Неточные совпадения
Наконец мы, более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними
имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если
не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по
культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку, вере, одежде и т. д.
Культура волапюка
не может
иметь никакого значения, в ней нет ничего вселенского.
Я воспеваю свободу, когда моя эпоха ее ненавидит, я
не люблю государства и
имею религиозно-анархическую тенденцию, когда эпоха обоготворяет государство, я крайний персоналист, когда эпоха коллективистична и отрицает достоинство и ценность личности, я
не люблю войны и военных, когда эпоха живет пафосом войны, я люблю философскую мысль, когда эпоха к ней равнодушна, я ценю аристократическую
культуру, когда эпоха ее низвергает, наконец, я исповедую эсхатологическое христианство, когда эпоха признает лишь христианство традиционно-бытовое.
Православие, и особенно русское православие,
не имеет своего оправдания
культуры, в нем был нигилистический элемент в отношении ко всему, что творит человек в этом мире.
Но настоящей философской
культуры он
не имел.
Первоначально европейский гуманизм совсем
не означал признания самодостаточности человека и обоготворения человечества, он
имел истоки
не только в греко-римской
культуре, но и в христианстве.
Западная католическая
культура с ее томлением и устремлением вверх
имеет свою творческую миссию, но на почве восточноправославной мистики легче рождается сознание апокалипсическое, так как Церковь православная
не претендовала быть, подобно католической, уже осуществленным Градом Божьим на земле.
В пятидесятые и шестидесятые годы, когда по Амуру,
не щадя солдат, арестантов и переселенцев, насаждали
культуру, в Николаевске
имели свое пребывание чиновники, управлявшие краем, наезжало сюда много всяких русских и иностранных авантюристов, селились поселенцы, прельщаемые необычайным изобилием рыбы и зверя, и, по-видимому, город
не был чужд человеческих интересов, так как был даже случай, что один заезжий ученый нашел нужным и возможным прочесть здесь в клубе публичную лекцию.
Мы, немцы,
имеем старинную
культуру, у нас есть солидная наука, блестящая литература, свободные учреждения, а вы делаете вид, как будто все это вам
не в диковину.
Кто
не допускает особого религиозного удостоверения и отрицает особый орган религиозного ведения, тот должен в изумлении остановиться пред всемирно-историческим фактом религии как каким-то повальным, массовым гипнозом и помешательством [Интересно наблюдать, в какие безысходные трудности попадают те из историков «
культуры», которые лишены внутреннего понимания религии, но и
не имеют достаточно прямолинейности, чтобы совершенно отмести, как хлам и предрассудки или «надстройку» на каком-нибудь «базисе», религиозные верование и культ.].
Не следует думать, что орфизм был только случайною, маленькою заводью у края широкого потока эллинской духовной жизни. Правда, в эпоху расцвета эллинской
культуры он
не имел широкого распространения в народе, — это случилось позже, в века упадка и разложения, перед появлением христианства. Но с орфизмом, — как и с пифагорейством, во многом родственным с орфизмом, — крепкими нитями были связаны лучшие духовные силы послегомеровской Греции, ее величайшие мыслители и художники.
Но трагедия
культуры в том, что всякая высокая качественная
культура не имеет перед собой перспективы бесконечного развития.
Не только социалистическая, но и демократическая
культура не имеет высокого качества, она вульгаризирована.
Русская литература и русская мысль свидетельствуют о том, что в императорской России
не было единой целостной
культуры, что был разрыв между культурным слоем и народом, что старый режим
не имел моральной опоры. Культурных консервативных идей и сил в России
не было. Все мечтали о преодолении раскола и разрыва в той или иной форме коллективизма. Все шло к революции.
Но интерес к социальным вопросам слабел, и деятели духовной
культуры не имели никакого влияния на происходившее социально-революционное брожение, они жили в социальной изоляции, составляли замкнутую элиту.
Ибо, по его воззрениям, практическая мудрость людей
не имела бы более высокой цели, как вносить в общество наибольшую естественность и свободу, но именно поэтому следует свято и нерушимо блюсти естественные законы общества, уважать существующий порядок вещей и, постоянно просматривая его, внедрять разумные его стороны,
не забывая природы из-за
культуры и наоборот».)
Вместе с тем
культура имеет символический характер, все ее достижения
не реалистические, а символические.
Когда происходит кризис
культуры на таких ее мировых вершинах, как Достоевский, то это
имеет совершенно другой смысл, чем когда кризис этот происходит у русских людей,
не имеющих еще настоящей
культуры и пребывающих в состоянии докультурном или полукультурном.
Германский дух лишь критически мыслит о
культуре, рефлектирует над
культурой, остро ставит в сознании проблему
культуры, но
культуры не имеет.
История
культуры объяснит нам побуждения и условия жизни и мысли писателя или реформатора. Мы узнаем, что Лютер
имел вспыльчивый характер и говорил такие-то речи: узнаем, что Руссо был недоверчив и писал такие-то книжки; но
не узнаем мы, отчего после реформации резались народы и отчего, во время французской революции, люди казнили друг друга.
Народ русский утерял веру, изменил вечной святыне, а цивилизации
не имеет,
культуре чужд.
Другие же, неверующие, свободные толкователи учения Христа, историки религий, — Штраусы, Ренаны и другие, — усвоив вполне церковное толкование о том, что учение Христа
не имеет никакого прямого приложения к жизни, а есть мечтательное учение, утешающее слабоумных людей, пресерьезно говорят о том, что учение Христа годно было для проповедания диким обитателям захолустьев Галилеи, но нам, с нашей
культурой, оно представляется только милою мечтою «du charmant docteur», [очаровательного учителя,] как говорит Ренан.
Полупросвещение на службе у классовой озлобленности
не может и
не хочет понять, что многие неравенства
имеют объективные,
не в злой воле эксплуататоров лежащие причины и оправданы тем уровнем, на котором находится человеческая
культура.
Революционная интеллигенция
не имела настоящей
культуры и
не несла ее в народ.