Неточные совпадения
Страсти
не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться: многие спокойные реки начинаются
шумными водопадами, а ни одна
не скачет и
не пенится до самого моря.
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь
шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленье. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
В пустыне, где один Евгений
Мог оценить его дары,
Господ соседственных селений
Ему
не нравились пиры;
Бежал он их беседы
шумной,
Их разговор благоразумный
О сенокосе, о вине,
О псарне, о своей родне,
Конечно,
не блистал ни чувством,
Ни поэтическим огнем,
Ни остротою, ни умом,
Ни общежития искусством;
Но разговор их милых жен
Гораздо меньше был умен.
Но изменяет пеной
шумнойОно желудку моему,
И я Бордо благоразумный
Уж нынче предпочел ему.
К Au я больше
не способен;
Au любовнице подобен
Блестящей, ветреной, живой,
И своенравной, и пустой…
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов нам оказать услугу
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо, наш друг!
Так мысль ее далече бродит:
Забыт и свет и
шумный бал,
А глаз меж тем с нее
не сводит
Какой-то важный генерал.
Друг другу тетушки мигнули,
И локтем Таню враз толкнули,
И каждая шепнула ей:
«Взгляни налево поскорей». —
«Налево? где? что там такое?» —
«Ну, что бы ни было, гляди…
В той кучке, видишь? впереди,
Там, где еще в мундирах двое…
Вот отошел… вот боком стал… —
«Кто? толстый этот генерал...
Предметом став суждений
шумных,
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться
не умел.
Да, может быть, боязни тайной,
Чтоб муж иль свет
не угадал
Проказы, слабости случайной…
Всего, что мой Онегин знал…
Надежды нет! Он уезжает,
Свое безумство проклинает —
И, в нем глубоко погружен,
От света вновь отрекся он.
И в молчаливом кабинете
Ему припомнилась пора,
Когда жестокая хандра
За ним гналася в
шумном свете,
Поймала, за ворот взяла
И в темный угол заперла.
Случилось так, что после
шумного смеха мы вдруг все замолчали, и в комнате стало так тихо, что слышно было только тяжелое дыхание несчастного Грапа. В эту минуту я
не совсем был убежден, что все это очень смешно и весело.
Подъехав к Калиновому лесу, мы нашли линейку уже там и, сверх всякого ожидания, еще телегу в одну лошадь, на середине которой сидел буфетчик. Из-под сена виднелись: самовар, кадка с мороженой формой и еще кой-какие привлекательные узелки и коробочки. Нельзя было ошибиться: это был чай на чистом воздухе, мороженое и фрукты. При виде телеги мы изъявили
шумную радость, потому что пить чай в лесу на траве и вообще на таком месте, на котором никто и никогда
не пивал чаю, считалось большим наслаждением.
Слышал он только, что был пир, сильный,
шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде
не осталось вина ни капли, расхитили гости и слуги все дорогие кубки и сосуды, — и смутный стоит хозяин дома, думая: «Лучше б и
не было того пира».
«Уж
не несчастье ли какое у нас дома?» — подумал Аркадий и, торопливо взбежав по лестнице, разом отворил дверь. Вид Базарова тотчас его успокоил, хотя более опытный глаз, вероятно, открыл бы в энергической по-прежнему, но осунувшейся фигуре нежданного гостя признаки внутреннего волнения. С пыльною шинелью на плечах, с картузом на голове, сидел он на оконнице; он
не поднялся и тогда, когда Аркадий бросился с
шумными восклицаниями к нему на шею.
—
Шумные люди, — заметил Самгин, чтобы
не молчать.
— Вот он! — вскричала она, взмахнув коротенькими руками, подбежала, подпрыгнув, обняла Клима за шею, поцеловала, завертела, выкрикивая радостно глупенькие слова. Искренность ее
шумной радости очень смутила Самгина, он
не мог ответить на нее ничем, кроме удивления, и пробормотал...
— Я думаю, это — очень по-русски, — зубасто улыбнулся Крэйтон. — Мы, британцы, хорошо знаем, где живем и чего хотим. Это отличает нас от всех европейцев. Вот почему у нас возможен Кромвель, но
не было и никогда
не будет Наполеона, вашего царя Петра и вообще людей, которые берут нацию за горло и заставляют ее делать
шумные глупости.
Новости следовали одна за другой с небольшими перерывами, и казалось, что с каждым днем тюрьма становится все более
шумной; заключенные перекликались между собой ликующими голосами, на прогулках Корнев кричал свои новости в окна, и надзиратели
не мешали ему, только один раз начальник тюрьмы лишил Корнева прогулок на три дня. Этот беспокойный человек, наконец, встряхнул Самгина, простучав...
В быстрой смене
шумных дней явился на два-три часа Кутузов. Самгин столкнулся с ним на улице, но
не узнал его в человеке, похожем на деревенского лавочника. Лицо Кутузова было стиснуто меховой шапкой с наушниками, полушубок на груди покрыт мучной и масляной коркой грязи, на ногах — серые валяные сапоги, обшитые кожей. По этим сапогам Клим и вспомнил, войдя вечером к Спивак, что уже видел Кутузова у ворот земской управы.
Она точно
не слышала испуганного нытья стекол в окнах, толчков воздуха в стены, приглушенных, тяжелых вздохов в трубе печи. С необыкновенной поспешностью, как бы ожидая знатных и придирчивых гостей, она стирала пыль, считала посуду, зачем-то щупала мебель. Самгин подумал, что, может быть, в этой
шумной деятельности она прячет сознание своей вины перед ним. Но о ее вине и вообще о ней
не хотелось думать, — он совершенно ясно представлял себе тысячи хозяек, которые, наверное, вот так же суетятся сегодня.
Говорил Дронов пренебрежительно,
не очень охотно, как будто от скуки, и в словах его
не чувствовалось озлобления против полупьяных
шумных людей. Характеризовал он литераторов
не своими словами, а их же мнениями друг о друге, высказанными в рецензиях, пародиях, эпиграммах, анекдотах.
«Человеку с таким лицом следовало бы молчать», — решил Самгин. Но человек этот
не умел или
не хотел молчать. Он непрощенно и вызывающе откликался на все речи в
шумном вагоне. Его бесцветный, суховатый голос, ехидно сладенький голосок в соседнем отделении и бас побеждали все другие голоса. Кто-то в коридоре сказал...
Но
не единая краса
(Мгновенный цвет!) молвою
шумнойВ младой Марии почтена...
Но едва пробыли часа два дома, как оробели и присмирели,
не найдя ни в ком и ни в чем ответа и сочувствия своим
шумным излияниям. От смеха и веселого говора раздавалось около них печальное эхо, как в пустом доме.
Шумной и многочисленной толпой сели мы за стол. Одних русских было человек двенадцать да несколько семейств англичан. Я успел заметить только белокурого полного пастора с женой и с детьми. Нельзя
не заметить: крик, шум, везде дети, в сенях, по ступеням лестницы, в нумерах, на крыльце, — и все пастора. Настоящий Авраам — после божественного посещения!
Если спутник
не один, идет
шумный разговор, а один, так он выберет какого-нибудь старика и давай экзаменовать его: «Сколько хлеба, да какой, куда сбываете?
Река Сица быстрая и порожистая. Пороги ее
не похожи на пороги других рек Уссурийского края. Это скорее
шумные и пенистые каскады. В среднем течении река шириной около 10 м и имеет быстроту течения 8 км в час в малую воду. Истоки ее представляются в виде одного большого ручья, принимающего в себя множество мелких ручьев, стекающих с гор по коротким распадкам.
Женевьева в
шумном, пошлом обществе пройдох и плохих фатов, мисс Найтингель в праздной роскоши, могла ли она
не скучать и
не грустить?
А
шумная жизнь пошлого общества, наполнявшего дом Полозовых, вовсе
не располагала к экзальтированной идеальности.
Занимаясь хозяйством, я
не переставал тихонько воздыхать о прежней моей
шумной и беззаботной жизни.
Юрко ел за четверых; Адриан ему
не уступал; дочери его чинились; разговор на немецком языке час от часу делался
шумнее.
Без дела слонялись по парадным комнатам, ведя между собой бессвязные и вялые разговоры, опасаясь замарать или разорвать хорошее платье, которое ради праздника надевали на нас, и избегая слишком
шумных игр, чтобы
не нарушать праздничное настроение.
Гора за горою, будто каменными цепями, перекидывают они вправо и влево землю и обковывают ее каменною толщей, чтобы
не прососало
шумное и буйное море.
Никогда
не были так шумны московские улицы, как ежегодно в этот день. Толпы студентов до поздней ночи ходили по Москве с песнями, ездили, обнявшись, втроем и вчетвером на одном извозчике и горланили. Недаром во всех песенках рифмуется: «спьяна» и «Татьяна»! Это был беззаботно-шумный, гулящий день. И полиция, — такие она имела расчеты и указания свыше, — в этот день студентов
не арестовывала. Шпикам тоже было приказано
не попадаться на глаза студентам.
Много лет на глазах уже вошедшего в славу «Эрмитажа» гудел пьяный и
шумный «Крым» и зловеще молчал «Ад», из подземелья которого
не доносился ни один звук на улицу.
Становилось
шумнее. Запивая редкостные яства дорогими винами, гости пораспустились. После тостов, сопровождавшихся тушами оркестра, вдруг какой-то подгулявший гость встал и потребовал слова. Елисеев взглянул, сделал нервное движение, нагнулся к архиерею и шепнул что-то на ухо. Архиерей мигнул сидевшему на конце стола протодьякону,
не спускавшему глаз со своего владыки.
Вот за шампанским кончает обед
шумная компания… Вскакивает, жестикулирует, убеждает кого-то франт в смокинге, с брюшком. Набеленная, с накрашенными губами дама курит папиросу и пускает дым в лицо и подливает вино в стакан человеку во френче. Ему, видимо, неловко в этой компании, но он в центре внимания. К нему относятся убеждающие жесты жирного франта. С другой стороны около него трется юркий человек и показывает какие-то бумаги. Обхаживаемый отводит рукой и
не глядит, а тот все лезет, лезет…
Долгоногова в то время уже
не было. Его перевели вскоре после Авдиева, и директором был назначен Степан Яковлевич. Через несколько минут Дидонус вернулся оживленный, торжествующий и злорадный. Узнав от директора, что мы совершили нечто в высокой степени предосудительное, он радостно повлек нас в учительскую, расталкивая
шумную толпу гимназистов.
Не знаю, имел ли автор в виду каламбур, которым звучало последнее восклицание, но только оно накинуло на всю пьесу дымку какой-то особой печали, сквозь которую я вижу ее и теперь… Прошлое родины моей матери, когда-то блестящее,
шумное, обаятельное, уходит навсегда, гремя и сверкая последними отблесками славы.
Нас уложили, но мы
не спали, робко прислушиваясь к
шумным крикам грозы и испуганному чириканью воробьев и глядя в щели ставен, вспыхивавшие синими отсветами огня.
Мне кажется, что в доме на Полевой улице дед жил
не более года — от весны до весны, но и за это время дом приобрел
шумную славу; почти каждое воскресенье к нашим воротам сбегались мальчишки, радостно оповещая улицу...
С неделю братья
не выходили во двор, а потом явились более
шумные, чем прежде; когда старший увидал меня на дереве, он крикнул ласково...
Это меня
не очень огорчало, я уходил и до конца уроков шатался по грязным улицам слободы, присматриваясь к ее
шумной жизни.
Мать смотрела на сына с печалью в глазах. Глаза Эвелины выражали сочувствие и беспокойство. Один Максим будто
не замечал, какое действие производит
шумное общество на слепого, и радушно приглашал гостей наведываться почаще в усадьбу, обещая молодым людям обильный этнографический материал к следующему приезду.
Все эти беседы, эти споры, эта волна кипучих молодых запросов, надежд, ожиданий и мнений, — все это нахлынуло на слепого неожиданно и бурно. Сначала он прислушивался к ним с выражением восторженного изумления, но вскоре он
не мог
не заметить, что эта живая волна катится мимо него, что ей до него нет дела. К нему
не обращались с вопросами, у него
не спрашивали мнений, и скоро оказалось, что он стоит особняком, в каком-то грустном уединении, тем более грустном, чем
шумнее была теперь жизнь усадьбы.
Хотя во всеобщем
шумном разговоре он принимал до сих пор большое участие, но одушевление его было только лихорадочное; собственно к разговору он был невнимателен; спор его был бессвязен, насмешлив и небрежно парадоксален; он
не договаривал и бросал то, о чем за минуту сам начинал говорить с горячечным жаром.
Мне показалось, что он вообще неохотно об этом говорил; я это заключил по лаконическим отрывистым его ответам на некоторые мои спросы, и потому я его просил оставить эту статью, тем более что все наши толкования ни к чему
не вели, а только отклоняли нас от другой, близкой нам беседы. Заметно было, что ему как будто несколько наскучила прежняя
шумная жизнь, в которой он частенько терялся.
Поводом к этой переписке, без сомнения, было перехваченное на почте письмо Пушкина, но кому именно писанное — мне неизвестно; хотя об этом письме Нессельроде и
не упоминает, а просто пишет, что по дошедшим до императора сведениям о поведении и образе жизни Пушкина в Одессе его величество находит, что пребывание в этом
шумном городе для молодого человека во многих отношениях вредно, и потому поручает спросить его мнение на этот счет.
Понемногу в зале создалась такая
шумная, чадная обстановка, что никто уже там
не чувствовал неловкости.
У нас с сестрицей была своя, Федором и Евсеичем сделанная горка перед окнами спальной; с нее я
не боялся кататься вместе с моей подругой, но вдвоем
не так было весело, как в
шумном множестве детей, собравшихся с целой деревни, куда нас
не пускали.
«За что покинули вы нас, прирожденных крестьян ваших!» Мать моя,
не любившая
шумных встреч и громких выражений любви в подвластных людях, была побеждена искренностью чувств наших добрых крестьян — и заплакала; отец заливался слезами, а я принялся реветь.
Отец с досадой отвечал: «Совестно было сказать, что ты
не хочешь быть их барыней и
не хочешь их видеть; в чем же они перед тобой виноваты?..» Странно также и неприятно мне показалось, что в то время, когда отца вводили во владение и когда крестьяне поздравляли его
шумными криками: «Здравствуй на многие лета, отец наш Алексей Степаныч!» — бабушка и тетушка, смотревшие в растворенное окно, обнялись, заплакали навзрыд и заголосили.
После грозы, быстро пролетавшей, так было хорошо и свежо, так легко на сердце, что я приходил в восторженное состояние, чувствовал какую-то безумную радость, какое-то
шумное веселье; все удивлялись и спрашивали меня о причине, — я сам
не понимал ее, а потому и объяснить
не мог.