Неточные совпадения
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством
принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет
не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры
не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был
не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни истин,
принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в законах
не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
Я старался понравиться княгине, шутил, заставлял ее несколько раз смеяться от души; княжне также
не раз хотелось похохотать, но она удерживалась, чтоб
не выйти из
принятой роли: она находит, что томность к ней идет, — и, может быть,
не ошибается.
Петр Петрович Лужин, например, самый, можно сказать, солиднейший из всех жильцов,
не явился, а между тем еще вчера же вечером Катерина Ивановна уже успела наговорить всем на свете, то есть Амалии Ивановне, Полечке, Соне и полячку, что это благороднейший, великодушнейший человек, с огромнейшими связями и с состоянием, бывший друг ее первого мужа,
принятый в доме ее отца и который обещал употребить все средства, чтобы выхлопотать ей значительный пенсион.
— Это деньги с вас по заемному письму требуют, взыскание. Вы должны или уплатить со всеми издержками, пенными [Пенные — от пеня — штраф за невыполнение
принятых обязательств.] и прочими, или дать письменно отзыв, когда можете уплатить, а вместе с тем и обязательство
не выезжать до уплаты из столицы и
не продавать и
не скрывать своего имущества. А заимодавец волен продать ваше имущество, а с вами поступить по законам.
— Нимало. После этого человек человеку на сем свете может делать одно только зло и, напротив,
не имеет права сделать ни крошки добра, из-за пустых
принятых формальностей. Это нелепо. Ведь если б я, например, помер и оставил бы эту сумму сестрице вашей по духовному завещанию, неужели б она и тогда принять отказалась?
«Это
не плохое предложение, — сообразил Самгин. — И это последнее из дел,
принятых мною от Прозорова».
Самгин, слушая его, думал: действительно преступна власть, вызывающая недовольство того слоя людей, который во всех других странах служит прочной опорой государства. Но он
не любил думать о политике в терминах обычных, всеми
принятых, находя, что термины эти лишают его мысли своеобразия, уродуют их. Ему больше нравилось, когда тот же доктор, усмехаясь, бормотал...
Первая из них: посланник Соединенных Штатов Америки в Париже заявил русскому послу Нелидову, что, так как жена графа Ностица до замужества показывалась в Лондоне, в аквариуме какого-то мюзик-холла, голая, с рыбьим хвостом, — дипломатический корпус Парижа
не может признать эту даму достойной быть
принятой в его круге.
Он много работал, часто выезжал в провинцию, все еще
не мог кончить дела,
принятые от ‹Прозорова›, а у него уже явилась своя клиентура, он даже взял помощника Ивана Харламова, человека со странностями: он почти непрерывно посвистывал сквозь зубы и нередко начинал вполголоса разговаривать сам с собой очень ласковым тоном...
В этом, пожалуй, он был сам виноват (снисходительно обвинял Марк себя), усвоив условия и формы общежития, которые он называл свободными и разумными, презирая всяким
принятым порядком, и которые город этот
не признавал такими.
При этом, конечно, обыкновенный,
принятый на просторе порядок нарушается и водворяется другой, необыкновенный. В капитанской каюте, например, могло поместиться свободно — как привыкли помещаться порядочные люди — всего трое, если же потесниться, то пятеро. А нас за стол садилось в этой каюте одиннадцать человек, да в другой, офицерской, шестеро.
Не одни вещи эластичны!
— Она и опиумом могла лишить жизни, — сказал полковник, любивший вдаваться в отступления, и начал при этом случае рассказывать о том, что у его шурина жена отравилась опиумом и умерла бы, если бы
не близость доктора и
принятые во время меры. Полковник рассказывал так внушительно, самоуверенно и с таким достоинством, что ни у кого
не достало духа перебить его. Только приказчик, заразившись примером, решился перебить его, чтобы рассказать свою историю.
Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в больнице врач Варвинский на настойчивые вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились вопросу: «
Не притворялся ли он в день катастрофы?» Они дали ему понять, что припадок этот был даже необыкновенный, продолжался и повторялся несколько дней, так что жизнь пациента была в решительной опасности, и что только теперь, после
принятых мер, можно уже сказать утвердительно, что больной останется в живых, хотя очень возможно (прибавил доктор Герценштубе), что рассудок его останется отчасти расстроен «если
не на всю жизнь, то на довольно продолжительное время».
Полагали, впрочем, что он делает это много-много что для игры, так сказать для некоторого юридического блеска, чтоб уж ничего
не было забыто из
принятых адвокатских приемов: ибо все были убеждены, что какой-нибудь большой и окончательной пользы он всеми этими «подмарываниями»
не мог достичь и, вероятно, это сам лучше всех понимает, имея какую-то свою идею в запасе, какое-то еще пока припрятанное оружие защиты, которое вдруг и обнаружит, когда придет срок.
И все-таки, несмотря на всю
принятую решимость, было смутно в душе его, смутно до страдания:
не дала и решимость спокойствия.
Но почему, почему он
не застрелился тогда же, почему оставил
принятое намерение и даже забыл, где лежит его пистолет?
А жених, сообразно своему мундиру и дому, почел нужным
не просто увидеть учителя, а, увидев, смерить его с головы до ног небрежным, медленным взглядом,
принятым в хорошем обществе. Но едва он начал снимать мерку, как почувствовал, что учитель —
не то, чтобы снимает тоже с него самого мерку, а даже хуже: смотрит ему прямо в глаза, да так прилежно, что, вместо продолжения мерки, жених сказал...
Кирсанов
не мог бросить дела: надобно было и помогать Катерине Васильевне поскорее выйти из ослепления, а еще больше надобно было наблюдать за ее отцом, поддерживать его в верности
принятому методу невмешательства.
Именно меня выбрал он посредником, потому что знал меня, как человека, который с буквальною точностью исполняет поручение, если берется за него, и который
не может быть отклонен от точного исполнения
принятой обязанности никаким чувством, никакими просьбами.
На другой день, ровно в двенадцать часов, гробовщик и его дочери вышли из калитки новокупленного дома и отправились к соседу.
Не стану описывать ни русского кафтана Адриана Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от обычая,
принятого нынешними романистами. Полагаю, однако ж,
не излишним заметить, что обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
Я нашел Асю точно такою же, какою я ее оставил; как я ни старался наблюдать за нею — ни тени кокетства, ни признака намеренно
принятой роли я в ней
не заметил; на этот раз
не было возможности упрекнуть ее в неестественности.
Ее растрепанные мысли, бессвязно взятые из романов Ж. Санд, из наших разговоров, никогда ни в чем
не дошедшие до ясности, вели ее от одной нелепости к другой, к эксцентричностям, которые она принимала за оригинальную самобытность, к тому женскому освобождению, в силу которого они отрицают из существующего и
принятого, на выбор, что им
не нравится, сохраняя упорно все остальное.
Принятые на себя поручения гиляки исполняют аккуратно, и
не было еще случая, чтобы гиляк бросил на полдороге почту или растратил чужую вещь.
Например, тетерева сторожки, беспрестанно слетают,
не допуская в меру… подъезжать так, чтоб они, следуя уже
принятому направлению, заранее замеченному, должны были лететь мимо вас или через вас: вы можете сделать,
не слезая с дрожек, два славных удара из обоих стволов и спустить иногда пару тетеревов на землю!
Принятое решение засело в его голове крепко, но как-то
не связалось ни с чем в его мыслях и понятиях и осталось для него чужим и мертвым.
Отвлеченностей этих обыкновенно
не бывает в самом сознании художника; нередко даже в отвлеченных рассуждениях он высказывает понятия, разительно противоположные тому, что выражается в его художественной деятельности, — понятия,
принятые им на веру или добытые им посредством ложных, наскоро, чисто внешним образом составленных силлогизмов.
Заметим кстати, что он сам нарочно
не хотел пропустить ни одного из
принятых обычаев и обыкновений; всё делалось гласно, явно, открыто и «как следует».
По
принятому мною правилу, я бы
не решился к вам первый писать, если бы
не племянник мой Эпаминонд Гаюс требовал от меня походатайствовать за него.
Все были очень рады, что буря проходит, и все рассмеялись. И заплаканная Лиза, и солидная Женни, и рыцарственная Зина, бесцветная Софи, и даже сама Ольга Сергеевна
не могла равнодушно смотреть на Егора Николаевича, который, продекламировав последний раз «картоооффелллю», остался в
принятом им на себя сокращенном виде и смотрел робкими институтскими глазами в глаза Женни.
— Ну, прекрасно-с, это в отношении единоверцев — их можно считать отступниками от раз
принятой веры; но тогда, разумеется, никто больше из расколу в единоверие переходить
не будет; как же с другими-то раскольниками сделать?
Вихров выпил ее и, выйдя в другую комнату, стал щекотать у себя в горле. Для него уже
не оставалось никакого сомнения, что Клыков закатил ему в водке дурману.
Принятый им способ сейчас же подействовал — и голова его мгновенно освежилась.
— Но за что же? — спросил я, — что я сделал такого, что
не было бы согласно с
принятыми в офицерском звании обычаями?
Тем
не менее это опасение, быть может, было причиной, что он поддерживал с Феденькой сношения даже более деятельные, нежели с Сенечкой: он надеялся, что если и возникнет какая-нибудь неприятность, то можно будет своевременно
принятыми мерами предотвратить ее.
В полной и на этот раз уже добровольно
принятой бездеятельности она бродила по комнатам,
не находя для себя удовлетворения даже в чтении. В ушах ее раздавались слова:"Нет, вы
не бедная, вы — моя!"Она чувствовала прикосновение его руки к ее талии; поцелуй его горел на ее губах. И вдруг все пропало… куда? почему?
Именно всеми, потому что хотя тут было множество людей самых противоположных воззрений, но, наверно,
не было таких, которые отнеслись бы к событию с тем жвачным равнодушием, которое впоследствии (и даже, благодаря
принятым мероприятиям, очень скоро) сделалось как бы нормальною окраской русской интеллигенции.
П.Н. Ланин — прекрасный заводчик шипучих искусственных минеральных вод и никчемный редактор либерально-шипучего «Русского курьера», совсем
не принятого Москвой.
Замечу, что Арина Прохоровна ничего
не знала о вчерашних намерениях,
принятых в заседании.
Виргинский, возвратясь домой, пораженный и ослабевший,
не осмелился сообщить ей
принятое решение; но все-таки
не утерпел и открыл половину, — то есть всё известие, сообщенное Верховенским о непременном намерении Шатова донести; но тут же заявил, что
не совсем доверяет известию.
Иногда, впрочем, он и
не махал на меня руками. Иногда тоже казалось мне, что
принятая таинственная решимость как бы оставляла его и что он начинал бороться с каким-то новым соблазнительным наплывом идей. Это было мгновениями, но я отмечаю их. Я подозревал, что ему очень бы хотелось опять заявить себя, выйдя из уединения, предложить борьбу, задать последнюю битву.
Молодежь, совершенно
не понимавшая скрытого значения сей, по-видимому, простой песни, разбрелась по аллеям сада, но Аггей Никитич опять-таки выдержал
принятую им систему осторожности.
Я была брезглива с рождения, и никогда
не была в то же время пуглива и труслива; но, признаюсь, чуть
не упала в обморок, когда приподняли немного повязку на моих глазах, и я увидала при синеватом освещении спиртовой лампы прямо перед собою только что
принятую перед тем сестру в окровавленной одежде.
Одних сознание обновляет, воодушевляет решимостью начать новую жизнь на новых основаниях; на других оно отражается лишь преходящею болью, которая
не произведет в будущем никакого перелома к лучшему, но в настоящем высказывается даже болезненнее, нежели в том случае, когда встревоженной совести, вследствие
принятых решений, все-таки представляются хоть некоторые просветы в будущем.
Но против внутренних уставов и
принятых обычаев острога никто
не смел восставать; все подчинялись.
Ходить же каждую ночь в секреты для того, чтобы
не напугать барыню, было оскорбительно и противно, и Марью Васильевну нехорошими словами честили солдаты и
не принятые в высшее общество офицеры.
После Чернышева был принят приехавший откланяться генерал-губернатор Западного края, Бибиков. Одобрив
принятые Бибиковым меры против бунтующих крестьян,
не хотевших переходить в православие, он приказал ему судить всех неповинующихся военным судом. Это значило приговаривать к прогнанию сквозь строй. Кроме того, он приказал еще отдать в солдаты редактора газеты, напечатавшего сведения о перечислении нескольких тысяч душ государственных крестьян в удельные.
И вот она отворяется, и выходят, шатаясь и кружась,
принятые рекрута: и Петруха, и Ванюха, и Макар, стараясь
не смотреть на своих и
не видеть их.
И вот этот батюшка, которого уверили, что он особенный, исключительный служитель Христа, большей частью
не видящий сам того обмана, под которым он находится, входит в комнату, где ждут
принятые, надевает занавеску парчовую, выпростывая из-за нее длинные волосы, открывает то самое Евангелие, в котором запрещена клятва, берет крест, тот самый крест, на котором был распят Христос за то, что он
не делал того, что велит делать этот мнимый его служитель, кладет их на аналой, и все эти несчастные, беззащитные и обманутые ребята повторяют за ним ту ложь, которую он смело и привычно произносит.
Все
принятые ребята бессмысленно повторяют эти дикие слова, и так называемый «батюшка» уезжает с сознанием того, что он правильно и добросовестно исполнил свой долг, а все эти обманутые ребята считают, что те нелепые,
не понятные им слова, которые они только что произнесли, теперь, на всё время их солдатства, освободили их от их человеческих обязанностей и связали их новыми, более обязательными солдатскими обязанностями.
— Все вновь
принятые — на перечет, — сухо сказал он. — Притом же
принятые в первый класс, очевидно,
не были еще исключены из другой гимназии, а единственный, поступивший в пятый класс, прибыл к нам с такими рекомендациями, которые исключают возможность нелестных предположений.