рабочие наши задачи такие: уничтожить самодержавие — раз! Немедленно освободить всех товарищей из тюрем, из ссылки — два! Организовать свое рабочее правительство — три! — Считая, он шлепал ладонью по ящику и притопывал ногою в валенке по снегу; эти звуки напоминали работу весла — стук его об уключину и мягкий плеск. Слушало Якова человек семь, среди них — двое студентов, Лаврушка и толстолицый Вася, — он слушал нахмуря брови, прищурив
глаза и
опустив нижнюю губу, так что видны были сжатые зубы.
Я видала счастливых людей, как они любят, — прибавила она со вздохом, — у них все кипит, и покой их не похож на твой: они не
опускают головы;
глаза у них открыты; они едва спят, они действуют!
— Да вот братца-то нет; они у нас всем заведывают, — сказала она монотонно, взглянув в первый раз на Обломова прямо и
опустив опять
глаза на шаль.
— Представь, что мужчины, подходя к тебе, не
опускали бы с робким уважением
глаз, а смотрели бы на тебя с смелой и лукавой улыбкой…
Что-то опять блеснуло в ее
глазах. Он взглянул, но поздно: она
опустила взгляд, и когда подняла, в нем ничего не было.
Она подумала, подумала, потом
опустила руку в карман, достала и другое письмо, пробежала его
глазами, взяла перо, тщательно вымарала некоторые слова и строки в разных местах и подала ему.
Бушмен поднял
глаза,
опустил и опять поднял, потом медленно раскрыл рот, показал бледно-красные челюсти, щелкнул языком и издал две гортанные ноты.
Бушмен поднял на минуту
глаза и
опустил опять.
И нынче еще упорный в ненависти к англичанам голландский фермер,
опустив поля шляпы на
глаза, в серой куртке, трясется верст сорок на кляче верхом, вместо того чтоб сесть в омнибус, который, за три шилинга, часа в четыре, привезет его на место.
Маслова же ничего не сказала. На предложение председателя сказать то, что она имеет для своей защиты, она только подняла на него
глаза, оглянулась на всех, как затравленный зверь, и тотчас же
опустила их и заплакала, громко всхлипывая.
Председатель опять
опустил голову и, опершись на руку, закрыл
глаза. Купец, сидевший рядом с Нехлюдовым, насилу удерживался от сна и изредка качался; подсудимые, так же как и жандармы за ними, сидели неподвижно.
— Нет, как ни говорите, в нем есть мистическое, а без мистического нет поэзии, — говорила она, одним черным
глазом сердито следя за движениями лакея, который
опускал гардину.
— Пожалуйста, Филипп,
опустите эту гардину, — сказала она, указывая
глазами на гардину окна, когда на звонок ее вошел красавец лакей.
Фанарин блеснул на него
глазами и опять
опустил их, слушая.
Ты, Алеша, и не знал ничего, от меня отворачивался, пройдешь —
глаза опустишь, а я на тебя сто раз до сего глядела, всех спрашивать об тебе начала.
Алеша остановился и как-то неопределенно взглянул на отца Паисия, но снова быстро отвел
глаза и снова
опустил их к земле. Стоял же боком и не повернулся лицом к вопрошавшему. Отец Паисий наблюдал внимательно.
Алеша быстро отвел свои
глаза и
опустил их в землю, и уже по одному виду юноши отец Паисий догадался, какая в минуту сию происходит в нем сильная перемена.
Затем, представив свои соображения, которые я здесь
опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то старик доктор со всею прямотой своего простодушия указал на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам вид, шагал вперед как солдат и держал
глаза впереди себя, упираясь, тогда как вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
Тогда Чертопханов, весь пылая стыдом и гневом, чуть не плача,
опустил поводья и погнал коня прямо вперед, в гору, прочь, прочь от тех охотников, чтобы только не слышать, как они издеваются над ним, чтобы только исчезнуть поскорее с их проклятых
глаз!
Чертопханов перестал скитаться из угла в угол; он сидел весь красный, с помутившимися
глазами, которые он то
опускал на пол, то упорно устремлял в темное окно; вставал, наливал себе водки, выпивал ее, опять садился, опять уставлял
глаза в одну точку и не шевелился — только дыхание его учащалось и лицо все более краснело.
Мужик внезапно выпрямился.
Глаза у него загорелись, и на лице выступила краска. «Ну, на, ешь, на, подавись, на, — начал он, прищурив
глаза и
опустив углы губ, — на, душегубец окаянный, пей христианскую кровь, пей…»
Ася вдруг
опустила голову, так что кудри ей на
глаза упали, замолкла и вздохнула, а потом сказала нам, что хочет спать, и ушла в дом; я, однако, видел, как она, не зажигая свечи, долго стояла за нераскрытым окном.
Теперь можно себе представить, как были озадачены ткач и кум таким неожиданным явлением.
Опустивши мешок, они заступили его собою и закрыли полами; но уже было поздно: кумова жена хотя и дурно видела старыми
глазами, однако ж мешок заметила.
Она была вся зеленая, и платье, и шляпа, и лицо с бородавкой под
глазом, даже кустик волос на бородавке был, как трава.
Опустив нижнюю губу, верхнюю она подняла и смотрела на меня зелеными зубами, прикрыв
глаза рукою в черной кружевной перчатке без пальцев.
Откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то;
опустив голову, замерла, прислушиваясь, улыбаясь всё веселее, — и вдруг ее сорвало с места, закружило вихрем, вся она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было
глаз отвести от нее — так буйно красива и мила становилась она в эти минуты чудесного возвращения к юности!
Утром, перед тем как встать в угол к образам, он долго умывался, потом, аккуратно одетый, тщательно причесывал рыжие волосы, оправлял бородку и, осмотрев себя в зеркало, одернув рубаху, заправив черную косынку за жилет, осторожно, точно крадучись, шел к образам. Становился он всегда на один и тот же сучок половицы, подобный лошадиному
глазу, с минуту стоял молча,
опустив голову, вытянув руки вдоль тела, как солдат. Потом, прямой и тонкий, внушительно говорил...
Я зачерпнул из ведра чашкой, она, с трудом приподняв голову, отхлебнула немножко и отвела руку мою холодной рукою, сильно вздохнув. Потом взглянула в угол на иконы, перевела
глаза на меня, пошевелила губами, словно усмехнувшись, и медленно
опустила на
глаза длинные ресницы. Локти ее плотно прижались к бокам, а руки, слабо шевеля пальцами, ползли на грудь, подвигаясь к горлу. По лицу ее плыла тень, уходя в глубь лица, натягивая желтую кожу, заострив нос. Удивленно открывался рот, но дыхания не было слышно.
По мере того как звуки росли, старый спорщик стал вспоминать что-то, должно быть свою молодость, потому что
глаза его заискрились, лицо покраснело, весь он выпрямился и, приподняв руку, хотел даже ударить кулаком по столу, но удержался и
опустил кулак без всякого звука. Оглядев своих молодцов быстрым взглядом, он погладил усы и, наклонившись к Максиму, прошептал...
Вдруг Ипполит поднялся, ужасно бледный и с видом страшного, доходившего до отчаяния стыда на искаженном своем лице. Это выражалось преимущественно в его взгляде, ненавистно и боязливо глянувшем на собрание, и в потерянной, искривленной и ползучей усмешке на вздрагивавших губах.
Глаза он тотчас же
опустил и побрел, пошатываясь и всё так же улыбаясь, к Бурдовскому и Докторенку, которые стояли у выхода с террасы; он уезжал с ними.