Неточные совпадения
— Врет,
не верьте, хитрит. А лишь узнает, то возненавидит вас или будет
читать мораль, еще скажет, пожалуй, бабушке…
— Я
не хотел
читать вам
морали, — сказал он вслух, — говоря о праздности, я только удивился, что с вашим умом, образованием и способностями…
— Какой вздор вы говорите — тошно слушать! — сказала она, вдруг обернувшись к нему и взяв его за руки. — Ну кто его оскорбляет? Что вы мне
мораль читаете! Леонтий
не жалуется, ничего
не говорит… Я ему отдала всю жизнь, пожертвовала собой: ему покойно, больше ничего
не надо, а мне-то каково без любви! Какая бы другая связалась с ним!..
Заметив, что Викентьев несколько покраснел от этого предостережения, как будто обиделся тем, что в нем предполагают недостаток такта, и что и мать его закусила немного нижнюю губу и стала слегка бить такт ботинкой, Татьяна Марковна перешла в дружеский тон, потрепала «милого Николеньку» по плечу и прибавила, что сама знает, как напрасны эти слова, но что говорит их по привычке старой бабы —
читать мораль. После того она тихо, про себя вздохнула и уже ничего
не говорила до отъезда гостей.
С стоической точки зрения противодействовала она сильным наклонностям моим курить тайком табак, завертывая его в бумажку (тогда папиросы еще
не существовали); вообще она любила мне
читать морали, — если я их
не исполнял, то мирно выслушивал.
Сначала он удивился, потом выслушал меня
не как судья, а как друг,
не мучил расспросами,
не читал задним числом
морали, а принялся со мной искать средств смягчить удар — он один и мог это сделать.
Няня
не читала Лизе никакой
морали; она даже отнеслась в этом случае безразлично к обеим сторонам, махнув рукою и сказав...
— Василий Нилыч, я удивляюсь вам, — сказал он, взяв Назанского за обе руки и крепко сжимая их. — Вы — такой талантливый, чуткий, широкий человек, и вот… точно нарочно губите себя. О нет, нет, я
не смею
читать вам пошлой
морали… Я сам… Но что, если бы вы встретили в своей жизни женщину, которая сумела бы вас оценить и была бы вас достойна. Я часто об этом думаю!..
Ну, а если ты будешь ходить без сапог и
читать всем
мораль, так уж извини, если тебя
не примут в порядочных домах и будут говорить о тебе как о пустом человеке.
Вышневский. Ты все еще
не уходился, мой милый! Все проповеди
читаешь. (К жене.) Представьте:
читает в канцелярии писарям
мораль, а те, натурально, ничего
не понимают, сидят, разиня рот, выпуча глаза. Смешно, любезный!
Телятев. Совершенная правда, что
не стою; но разве любят только тех, которые стоят? Что ж бы я был за дурак, если бы стал отказываться от вашей любви и
читать вам
мораль? Извините, учить вас
морали я никак
не возьмусь, это мне и
не по способностям, и совсем
не в моих правилах. По-моему, чем в женщине меньше нравственности, тем лучше.
Впрочем,
не с чем почти и сравнивать, да и нечего себе
мораль читать!
Это покаяние произвело на публику очень хорошее впечатление и дало возможность Вавилову скормить ей и селедку и капусту, — всё это публика, под приправой своего впечатления, незаметно скушала. Факт весьма значительный, ибо он
не только увеличивал престиж учителя, но и знакомил обывателя с силой печатного слова. Случалось, что учитель
читал в трактире лекции практической
морали.
— Будет тебе…
Мораль читать хочешь?
Не трудись! Юноша Дюковский, выпивай свою рюмку! Проведемте ж, друзья-я, эту… Чего смотрите? Пейте!
Венгерович 1. Кто бы, да
не вы, молодой человек, позволяли себе
читать мне
мораль и еще в такой форме. Я гражданин и, скажу правду, полезный гражданин… Я отец, а вы кто? Кто вы, молодой человек? Извините, хлыщ, промотавшийся помещик, взявший в свои руки святое дело, на которое вы
не имеете ни малейшего права, как испорченный человек…
Она была их утешительницей, душеприказчицей, казначеем, лекарем и духовною матерью: ей первой бежал солдатик открыть свое горе, заключавшееся в потере штыка, или в иной подобной беде, значения которой
не понять тому, кто
не носил ранца за плечами, — и Катерина Астафьевна
не читала никаких
моралей и наставлений, а прямо помогала, как находила возможным.
— Кой чёрт его оскорблял? — горячился Градусов, высокий старик с узким, мало обещающим лбом, густыми бровями и с бронзовой медалькой в петлице. — Я ему только
мораль нравственную
прочел, только! Дураков нужно учить! Ежели дураков
не учить, то тогда от них прохода
не будет.
И в самом деле, как я смешна была и нелепа в их глазах. Видят они: барыня молодая, нарядная, приходит в солдатский увеселительный дом и стоит дурой… Они сейчас же должны были понять, что эта барыня от безделья суется
не в свое дело, желает им
читать мораль, толковать им, что они"живут в грехах", колоть им глаза своей добродетелью, наводить тоску и срамить, когда им одно спасенье: заливать свой загул вином!
Завися
не от точных законов, а от «благоусмотрения», как мы сейчас
читали, часто необъяснимого с точки зрения общественной
морали, духовные люди до сих пор ищут оправдании «пролазами» и «пекуниею», а это, конечно,
не может
не влиять дурно на их нравы.
Я понял, что его религиозная
мораль попала в столкновение с своего рода «политикою». Он Тертуллиана «О зрелищах»
читал и вывел, что «во славу Христову» нельзя ни в театры ходить, ни танцевать, ни в карты играть, ни многого иного творить, без чего современные нам, наружные христиане уже обходиться
не умеют. Он был своего рода новатор и, видя этот обветшавший мир, стыдился его и чаял нового, полного духа и истины.