Неточные совпадения
Левин попробовал отпить кофе и
положить калач
в рот, но
рот его решительно
не знал, что делать с калачом.
«Это всё само собой, — думали они, — и интересного и важного
в этом ничего нет, потому что это всегда было и будет. И всегда всё одно и то же. Об этом нам думать нечего, это готово; а нам хочется выдумать что-нибудь свое и новенькое. Вот мы выдумали
в чашку
положить малину и жарить ее на свечке, а молоко лить фонтаном прямо
в рот друг другу. Это весело и ново, и ничего
не хуже, чем пить из чашек».
— Позвольте мне вам заметить, что это предубеждение. Я
полагаю даже, что курить трубку гораздо здоровее, нежели нюхать табак.
В нашем полку был поручик, прекраснейший и образованнейший человек, который
не выпускал изо
рта трубки
не только за столом, но даже, с позволения сказать, во всех прочих местах. И вот ему теперь уже сорок с лишком лет, но, благодаря Бога, до сих пор так здоров, как нельзя лучше.
— Да так же. Вы, я надеюсь,
не нуждаетесь
в логике для того, чтобы
положить себе кусок хлеба
в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!
— Тайна сия велика есть! — откликнулся Лютов, чокаясь с Алиной коньяком, а опрокинув рюмку
в рот, сказал, подмигнув: — Однако
полагаю, что мы с тобою — единоверцы: оба верим
в нирвану телесного и душевного благополучия. И — за веру нашу ненавидим себя; знаем: благополучие — пошлость, Европа с Лютером, Кальвином, библией и всем, что
не по недугу нам.
Варвара неутомимо кушала шоколад, прокусывая
в конфетке дырочку, высасывала ликер, затем,
положив конфетку
в рот, облизывала губы и тщательно вытирала пальчики платком. Самгин подозревал, что наслаждается она
не столько шоколадом, сколько тем, что он присутствует при свидании Лидии с Диомидовым и видит Лидию
в глупой позиции: безмолвной, угнетенной болтовнею полуумного парня.
Он
не заметил, что Ульяна Андреевна подставила другую полную миску, с тем же рисом. Он продолжал машинально доставать ложкой рис и
класть в рот.
Положив ногу на ногу и спрятав руки
в рукава, он жевал табак и по временам открывал
рот… что за
рот!
не обращая ни на что внимания.
— Эти-то,
положим. Но только народ очень испорченный. Без строгости невозможно. Есть такие типы бедовые, тоже палец
в рот не клади. Вот вчера двоих вынуждены были наказать.
— О н-не-е-ет! Фунт, фунт, яблоки десяток, а
не фунт… нет, их много и всё маленькие,
кладут в рот и кр-р-рах!..
— А какие там люди, Сима, — рассказывал жене Галактион, — смелые да умные! Пальца
в рот не клади… И все дело ведется
в кредит. Капитал — это вздор. Только бы умный да надежный человек был, а денег сколько хочешь. Все дело
в обороте. У нас здесь и капитал-то у кого есть, так и с ним некуда деться. Переваливай его с боку на бок, как дохлую лошадь. Все от оборота.
Первый завтрак у Стабровских опять послужил предметом ужаса для мисс Дудль. «Неорганизованная девочка» решительно
не умела держать себя за столом,
клала локти чуть
не на тарелку, стучала ложкой, жевала, раскрывая
рот, болтала ногами и — о, ужас! — вытащила
в заключение из кармана совсем грязный носовой платок. Мисс Дудль чуть
не сделалось дурно.
Пищик.
Не надо принимать медикаменты, милейшая… от них ни вреда, ни пользы… Дайте-ка сюда… многоуважаемая. (Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них,
кладет в рот и запивает квасом.) Вот!
— Да вы его у нас, пожалуй, этак захвалите! Видите, уж он и руку к сердцу, и
рот в ижицу, тотчас разлакомился.
Не бессердечный-то, пожалуй, да плут, вот беда; да к тому же еще и пьян, весь развинтился, как и всякий несколько лет пьяный человек, оттого у него всё и скрипит. Детей-то он любит,
положим, тетку покойницу уважал… Меня даже любит и ведь
в завещании, ей-богу, мне часть оставил…
Лекарь велел его при себе
в теплую ванну всадить, а аптекарь сейчас же скатал гуттаперчевую пилюлю и сам
в рот ему всунул, а потом оба вместе взялись и
положили на перину и сверху шубой покрыли и оставили потеть, а чтобы ему никто
не мешал, по всему посольству приказ дан, чтобы никто чихать
не смел.
— Вот место замечательное, — начал он,
положив перед Лизою книжку, и, указывая костяным ножом на открытую страницу, заслонив ладонью
рот, читал через Лизино плечо: «
В каждой цивилизованной стране число людей, занятых убыточными производствами или ничем
не занятых, составляет, конечно, пропорцию более чем
в двадцать процентов сравнительно с числом хлебопашцев». Четыреста двадцать четвертая страница, — закончил он, закрывая книгу, которую Лиза тотчас же взяла у него и стала молча перелистывать.
Ведь ты только мешаешь ей и тревожишь ее, а пособить
не можешь…» Но с гневом встречала такие речи моя мать и отвечала, что покуда искра жизни тлеется во мне, она
не перестанет делать все что может для моего спасенья, — и снова
клала меня, бесчувственного,
в крепительную ванну, вливала
в рот рейнвейну или бульону, целые часы растирала мне грудь и спину голыми руками, а если и это
не помогало, то наполняла легкие мои своим дыханьем — и я, после глубокого вздоха, начинал дышать сильнее, как будто просыпался к жизни, получал сознание, начинал принимать пищу и говорить, и даже поправлялся на некоторое время.
— Ах, Демид Львович…
В этом-то и шик! Мясо совсем черное делается и такой букет… Точно так же с кабанами. Убьешь кабана,
не тащить же его с собой: вырежешь язык, а остальное бросишь. Зато какой язык… Мне случалось
в день убивать по дюжине кабанов. Меня даже там прозвали «грозой кабанов». Спросите у кого угодно из старых кавказцев. Раз на охоте с графом Воронцовым я одним выстрелом
положил двух матерых кабанов, которыми целую
роту солдат кормили две недели.
Василий Николаич окончательно разгоняет мою хандру своим добродушием, которому"пальца
в рот не клади"; супруга его, очень живая и бойкая дама, приносит мне истинное утешение рассказами о давешнем приеме князя Льва Михайловича; детки их, живостью и юркостью пошедшие
в maman, а добродушием и тонкою наблюдательностью
в papa, взбираются мне на плечи и очень серьезно убеждаются, что я лошадка, а совсем
не надворный советник.
— Дело
в том, — объяснил ей Семигоров, — что общество ваше хотя и дозволенное и цели его вполне одобрительны, но пальца ему
в рот все-таки
не клади.
— Видите, — продолжал он, — это стало
не от меня, а от него, потому что он во всех Рынь-песках первый батырь считался и через эту амбицыю ни за что
не хотел мне уступить, хотел благородно вытерпеть, чтобы позора через себя на азиатскую нацыю
не положить, но сомлел, беднячок, и против меня
не вытерпел, верно потому, что я
в рот грош взял. Ужасно это помогает, и я все его грыз, чтобы боли
не чувствовать, а для рассеянности мыслей
в уме удары считал, так мне и ничего.
Ответ.На это могу вам сказать следующее. Когда старому князю Букиазба предлагали вопрос: правильно ли такой-то награжден, а такой-то обойден? — то он неизменно давал один и тот же ответ: о сем умолчу. С этим ответом он прожил до глубокой старости и приобрел репутацию человека, которому пальца
в рот не клади.
— Никакого!
Не говоря уже об акциях; товарищества вы
не составите: разжевываете,
в рот, кажется,
кладете пользу — ничему
не внемлют. Ну и занимаешься по необходимости пустяками. Я вот тридцать пять лет теперь прыгаю на торговом коньке, и чего уж
не предпринимал? Апельсинов только на осиновых пнях
не растил — и все ничего! Если набьешь каких-нибудь тридцать тысчонок
в год, так уж
не знаешь, какой и рукой перекреститься.
— Э! да
не отбил ли он у тебя твою красавицу, эту… как ее? да! он мастер на это: тебе трудно тягаться с ним. Повеса! повеса! — сказал Петр Иваныч,
положив в рот кусок индейки.
— Ему хорошо командовать: «рысью!» — с внезапной запальчивостью подхватил Полозов, — а мне-то… мне-то каково? Я и подумал: возьмите вы себе ваши чины да эполеты — ну их с богом! Да… ты о жене спрашивал? Что — жена? Человек, как все. Пальца ей
в рот не клади — она этого
не любит. Главное — говори побольше… чтобы посмеяться было над чем. Про любовь свою расскажи, что ли… да позабавней, знаешь.
«Какое-то масло, ваше высокоблагородие,
клали его
в кашу, да
не годится, так и дерет
рот, а пахнет оно хорошо».
А Ошмянский, проникая его мысль, говорил: «вашему брату тоже пальца
в рот не клади…»
Он волновался и беспокоился, хотя
не мог сказать, об чем. По-видимому, что-то было для него ясно, только он
не понимал, что именно. Оттого он и повторял так настойчиво: нельзя-с! Еще родители его это слово повторяли, и так как для них, действительно, было все ясно, то он думал, что и ему, если он будет одно и то же слово долбить, когда-нибудь будет ясно. Но когда он увидел, что я он ничего
не понимает, и я ничего
не понимаю, то решился, как говорится,"
положить мне
в рот".
Через неделю Платошка написал паспорт, заметил
в нем, что у ней лицо обыкновенное, нос обыкновенный, рост средний,
рот умеренный и что особых примет
не оказалось, кроме по-французски говорит; а через месяц Софи упросила жену управляющего соседним имением, ехавшую
в Петербург
положить в ломбард деньги и отдать
в гимназию сына, взять ее с собою; кибитку нагрузили грибами, вареньем, медом, мочеными и сушеными ягодами, назначенными
в подарки; жена управляющего оставила только место для себя...
— Двадцать семь рубликов, двадцать семь соколиков… Это я за свое «Яблоко раздора» сцапал. Да… Хо-хо! Нам тоже пальца
в рот не клади… Так вы
не желаете взять ничего из сих динариев?
Только нужно вам сознаться — уж извините меня за откровенность, Гордей Евстратыч! — народ здесь —
не клади пальца
в рот.
Я взял хлеб с печенкой и
не успел
положить в рот, как он ухватил меня за руку.
Оглядываюсь — Игнат. Он значительно смотрит на меня и
кладет четыре пальца себе на губы. Жест для понимающего известный: молчи и слушай. И тотчас же запускает щепоть
в тавлинку, а рукой тихо и коротко дергает меня за рукав. Это значит: выйди за мною. А сам, понюхав, зажав
рот, громко шепчет: «Ну, зачихаю», — и выходит
в коридор. Я тоже заряжаю нос, закрываю ладонью, чтобы тоже
не помешать будто бы чиханьем, и иду за Игнатом. Очень уж у него были неспокойные глаза.
Мурзавецкая. Ну, и нам тоже пальца-то
в рот не клади! Так вот отчего ты людей-то боишься.
Беркутов. А что ж Чугунов? Подьячий как подьячий — разумеется, пальца
в рот не клади. Ведь вы, горячие юристы, все больше насчет высших взглядов, а, глядишь, простого прошения написать
не умеете. А Чугуновы — старого закала, свод законов на память знает; вот они и нужны.
Домашним хозяйством никто
не занимался, и оно шло весьма плохо, даже стол был очень дурен, и по этому обстоятельству случилось со мной вот какое приключение: один раз за ужином (мы ужинали всегда
в большом доме за общим столом) подали ветчину; только что я, отрезав кусок, хотел
положить его
в рот, как стоявший за моим стулом Евсеич толкнул меня
в спину; я обернулся и с изумлением посмотрел на своего дядьку; он покачал головой и сделал мне знак глазами, чтобы я
не ел ветчины; я
положил кусок на тарелку и тут только заметил, что ветчина была тухлая и даже червивая; я поспешно отдал тарелку.
Лотохин. Да на что она вам? Мне она нужнее, я велю с нее снять копию. Я так облуплю яичко, что вам останется только
в рот положить.
В деньгах задержки
не будет; мне купчую
в руки, а вам деньги, все до одной копеечки.
— Ничего, одолжайтесь! я понюхаю своего! — При этом Иван Никифорович пощупал вокруг себя и достал рожок. — Вот глупая баба, так она и ружье туда же повесила! Хороший табак жид делает
в Сорочинцах. Я
не знаю, что он
кладет туда, а такое душистое! На канупер [Канупер — многолетняя трава с сильным запахом.] немножко похоже. Вот возьмите, разжуйте немножко во
рту.
Не правда ли, похоже на канупер? Возьмите, одолжайтесь!
— Гм… да! — проговорил Крестьян Иванович, выпустив изо
рта струю дыма и
кладя сигару на стол, — но вам нужно предписаний держаться; я ведь вам объяснял, что пользование ваше должно состоять
в изменении привычек… Ну, развлечения; ну, там, друзей и знакомых должно посещать, а вместе с тем и бутылки врагом
не бывать; равномерно держаться веселой компании.
Аполлинария Панфиловна. «Кажется». Да мужчина, каким ему нужно, таким он и кажется: где надо быть смирным, он смирен, где надо бойким, он бойкий; где плакать — плачет, где плясать — пляшет. Всякий мужчина коли он
не дурак, так плут; а у всякого плута свой расчет. Разини-то повывелись, нынче палец
в рот не клади, откусят.
Несмотря на то, что у гостей мужского пола нагревались чубы и рделися щеки еще при первой перемене, батенька, с самого начала стола, ходили и, начиная с пана полковника и до последнего гостя, упрашивали побольше кушать, выбирая из мисок куски мяс, и
клали их на тарелки каждому и упрашивали скушать все; даже вспотеют, ходя и кланяясь, а все просят, приговаривая печальным голосом, что конечно-де я чем прогневал пана Чупринского, что он обижает меня и
в рот ничего
не берет?
Николай Иваныч засмеялся и минуту глядел на крыжовник молча, со слезами, — он
не мог говорить от волнения, потом
положил в рот одну ягоду, поглядел на меня с торжеством ребенка, который наконец получил свою любимую игрушку, и сказал...
— Спарились, идолы, — коротко объяснил Флегонт Флегонтович. — Только кто кого у них надует: тонок немец, а и Глеб Клементичу тоже пальца
в рот не клади.
— Золотая голова, — коротко отрекомендовал Собакин старика, когда тот отправился собирать гулявшую по деревне партию. — Конечно, пальца
в рот не клади, зато и дело знает так, что комар носу
не подточит… Лет пятьдесят золото роет и раза три уж
в остроге отсидел за него.
Мельник слушал все это, и у него болело сердце… Эх, народ какой! Нисколько
не боятся бога! Ну, панове-громадо, видно, при вас плохо
не клади, — как раз утянете; да и кто вам палец
в рот сунет, тот чистый дурак!.. Нет, уж от меня
не дождетесь… Вы мне этак
в кашу
не наплюете. Лучше уж я сам вам наплюю…
— Ой! Как ты смеешься здорово… Ха!
Не такой я человек, чтобы его пожалеть!.. Нет,
не так я сказал!.. Это он
не такой человек, чтоб я его пожалел. Он думает, Гаврилко — дурень… Ну, это-таки правда: я себе
не очень умный человек,
не взыщите вы с меня. А все-таки когда ем, то
в чужой
рот каши
не кладу, а только
в свой. И как оженюсь, то опять для себя же. Правду я говорю или нет?
Месяцев шесть тому назад он бросил, по настоянию родственников, скверную привычку
класть палец
в рот, но совершенно отказаться от этого жеста еще
не мог.
В первую неделю Великого поста до субботы святые отцы
положили сухоядение, но трудящим и слабым
не грех даже чайку попить, у меня же до самого воскресенья ни крошки во
рту не было, и потом во весь пост я
не разрешал себе масла ни отнюдь, а
в среды и пятницы так и вовсе ничего
не кушал.
Она ответила
не сразу: сначала оправила волосы на голове, отломила кусочек чёрного хлеба, понюхала его с видом записной пьяницы, потом
положила в рот и, медленно пережёвывая, заговорила...
Отсчитав своему помощнику (который
в обыкновенное время состоял подмастерьем резника) четвертую часть сбора, Цирельман сел
в углу, около входа, за освободившийся столик и спросил вина. Первый стакан он выпил с зажмуренными глазами,
не отнимая
рта, и такими жадными, большими глотками, что у него даже сделалось больно внутри горла. Потом он налил второй стакан, но отставил его от себя и, сгорбившись на стуле и
положив ногу на ногу, закурил папиросу.