Неточные совпадения
Соображения эти показались до того резонными, что
храбрецы не только отреклись от своих предложений, но тут же начали попрекать друг друга в смутьянстве и подстрекательстве.
— Мой муж — старый народник, — оживленно продолжала Елена. — Он любит все это: самородков, самоучек… Самоубийц, кажется,
не любит. Самодержавие тоже
не любит, это уж такая старинная будничная привычка, как чай пить. Я его понимаю: люди, отшлифованные гимназией, университетом, довольно однообразны, думают по книгам, а вот такие…
храбрецы вламываются во все за свой страх. Варвары… Я — за варваров, с ними
не скучно!
Гальцин, бывший вчера на 4-м бастионе и видевший от себя в 20-ти шагах лопнувшую бомбу, считая себя
не меньшим
храбрецом, чем этот г-н, и предполагая, что весьма много репутаций приобретается задаром,
не обратил на Сервягина никакого внимания.
И известный
храбрец с радостью просунул свою мускулистую руку,
не раз коловшую французов, за локоть всем и самому Сервягину хорошо известному за неслишком хорошего человека, Праскухину.
— Как это странно, Анночка: боялся —
не боялся. Понятное дело — боялся. Ты
не верь, пожалуйста, тому, кто тебе скажет, что
не боялся и что свист пуль для него самая сладкая музыка. Это или псих, или хвастун. Все одинаково боятся. Только один весь от страха раскисает, а другой себя держит в руках. И видишь: страх-то остается всегда один и тот же, а уменье держать себя от практики все возрастает: отсюда и герои и
храбрецы. Так-то. Но испугался я один раз чуть
не до смерти.
—
Не хвалитесь. Иной раз и на
храбреца трус находит, а другой раз трус чего и
не ждешь наделает, да-с, да-с, это были такие примеры.
И Кавказ, война, солдаты, офицеры, пьяный и добродушный
храбрец майор Петров — все это казалось ему так хорошо, что он иногда
не верил себе, что он
не в Петербурге,
не в накуренных комнатах загибает углы и понтирует, ненавидя банкомета и чувствуя давящую боль в голове, а здесь, в этом чудном краю, среди молодцов-кавказцев.
Приди она вовремя — боя бы
не было,
не погибли бы полторы тысячи
храбрецов, а у турок много больше.
— Нет, батюшка, господь милостив! До этих
храбрецов дошла весть, что верстах в тридцати отсюда идет польская рать, так и давай бог ноги! Все кинулись назад, по Волге за Нижний, и теперь на большой дороге ни одного шиша
не встретишь.
— О, если вы непременно хотите… Помоги ему, братец, дотащить до дрожек этого
храбреца. А с вами, сударь, мы сейчас разделаемся. Русской, который заступается за француза, ничем его
не лучше. Вот порох и пули. Потрудитесь зарядить ваши пистолеты.
Критик, подумав, что Бегушев, в самом деле, может быть черт знает какой
храбрец и нахал, счел за лучшее
не продолжать опора и в утешение себя вылил стакан вина.
Бенни пересчитал всех пятерых
храбрецов, рискнувших пройтись и проехаться, и нашел, что наличная петербургская революционная армия еще
не довольно сильна, чтобы вступать в открытый бой с императорскими войсками, и притом довольно плохо дисциплинирована.
Владимир Сергеич
не мог назваться
храбрецом, да и трусом он
не был; но даже мысль о поединке с кем бы то ни было никогда ему в голову
не приходила…
Странное это чувство — страх. Сердце так и захолонет, в коленях неприятная дрожь, в горле пересыхает, руки трясутся, а главное, нет никакой логики, и мысли разлетаются, как стая вспуганных птиц. Едва ли есть человек, который
не испытывал страха, хотя это
не мешает существовать замечательным
храбрецам. Секрет всякой храбрости именно в уменье владеть собой.
И какие они храбрые с своими тусклыми зеркальцами, — ничего
не видят и говорят просто: здесь темно, надо зажечь свет! Потом сами тушат и засыпают. Я с некоторым удивлением, правда холодноватым, рассматриваю этих
храбрецов и… восхищаюсь. Или для страха нужен слишком большой ум, как у Меня? Ведь это
не ты же такой трус, Вандергуд, ты всегда слыл человеком закаленным и бывалым!
Так эта падаль, которая
не чувствует, как ступают по его лицу, — наш Джордж! Мною снова овладел страх, и вдруг Я услыхал стоны, дикие вопли, визг и крики, все голоса, какими вопит
храбрец, когда он раздавлен: раньше Я был как глухой и ничего
не слышал. Загорелись вагоны, появился огонь и дым, сильнее закричали раненые, и,
не ожидая, пока жаркое поспеет, Я в беспамятстве бросился бежать в поле. Это была скачка!
Сам капитан Танасио слышал это желание из уст Иоле нынче
не однажды в продолжение последнего дня, когда вражеские снаряды сыпались на их берег. И вот сейчас он снова молит его о том же. Безумно отважный мальчик! И ведь он смог бы с горстью
храбрецов кинуться на прекрасно вооруженный военный пароход неприятеля и, несмотря на численность последнего, заставить принять штыковой бой!
Он, конечно, услышит выстрелы с дороги, и вернется сюда уже
не один, a со значительной частью русских солдат-храбрецов, которые и перехватают неприятеля, накрыв его здесь.
— Разреши мне, Танасио, разреши мне ответить им тем же. Неужели же оставить
не отомщенной смерть этого
храбреца? — горячо заметил юноша, хватая за руку старшего брата. Он был взволнован и весь трясся, как в лихорадке. Черные глаза его так и горели, так и сверкали в темноте.
Я жалела в такие минуты, что родилась слишком поздно, что
не могла скакать с развевающимся в руках белым знаменем среди горсти
храбрецов по узким тропинкам Дагестана, повисшим над страшными стремнинами…
— Кто сказал что нельзя убивать, жечь и грабить? Мы будем убивать, и грабить, и жечь. Веселая, беспечная ватага
храбрецов — мы разрушим все: их здания, их университеты и музеи; веселые ребята, полные огненного смеха, — мы попляшем на развалинах. Отечеством нашим я объявлю сумасшедший дом; врагами нашими и сумасшедшими — всех тех, кто еще
не сошел с ума; и когда, великий, непобедимый, радостный, я воцарюсь над миром, единым его владыкою и господином, — какой веселый смех огласит вселенную!
Горсть
храбрецов под предводительством знающего страну как своих пять пальцев подполковника генерального штаба Мадритова в течении более двух месяцев оперировала в Корее, жгла села и деревни сопротивлявшихся корейцев, чуть
не заняла город Анжу и вернулась с незначительными потерями.
Но Господь помог, и
храбрецы, прогнав неприятеля и порвав цепи, спустились вплоть до устья реки Тавды, где простояли недолго, решая вопрос,
не вернуться ли им назад, поднявшись по Тоболу в землю вогуличей.
Все заснуло в лагере, кроме стоявших на страже постовых казаков, да
не спал и атаман Ермак Тимофеевич. Он был погружен в неотвязные думы. «За этой речонкой Серебрянкой после двухдневного пути начнется Сибирь, где он ратными подвигами должен добыть себе цареву милость. Удастся ли ему это с горстью своих
храбрецов?»
— Дурак какой! Я вовсе этого
не говорю. А говорю: самый великолепный герой может оказаться таким. А для нас выше
храбреца и нет никого, его мы больше всех уважаем. Пора с этим кончить. И другие есть, которых нужно гораздо больше уважать.
— Вот
храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что́ это за дуэль? Что́ вы хотели этим доказать! Что́? Я вас спрашиваю. — Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но
не мог ответить.
Весь город шумит, как улей, крик, недовольные разговоры даже на улице: распущена Государственная Дума. Только и надежды было что на нее. Даже странно, до чего осмелел петроградец: такое во весь голос кричит на улице, чего прежде и в спальне
не решился бы прошептать! Боятся беспорядков. Хожу я по улице, слушаю весь этот раздраженный и бессильный гомон и думаю: эх,
храбрецы… а впрочем, мне-то какое дело?
Я думаю таких, как он,
храбрецов и сынов отечества
не много там было.
Il m’en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, [Скажите
храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что когда у меня
не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков, и истощу таким образом последние средства моего государства.
Ростов всё думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию
храбреца, и никак
не мог понять чего-то.