Неточные совпадения
— Это, изволите видеть, —
обратился Коптин уже прямо
к Павлу, — они с своей чудотворной
иконой ездят каждый год зачем-то за озеро!
— Осокинцы молебствуют, — сказал, ни
к кому не
обращаясь, ямщик. — Беда ведь: жар да сухмень… Гнев господень…
Икону подняли, — что-то господь даст. Эх, вот прежде поп у них был, Василий. Насчет чего прочего не больно дохваливали, а что касающе дождя, — ну, дошлый был! Как, бывало, пройдет по межам, даром что пьяненький, шатается, — отколь и возьмется, братец мой, туча… И отколь тебе ни возьмется туча…
Он знал, что это говорили про него. Он слышал и, как всегда в минуты искушений, твердил слова: «И не введи нас во искушение» и, опустив голову и глаза, прошел мимо амвона и, обойдя канонархов в стихарях, проходивших в это время мимо иконостаса, вошел в северные двери. Войдя в алтарь, он, по обычаю, крестно поклонился, перегибаясь надвое, перед
иконой, потом поднял голову и взглянул на игумна, которого фигуру рядом с другой блестящей чем-то фигурой он видел углом глаза, не
обращаясь к ним.
— Царство Небесное!.. — набожно перекрестясь, молвила Марья Гавриловна. — Добрый был человек, хороший. Марьюшка, — прибавила она,
обращаясь к головщице, — возьми-ка там у меня в спальне у
икон поминанье. Запиши, голубушка, за упокой. Егором, никак, звали? —
обратилась она
к Манефе.
— Судьбы Господни! — набожно сказала Аксинья Захаровна, взглянув на
иконы и перекрестясь. — Ты, Господи, все строишь, ими же веси путями!.. Пойдем
к отцу, — прибавила она,
обращаясь к дочери. — Он рад будет…
Во время родов мать Платонида не отходила от Матренушки. Зажгла перед
иконами свечу богоявленскую и громко, истово, без перерывов, принялась читать акафист Богородице, стараясь покрывать своим голосом стоны и вопли страдалицы. Прочитав акафист,
обратилась она
к племяннице, но не с словом утешения, не с словом участия. Небесной карой принялась грозить Матренушке за проступок ее.
Трифон
обратился к божнице и положил
иконам три земных поклона. Потом, сев на прежнее место, сказал Алексею...
— Подай, — прервала Манефа. — Сама разберу… О Господи, владыко многомилостивый! — промолвила она с глубоким вздохом, поднимая глаза на
иконы. — Разумеешь, друг, тайнописание? —
обратилась она
к Василью Борисычу.
Хотел доискаться всемирной истины, действительно спасительной веры,
обращался с вопросами
к духовным, но они либо не понимали вопросов его, либо советовали ему не мудрствовать, а, положась на волю Божью, ходить усердно в церковь, чаще заказывать молебны да поднимать на дом
иконы.
— Изволь, милая, изволь. Благословлю с великим моим удовольствием, — отвечал он. — Побудь здесь с Дуней, — прибавил он,
обращаясь к Аграфене Петровне, — а я в твою образную схожу да
икону там выберу. Своей не привез, не знал. Не бойсь, Груня, твои благословенные
иконы знаю — ни одной не возьму.
— Изволь-ка ты, почтенный, влезть по лесенке
к иконе Богородицы,
к Знамению, —
обратился к выборному Малюта.