Неточные совпадения
Когда графиня Нордстон позволила себе намекнуть о том, что она
желала чего-то лучшего, то Кити так разгорячилась и так убедительно доказала, что лучше Левина ничего
не может быть на свете, что графиня Нордстон должна была признать это и в присутствии Кити без улыбки восхищения уже
не встречала Левина.
Редко
встречая Анну, он
не мог ничего ей сказать, кроме пошлостей, но он говорил эти пошлости, о том, когда она переезжает в Петербург, о том, как ее любит графиня Лидия Ивановна, с таким выражением, которое показывало, что он от всей души
желает быть ей приятным и показать свое уважение и даже более.
Татьяна вслушаться
желаетВ беседы, в общий разговор;
Но всех в гостиной занимает
Такой бессвязный, пошлый вздор;
Всё в них так бледно, равнодушно;
Они клевещут даже скучно;
В бесплодной сухости речей,
Расспросов, сплетен и вестей
Не вспыхнет мысли в целы сутки,
Хоть невзначай, хоть наобум
Не улыбнется томный ум,
Не дрогнет сердце, хоть для шутки.
И даже глупости смешной
В тебе
не встретишь, свет пустой.
— Вижу, что ты к беседе по душам
не расположен, — проговорил он, усмехаясь. — А у меня времени нет растрясти тебя. Разумеется, я — понимаю: конспирация! Третьего дня Инокова
встретил на улице, окликнул даже его, но он меня
не узнал будто бы. Н-да. Между нами — полковника-то Васильева он ухлопал, — факт! Ну, что ж, — прощай, Клим Иванович! Успеха! Успехов
желаю.
«Разумеется, я вовсе
не желаю победы таким быкам», — подумал он и решил вычеркнуть из своей памяти эту неприятную
встречу, как пытался вычеркивать многое, чему
не находил удобного места в хранилище своих впечатлений.
Они оба вели себя так шумно, как будто кроме них на улице никого
не было. Радость Макарова казалась подозрительной; он был трезв, но говорил так возбужденно, как будто
желал скрыть, перекричать в себе истинное впечатление
встречи. Его товарищ беспокойно вертел шеей, пытаясь установить косые глаза на лице Клима. Шли медленно, плечо в плечо друг другу,
не уступая дороги встречным прохожим. Сдержанно отвечая на быстрые вопросы Макарова, Клим спросил о Лидии.
Проводив ее, чувствуя себя больным от этой
встречи,
не желая идти домой, где пришлось бы снова сидеть около Инокова, — Самгин пошел в поле. Шел по тихим улицам и думал, что
не скоро вернется в этот город, может быть — никогда. День был тихий, ясный, небо чисто вымыто ночным дождем, воздух живительно свеж, рыжеватый плюш дерна источал вкусный запах.
Я слушал действительно с болезненным недоумением; сильно выступала прежняя версиловская складка, которую я
не желал бы
встретить в тот вечер, после таких уже сказанных слов. Вдруг я воскликнул...
— Я знаю, что вы можете мне сделать множество неприятностей, — проговорила она, как бы отмахиваясь от его слов, — но я пришла
не столько затем, чтобы уговорить вас меня
не преследовать, сколько, чтоб вас самого видеть. Я даже очень
желала вас
встретить уже давно, сама… Но я
встретила вас такого же, как и прежде, — вдруг прибавила она, как бы увлеченная особенною и решительною мыслью и даже каким-то странным и внезапным чувством.
— Сядем здесь, Максим… Я устала, — послышался голос Надежды Васильевны, и затем она сейчас же прибавила: — Я
не желала бы
встретить Привалова.
Но когда, вернувшись с псарного двора, где, по словам его доезжачего, последние две гончие «окочурились», он
встретил служанку, которая трепетным голосом доложила ему, что Мария, мол, Акинфиевна велели им кланяться, велели сказать, что
желают им всего хорошего, а уж больше к ним
не вернутся, — Чертопханов, покружившись раза два на месте и издав хриплое рычание, тотчас бросился вслед за беглянкой — да кстати захватил с собой пистолет.
Не снимая халата, Федор Васильич бродил с утра до вечера по опустелым комнатам и весь мир обвинял в неблагодарности. В особенности негодовал он на Ермолаева, который с неутомимым бессердечием его преследовал, и обещал себе, при первой же
встрече, избить ему морду до крови («права-то у нас еще
не отняли!» — утешал он себя); но Ермолаев этого
не желал и от
встреч уклонялся.
В пансионе Рыхлинского было много гимназистов, и потому мы все заранее знакомились с этой рукописной литературой. В одном из альбомов я
встретил и сразу запомнил безыменное стихотворение, начинавшееся словами: «Выхожу задумчиво из класса». Это было знаменитое добролюбовское «Размышление гимназиста лютеранского вероисповедания и
не Киевского округа». По вопросу о том, «был ли Лютер гений или плут», бедняга говорил слишком вольно, и из «чувства законности» он сам
желает, чтобы его высекли.
Я, разумеется,
не боялся. Наоборот, идя по широким темным улицам и пустырям, я
желал какой-нибудь опасной
встречи. Мне так приятно было думать, что Люня еще
не спит и, лежа в своей комнате с закрытыми ставнями, думает обо мне с опасением и участием. А я ничего
не боюсь и иду один, с палкой в руке, мимо старых, обросших плющами стен знаменитого дубенского замка. И мне приходила в голову гордая мысль, что я, должно быть, «влюблен».
Этих постояльцев
встречали не очень приветливо; домохозяева и квартиранты долго спорили с «квартирьерами»,
не желали отводить помещения, ходили куда-то жаловаться.
И — он так давно
не видалее, ему надо ее увидеть, и… да, он
желал бы теперь
встретить Рогожина, он бы взял его за руку, и они бы пошли вместе…
— А насчет веры, — начал он, улыбнувшись (видимо
не желая так оставлять Рогожина) и, кроме того, оживляясь под впечатлением одного внезапного воспоминания, — насчет веры я, на прошлой неделе, в два дня четыре разные
встречи имел.
В Могилеве, на станции,
встречаю фельдъегеря, разумеется, тотчас спрашиваю его:
не знает ли он чего-нибудь о Пушкине. Он ничего
не мог сообщить мне об нем, а рассказал только, что за несколько дней до его выезда сгорел в Царском Селе Лицей, остались одни стены и воспитанников поместили во флигеле. [Пожар в здании Лицея был 12 мая.] Все это вместе заставило меня нетерпеливо
желать скорей добраться до столицы.
…
Не знаю, говорил ли тебе наш шафер, что я
желал бы, чтоб ты, друг мой, с ним съездила к Энгельгардту… Надеюсь, что твое отвращение от новых
встреч и знакомств
не помешает тебе на этот раз. Прошу тебя! Он тебе покажет мой портрет еще лицейский, который у него висит на особой стенке между рисунками П. Борисова, представляющими мой петровский NoMep от двери и от окна. Я знаю, что и Егору Антоновичу и Марье Яковлевне будет дорого это внимание жены их старого Jeannot…
Ничуть
не бывало: я
встретил его, как равный равного, или, лучше сказать, как счастливец
встречает несчастливца, которому от всей души сочувствует, хотя, к сожалению, и
не в силах преподать всех утешений, как бы
желал.
— Я
желал бы
не говорить об этом, — отвечал Алексей Нилыч, вдруг подымая голову и сверкая глазами, — я хочу оспорить ваше право, Липутин. Вы никакого
не имеете права на этот случай про меня. Я вовсе
не говорил моего всего мнения. Я хоть и знаком был в Петербурге, но это давно, а теперь хоть и
встретил, но мало очень знаю Николая Ставрогина. Прошу вас меня устранить и… и всё это похоже на сплетню.
— Нет,
не желаю! — повторил Тулузов и вместе с тем взглянул на хоры, на которых была Екатерина Петровна в довольно взволнованном состоянии. Он ей сделал знак, чтобы она сошла оттуда. Екатерина Петровна поняла его и стала сходить; он
встретил ее у лестницы и проговорил...
В рядах мои любовники, как нарочно,
встретили откупщицу, что-то такое закупавшую себе. Она очень приветливо поклонилась Аггею Никитичу, а также и пани Вибель, но та, вся поглощенная соображениями о своем платье, торопливо мотнула ей головой и обратилась к торговцам с вопросами, есть ли у них то, и другое, и третье. Они ей отвечали, что все это есть, и показывали ей разные разности, но на поверку выходило, что все это
не то, чего
желала пани Вибель, так что она пришла почти в отчаяние и воскликнула...
Желаете иметь туалетик? Доброе дело задумали, доброе дело задумали, многоуважаемый Борис Семенович. Могу вас уверить, что такого выбора вы нигде в Москве
не встретите. Херувим!
Как ангел-истребитель, летел перед своим отрядом Юрий Милославский; в несколько минут он смял, втоптал в реку, рассеял совершенно первый конный полк, который
встретил его дружину позади Ново-Девичьего монастыря: пролить всю кровь за отечество,
не выйти живому из сражения — вот все, чего
желал этот несчастный юноша.
Она сделала несколько шагов в направлении двери кабинета и, занеся руку за спину, торопливо повела ею по воздуху, как бы
желая встретить и пожать руку Литвинова; но он стоял как вкопанный далеко… Она еще раз проговорила:"Прощайте, забудьте" — и,
не оглядываясь, бросилась вон.
Но мы видим, что Катерина —
не убила в себе человеческую природу и что она находится только внешним образом, по положению своему, под гнетом самодурной жизни; внутренно же, сердцем и смыслом, сознает всю ее нелепость, которая теперь еще увеличивается тем, что Дикие и Кабановы,
встречая себе противоречие и
не будучи в силах победить его, но
желая поставить на своем, прямо объявляют себя против логики, то есть ставя себя дураками перед большинством людей.
Однажды утром, после такой сцены, Евсей
встретил Анатолия на дворе с ящиком стёкол и вдруг,
не желая, сказал ему...
Он присматривался к странной жизни дома и
не понимал её, — от подвалов до крыши дом был тесно набит людьми, и каждый день с утра до вечера они возились в нём, точно раки в корзине. Работали здесь больше, чем в деревне, и злились крепче, острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо — порою казалось, что люди хотят скорее кончить всю работу, — они ждут праздника,
желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со спокойной радостью. Сердце мальчика замирало, в нём тихо бился вопрос...
Яков Львович,
желая при
встрече государя доставить ему по возможности приятное воспоминание о чувствах дворян, был озабочен, чем бы вызвать у императора милостивое одобрение, которое всецело бы должно было принадлежать дворянству, а
не всем тем, кого в общей массе представит губернатор?
Покуда княгиня приводила себя в порядок, Анна Юрьевна ходила взад и вперед по комнате, и мысли ее приняли несколько иное течение: прежде видя князя вместе с княгиней и принимая в основание, что последняя была tres apathique, Анна Юрьевна считала нужным и неизбежным, чтобы он имел какую-нибудь альянс на стороне; но теперь, узнав, что он уже имеет таковую, она стала
желать, чтобы и княгиня полюбила кого-нибудь постороннего, потому что женщину, которая верна своему мужу, потому что он ей верен, Анна Юрьевна еще несколько понимала; но чтобы женщина оставалась безупречна, когда муж ей изменил, — этого даже она вообразить себе
не могла и такое явление считала почти унижением женского достоинства; потому, когда княгиня, наконец, вышла к ней, она очень дружественно
встретила ее.
Она смолкла и шла, задумавшись… Я тоже молчал, чувствуя, что на душе у меня жутко. Сначала мне казалось, что среди этой темноты, как исключение, я возьму у минуты хоть иллюзию радостной
встречи до завтрашнего дня, когда опять начнется моя «трезвая правда». Но я чувствовал, что и темнота
не покрыла того, что я
желал бы скрыть хоть на время. Мои кривые улыбки были
не видны, но все же вот она почуяла во мне «странность». И правда: так ли бы мы встретились, то ли бы я говорил, если бы ничего
не случилось?
Сам себе
не отдавая в том отчета, я
желал радости в сегодняшний вечер
не потому только, что хотел счастливой
встречи двух рук, разделенных сложными обстоятельствами, — во мне подымалось требование торжества, намеченного человеческой волей и страстным желанием, таким красивым в этих необычайных условиях.
Я лучше
желаю, чтобы в твоем воображении в эту минуту пронеслось бледное спокойное личико полуребенка в парчовых лохмотьях и приготовило тебя к
встрече с другим существом, которое в наш век, шагающий такой практической походкой, вошло в жизнь,
не трубя перед собою, но на очень странных ходулях, и на них же и ушло с гордым спокойствием в темную, неизвестную даль.
Народ, столпившийся перед монастырем, был из ближней деревни, лежащей под горой; беспрестанно приходили новые помощники, беспрестанно частные возгласы сливались более и более в один общий гул, в один продолжительный, величественный рев, подобный беспрерывному грому в душную летнюю ночь… картина была ужасная, отвратительная… но взор хладнокровного наблюдателя мог бы ею насытиться вполне; тут он понял бы, что такое народ: камень, висящий на полугоре, который может быть сдвинут усилием ребенка,
не несмотря на то сокрушает все, что ни
встретит в своем безотчетном стремлении… тут он увидал бы, как мелкие самолюбивые страсти получают вес и силу оттого, что становятся общими; как народ, невежественный и
не чувствующий себя, хочет увериться в истине своей минутной, поддельной власти, угрожая всему, что прежде он уважал или чего боялся, подобно ребенку, который говорит неблагопристойности,
желая доказать этим, что он взрослый мужчина!
Здоровый человек
встречает в действительности очень много таких предметов и явлений, смотря на которые
не приходит ему в голову
желать, чтобы они были
не так, как есть, или были лучше.
Анна Дмитриевна. На разведенной, чтобы он
встречал мужа своей жены? Я
не понимаю, как вы можете спокойно говорить про это. Разве это та женщина, которую мать может
желать женой своего единственного сына, и такого сына?
Немного погодя Володя и его друг Чечевицын, ошеломленные шумной
встречей и все еще розовые от холода, сидели за столом и пили чай. Зимнее солнышко, проникая сквозь снег и узоры на окнах, дрожало на самоваре и купало свои чистые лучи в полоскательной чашке. В комнате было тепло, и мальчики чувствовали, как в их озябших телах,
не желая уступать друг другу, щекотались тепло и мороз.
Действительно, в этой сегодняшней (пятой)
встрече, которая так взволновала Вельчанинова, слон явился совсем почти мухой: господин этот, как и прежде, юркнул мимо, но в этот раз уже
не разглядывая Вельчанинова и
не показывая, как прежде, вида, что его узнает, — а, напротив, опустив глаза и, кажется, очень
желая, чтоб его самого
не заметили. Вельчанинов оборотился и закричал ему во все горло...
А во-вторых,
не надейтесь ни на сыны, ни на князи человеческие, и вообще я
желаю вам гораздо большего усердия в трудах ваших, чем я
встретил это сегодня! (Круто поворачивается к Мямлину.) У вас хоть готово ли что-нибудь?
Клеопатра Сергеевна(подходя к мужу). Отчего ты мне
не рассказал, какие вчера овации получил!.. Жени мне говорила, что тебя аплодисментами
встретили и аплодисментами проводили. Мне очень жаль, что ты
не взял меня с собою. Я очень бы
желала видеть твое торжество.
— Напрасно ты только страшишься: он тобою очень доволен остался и в твоем фраке на бале Новый год
встречал, и никто на нем дырки
не заметил. А теперь у него собрались к завтраку гости его с Новым годом поздравлять и хорошо выпили и, ставши о твоей работе разговаривать, об заклад пошли: кто дырку найдет, да никто
не нашел. Теперь они на радости, к этому случаю присыпавшись, за твое русское искусство пьют и самого тебя видеть
желают. Иди скорей — через это тебя в Новый год новое счастье ждет.
Один только капитан по обыкновению был совершенно спокоен, и, по-видимому, его нисколько
не пугала
встреча с начальством. И, видя всю эту чистку и суету, он замечал старшему офицеру,
желая его успокоить...
— Я бы мог дать вам объяснение, но, зная, что вы
не способны понять духовную истину, я предпочитаю молчание. Однако я дам вам общий совет: обращайтесь с каждым человеком, которого вы
встретите, так же, как с самим собой, служите ему так же, как вы
желали бы, чтобы вам служили. Таким образом, вы посеете семя добрых дел, и богатая жатва их
не минует вас.
Но соловьев я слушать
не хотела, а
не желая подводить своими слезами Барбалэ — мою утешительницу, я пошла в конюшню, где тихим, ласковым ржанием
встретил меня мой верный Шалый.
В первый год она еще терпела, а с тех пор, как
встретила Теркина,
не желала выносить этих «фасонов».
Сам Корш
встретил меня
не особенно приветливо, но оценил то, что я счел своим долгом сначала отъявиться к нему, чтобы знать,
желает ли он иметь меня в постоянных сотрудниках. Какого-нибудь прочного положения в газете я
не получил. Мы условились, что я буду по четвергам писать фельетоны, но никакого отдела он мне
не предложил и никакого особенного содержания, кроме построчной платы.
Это продолжалось довольно долго, и такого Балакирева я
не встречал. Я жил в те годы или за границей, или подолгу в Москве. Потом он пришел в норму, принял заведование Певческой капеллой, стал опять давать уроки, но прежнего положения занимать
не желал.
Из другой комнаты раздавались голоса, мужские и женский… Тася раза два схватывала голос Грушевой, знакомый ей по сцене. Ведь она уж
не молода, а все еще на первом плане, переходит на другое, более пожилое амплуа… и так же талантлива. Про нее все говорят, интересуются ею,
встречают и провожают рукоплесканиями, когда она читает на каком-нибудь вечере с благотворительной целью… Это особа. Сколько барынь
желали бы играть такую роль… завидно!..
Не желая иметь с ним частых
встреч, князь
не остановился в приготовленных для него его прежних покоях в Зимнем дворце, а поселился в Таврическом.