Неточные совпадения
Уста мертвой
не движутся, а могильная пыль
не шевелится ни на одном мускуле ее лица, и только тяжелые веки медленно распахиваются,
открывают на мгновение злые, зеленые, лишенные всякого блеска глаза, и опять так же медленно захлопываются, но зеленые зрачки все с тою же злостью смотрят из-под верхнего века.
Нина. Я одинока. Раз в сто лет я
открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит в этой пустоте уныло, и никто
не слышит… И вы, бледные огни,
не слышите меня… Под утро вас рождает гнилое болото, и вы блуждаете до зари, но без мысли, без воли, без трепетания жизни. Боясь, чтобы в вас
не возникла жизнь, отец вечной материи, дьявол, каждое мгновение в вас, как в камнях и в воде, производит обмен атомов, и вы меняетесь непрерывно. Во вселенной остается постоянным и неизменным один лишь дух.
Нимало
не медля, отправляется он в трактир, и этим
открывает свое вступление на арену истории. Через полчаса он уже смешивает Ликурга с Солоном, а Мильтиада дружески называет Марафоном. Проходит еще полчаса — и вот даже этот маскарадный разговор начинает тяготить его. Из
уст его вылетают какие-то имена, но
не Агриппины Старшей и даже
не Мессалины, а какой-то совсем неклассической Машки…
Молчаливая добродетель пробудилась при этом неожиданном вопросе, и страусовые перья заколышались на берете. Она
не могла тотчас ответить, потому что ее невинные зубки жевали кусок рябчика с самым добродетельным старанием: все с нетерпением молча ожидали ее ответа. Наконец она
открыла уста и важно молвила...
Для большей ясности романа
Здесь объявить мне вам пора,
Что страстно влюблена в улана
Была одна ее сестра.
Она, как должно, тайну эту
Открыла Дуне по секрету.
Вам
не случалось двух сестер
Замужних слышать разговор?
О чем тут, боже справедливый,
Не судят милые
уста!
О, русских нравов простота!
Я, право, человек нелживый —
А из-за ширмов раза два
Такие слышал я слова…
Колесница остановилась на Великой площади… Граждане обнимали воинов, слезы текли из глаз их. Марфа подала руку Михаилу с видом сердечного дружелюбия; он
не мог идти: чиновники взнесли его на железные ступени Вадимова места. Посадница
открыла тело убитого Мирослава… На бледном лице его изображалось вечное спокойствие смерти… «Счастливый юноша!» — произнесла она тихим голосом и спешила внимать Храброму Михаилу. Ксения обливала слезами хладные
уста своего друга, но сказала матери: «Будь покойна: я дочь твоя!»
Это
не была Александра Ивановна, это легкая, эфирная, полудетская фигура в белом, но
не в белом платье обыкновенного покроя, а в чем-то вроде ряски монастырской белицы. Стоячий воротничок обхватывает тонкую, слабую шейку, детский стан словно повит пеленой и широкие рукава до локтей
открывают тонкие руки, озаренные трепетным светом горящих свеч. С головы на плечи вьются светлые русые кудри, два черные острые глаза глядят точно
не видя, а
уста шевелятся.
Нефора опять замолчала; ноздри ее изящно выгнутого носа быстро двигались, а
уста открывали белые зубы, но, наконец, она
не выдержала и сказала...