Неточные совпадения
Однако упорство старика заставило Аленку призадуматься. Воротившись после этого разговора домой, она некоторое время ни за какое дело взяться
не могла, словно
места себе не находила; потом подвалилась к Митьке и горько-горько заплакала.
Он прикинул воображением
места, куда он мог бы ехать. «Клуб? партия безика, шампанское с Игнатовым? Нет,
не поеду. Château des fleurs, там
найду Облонского, куплеты, cancan. Нет, надоело. Вот именно за то я люблю Щербацких, что сам лучше делаюсь. Поеду домой». Он прошел прямо в свой номер у Дюссо, велел подать
себе ужинать и потом, раздевшись, только успел положить голову на подушку, заснул крепким и спокойным, как всегда, сном.
Были часы, когда Климу казалось, что он
нашел свое
место, свою тропу. Он жил среди людей, как между зеркал, каждый человек отражал в
себе его, Самгина, и в то же время хорошо показывал ему свои недостатки. Недостатки ближних очень укрепляли взгляд Клима на
себя как на человека умного, проницательного и своеобразного. Человека более интересного и значительного, чем сам он, Клим еще
не встречал.
«Миниатюрное олицетворение Калибана, — думал Самгин, шагая по панели. — Выскочка.
Не находит места себе, отсюда все эти его фокусы. Его роль — слесарь-водопроводчик. Ватерклозеты ремонтировать. Ну, наконец — приказчик в бакалейной лавке. А он желает играть в политику».
События в доме, отвлекая Клима от усвоения школьной науки,
не так сильно волновали его, как тревожила гимназия, где он
не находил себе достойного
места. Он различал в классе три группы: десяток мальчиков, которые и учились и вели
себя образцово; затем злых и неугомонных шалунов, среди них некоторые, как Дронов, учились тоже отлично; третья группа слагалась из бедненьких, худосочных мальчиков, запуганных и робких, из неудачников, осмеянных всем классом. Дронов говорил Климу...
Его отношение к Тагильскому в этот день колебалось особенно резко и утомительно. Озлобление против гостя истлело,
не успев разгореться, неприятная мысль о том, что Тагильский
нашел что-то сходное между ним и
собою, уступило
место размышлению: почему Тагильский уговаривает переехать в Петербург? Он
не первый раз демонстрирует доброжелательное отношение ко мне, но — почему? Это так волновало, что даже мелькнуло намерение: поставить вопрос вслух, в лоб товарищу прокурора.
Самгин рассказывал ей о Кутузове, о том, как он характеризовал революционеров. Так он вертелся вокруг самого
себя, заботясь уж
не столько о том, чтоб
найти для
себя устойчивое
место в жизни, как о том, чтоб подчиняться ее воле с наименьшим насилием над
собой. И все чаще примечая, подозревая во многих людях людей, подобных ему, он избегал общения с ними, даже презирал их, может быть, потому, что боялся быть понятым ими.
Но все это ни к чему
не повело. Из Михея
не выработался делец и крючкотворец, хотя все старания отца и клонились к этому и, конечно, увенчались бы успехом, если б судьба
не разрушила замыслов старика. Михей действительно усвоил
себе всю теорию отцовских бесед, оставалось только применить ее к делу, но за смертью отца он
не успел поступить в суд и был увезен в Петербург каким-то благодетелем, который
нашел ему
место писца в одном департаменте, да потом и забыл о нем.
— Где, батюшка, Андрей Иваныч, нынче
место найдешь? Был на двух
местах, да
не потрафил. Все
не то теперь,
не по-прежнему; хуже стало. В лакеи грамотных требуют: да и у знатных господ нет уж этого, чтоб в передней битком набито было народу. Всё по одному, редко где два лакея. Сапоги сами снимают с
себя: какую-то машинку выдумали! — с сокрушением продолжал Захар. — Срам, стыд, пропадает барство!
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около
себя. — Книги твои все прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все
места, где
находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала,
не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить, вон там, на столе!
Он убежал к
себе по лестнице. Конечно, все это могло навести на размышления. Я нарочно
не опускаю ни малейшей черты из всей этой тогдашней мелкой бессмыслицы, потому что каждая черточка вошла потом в окончательный букет, где и
нашла свое
место, в чем и уверится читатель. А что тогда они действительно сбивали меня с толку, то это — правда. Если я был так взволнован и раздражен, то именно заслышав опять в их словах этот столь надоевший мне тон интриг и загадок и напомнивший мне старое. Но продолжаю.
Все эти гости были самым больным
местом в душе Привалова, и он никак
не мог понять, что интересного могла
находить Зося в обществе этой гуляющей братии. Раз, когда Привалов зашел в гостиную Зоси, он сделался невольным свидетелем такой картины: «Моисей» стоял в переднем углу и, закрывшись ковром, изображал архиерея, Лепешкин служил за протодьякона, а Половодов, Давид, Иван Яковлич и горные инженеры представляли
собой клир. Сама Зося хохотала как сумасшедшая.
Кругом вся земля была изрыта. Дерсу часто останавливался и разбирал следы. По ним он угадывал возраст животных, пол их, видел следы хромого кабана,
нашел место, где два кабана дрались и один гонял другого. С его слов все это я представил
себе ясно. Мне казалось странным, как это раньше я
не замечал следов, а если видел их, то, кроме направления, в котором уходили животные, они мне ничего
не говорили.
Мы все надеялись, что Дерсу убьет что-нибудь, но напрасно. Выстрелов
не было слышно. После полудня долина расширилась. Здесь мы
нашли маленькую, едва заметную тропинку. Она шла влево на север, пересекая кочковатое болото. Голод давал
себя чувствовать. Все шли молча, никто
не хотел разговаривать. Вдруг я увидел Дерсу: он тихонько переходил с
места на
место, нагибался и что-то подбирал с земли. Я окликнул его. Он махнул мне рукой.
Зато я
не мог
найти себе места.
Одним словом, это был лай, который до такой степени исчерпывал содержание ярма, придавившего шею Акулины, что ни для какого иного душевного движения и
места в ней
не осталось. Матушка знала это и хвалилась, что
нашла для
себя в Акулине клад.
«Наказал меня Бог, говорит, такую болесть
наслал на меня, что
места себе не найду; и домочадцы и друзья — все меня бросили; живу хуже пса смердящего».
К концу гимназического курса я опять стоял в раздумий о
себе и о мире. И опять мне показалось, что я охватываю взглядом весь мой теперешний мир и уже
не нахожу в нем
места для «пиетизма». Я гордо говорил
себе, что никогда ни лицемерие, ни малодушие
не заставят меня изменить «твердой правде»,
не вынудят искать праздных утешений и блуждать во мгле призрачных,
не подлежащих решению вопросов…
Я много раз приходил в затруднительное положение для горячего охотника: проезжая по какой-нибудь надобности, иногда очень спешной, набив кроншнепов целую кучу,
не находя места, куда их класть, и
не зная, что с ними потом делать, беспрестанно я давал
себе обещанье:
не останавливаться,
не вылезать из тарантаса,
не стрелять…
Иной подличает перед начальником, соображая: все равно, — ведь если
не меня, так он другого
найдет для
себя, а я только
места лишусь.
«За твой, — грит, — грех помираю!» И так мне стало тошно с того самого время: легче вот руки наложить на
себя…
места не найду…
Что же дальше-то будет, ежели он и сейчас
места себе не находит?
— Нет, я
не пойду, Лиза, именно с тобою и
не пойду, потому что здоровья мы ему с
собою не принесем, а тебе уж так достанется, что и
места не найдешь.
— Да, — продолжал Абреев, — но я вынужден был это сделать: он до того в делах моих зафантазировался, что я сам мог из-за него подпасть серьезной ответственности, а потому я позвал его к
себе и говорю: «Николай Васильич, мы на стольких пунктах расходимся в наших убеждениях, что я решительно
нахожу невозможным продолжать нашу совместную службу!» — «И я, говорит, тоже!» — «Но, — я говорю, — так как я сдвинул вас из Петербурга, с вашего пепелища, где бы вы, вероятно, в это время
нашли более приличное вашим способностям занятие, а потому позвольте вам окупить ваш обратный путь в Петербург и предложить вам получать лично от меня то содержание, которое получали вы на службе, до тех пор, пока вы
не найдете себе нового
места!» Он поблагодарил меня за это, взял жалованье за два года даже вперед и уехал…
— Старший сын, Николай, дельный парень вышел. С понятием. Теперь он за сорок верст, в С***, хлеб закупать уехал! С часу на час домой жду. Здесь-то мы хлеб нынче
не покупаем; станция, так конкурентов много развелось, приказчиков с Москвы
насылают, цены набивают. А подальше — поглуше. Ну, а младший сын, Яков Осипыч, — тот с изъянцем. С год
места на глаза его
не пущаю, а по времени, пожалуй, и совсем от
себя отпихну!
—
Нашла кого ревновать, — презрительно замечала m-lle Эмма. — Да я на такого прощелыгу и смотреть-то
не стала бы… Терпеть
не могу мужчин, которые заняты
собой и воображают бог знает что. «Красавец!», «Восторг!», «Очаровал!». Тьфу! А Братковский таращит глаза и важничает. Ему и шевелиться-то лень, лупоглазому… Теленок теленком… Вот уж на твоем
месте никогда и
не взглянула бы!
Она тогда одолевает вашего брата, когда человек
себя —
найдет, а жизни и своего
места в ней еще
не видит.
Начал он скучать и томиться и
не знал, где для
себя место найти, потому что все душегубства его прежние непрестанно пред глазами его объявлялись и всюду за ним преследовали.
Но никто
не трогается с
места, и извозчики продолжают разговаривать о посторонних предметах. Иван Онуфрич
находит себя вынужденным лично вступиться в это дело.
Подписчик драгоценен еще и в том смысле, что он приводит за
собою объявителя. Никакая кухарка, ни один дворник
не пойдут объявлять о
себе в газету, которая считает подписчиков единичными тысячами. И вот из скромных дворнических лепт образуется ассигнационная груда.
Найдут ли алчущие кухарки искомое
место — это еще вопрос; но газетчик свое дело сделал; он спустил кухаркину лепту в общую пропасть, и затем ему и в голову
не придет, что эта лепта составляет один из элементов его благосостояния.
Пьяного мужика, коли хозяин прогоняет от
себя, так тому от правительства запрещено марать у него паспорт, чтоб он мог
найти кусок хлеба в другом
месте, а чиновнику и этой льготы
не дано!
— Знаешь что, Дмитрий, — сказал я моему другу, подходя ближе к Вареньке, так чтобы она могла слышать то, что я буду говорить, — я
нахожу, что ежели бы
не было комаров, и то ничего хорошего нет в этом
месте, а уж теперь, — прибавил я, щелкнув
себя по лбу и действительно раздавив комара, — это совсем плохо.
— Я теперь собственно потому опоздал, что был у генерал-губернатора, которому тоже объяснил о моей готовности внести на спасение от голодной смерти людей триста тысяч, а также и о том условии, которое бы я желал
себе выговорить: триста тысяч я вношу на покупку хлеба с тем лишь, что самолично буду распоряжаться этими деньгами и при этом обязуюсь через две же недели в Москве и других
местах, где
найду нужным, открыть хлебные амбары, в которых буду продавать хлеб по ценам,
не превышающим цен прежних неголодных годов.
Это была уже
не прежняя наивная, малокровная и несколько вялая девушка, которая в Дубровине и в Погорелке, неуклюже покачиваясь и потихоньку попевая, ходила из комнаты в комнату, словно
не зная, где
найти себе место.
Он довольно охотно ездил в Головлево, особливо с тех пор, как вышел в офицеры, но
не потому, чтобы
находил удовольствие беседовать с отцом, а просто потому, что всякого человека,
не отдавшего
себе никакого отчета в жизненных целях, как-то инстинктивно тянет в свое
место.
Все эти бегуны, если
не найдут себе в продолжение лета какого-нибудь случайного, необыкновенного
места, где бы перезимовать, — если, например,
не наткнутся на какого-нибудь укрывателя беглых, которому в этом выгода; если, наконец,
не добудут
себе, иногда через убийство, какого-нибудь паспорта, с которым можно везде прожить, — все они к осени, если их
не изловят предварительно, большею частию сами являются густыми толпами в города и в остроги, в качестве бродяг, и садятся в тюрьмы зимовать, конечно
не без надежды бежать опять летом.
— Вот куда заехали! — посмеиваясь, говорила бабушка. —
Не может старик
места по душе
себе найти, все переезжает. И здесь нехорошо ему, а мне — хорошо!
Я стал усердно искать книг,
находил их и почти каждый вечер читал. Это были хорошие вечера; в мастерской тихо, как ночью, над столами висят стеклянные шары — белые, холодные звезды, их лучи освещают лохматые и лысые головы, приникшие к столам; я вижу спокойные, задумчивые лица, иногда раздается возглас похвалы автору книги или герою. Люди внимательны и кротки
не похоже на
себя; я очень люблю их в эти часы, и они тоже относятся ко мне хорошо; я чувствовал
себя на
месте.
И,
не обидно, но умненько посмеиваясь, Тиунов рассказал:
нашёл Дроздов
место себе у булочницы, вдовы лет на пяток старше его, и приспособила его эта женщина в приказчики по торговле и к персоне своей, а он — в полном блаженстве: сыт, одет и выпить можно, по праздникам, но из дома его без личного надзора никуда
не пускают.
— Тоска смертная,
места себе не нахожу, покоя на вижу…
— Это такие люди — неугомонные, много я их встречал. Говорят, будто щуров сон видели они: есть такая пичужка, щур зовётся. Она снами живёт, и песня у неё как бы сквозь дрёму: тихая да сладкая, хоть сам-то щур — большой,
не меньше дрозда. А гнездо он
себе вьёт при дорогах, на перекрёстках. Сны его неведомы никому, но некоторые люди видят их. И когда увидит человек такой сои — шабаш! Начнёт по всей земле ходить — наяву искать
место, которое приснилось.
Найдёт если, то — помрёт на нём…
«Чужими словами говорят», — отметил Кожемякин, никем
не замечаемый,
найдя, наконец,
место для
себя, в углу, между дверью в другую комнату и шкафом с посудою. Сел и, вслушиваясь в кипучий шум речей, слышал всё знакомые слова.
«Возвращаясь к вышеупомянутым пяти источникам нашим и сравнивая их между
собою, во всех видим ту главную истину, что яикские или уральские [Далее увидим, когда река Яик получила название Урала. Левшин. (Прим. Пушкина.)] казаки произошли от донских; но о времени поселения их на занимаемых теперь
местах не находим положительного и единогласного известия.
— Так и знай же, мой дорогой, что никогда ты обо мне
не вспомнишь дурно или со злом, — сказала она так убедительно, точно читала у меня в глазах будущее. — Как расстанемся мы с тобой, тяжело тебе в первое время будет, ох как тяжело… Плакать будешь,
места себе не найдешь нигде. А потом все пройдет, все изгладится. И уж без горя ты будешь обо мне думать, а легко и радостно.
— А я пришла к вам по делу, отец Крискент… — заговорила Татьяна Власьевна, поправляя около ног свой кубовый сарафан. — И такое дело, такое дело вышло — дня два сама
не своя ходила. Просто
места не могу
себе найти нигде.
Старинный наш знакомец, Алексей, находился также в толпе граждан, которые теснились с приношениями вокруг Лобного
места. Обшарив свои карманы и
не найдя в них ничего, кроме нескольких мелких монет, он снимал уже с
себя серебряный крест, как вдруг кто-то, ударив его по плечу, сказал...
Как сквозь сон помню: лишь только он мне пересказал об этом, я опять обеспамятел и уж спустя недели четыре, придя в
себя, спросил его о боярине; он сказал мне, что никакого тела
не подымали на том
месте, где
нашли меня…
— Батюшка мой! А я-то вас ищу-ищу и никак
не найду. Что это вы куда запропастились? — услышал Андрей Ильич рядом с
собой веселый голос доктора. — Как только приехал, меня сейчас же за винт усадили, насилу вырвался… Идем ужинать. Я нарочно два
места захватил, чтобы вместе…
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком на завалинке. Петра и Василия
не было дома: из слов Анны оказалось, что они отправились — один в Озеро, другой — в Горы; оба пошли попытать счастья,
не найдут ли рыбака, который откупил бы их
место и взял за
себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи дома и сдачи
места отправятся на жительство в «рыбацкие слободы», к которым оба уже привыкли и где, по словам их, жизнь привольнее здешней. Старушка следовала за ними.
В последнее время мы виделись очень редко. С ним сделалось что-то странное:
не сказывается дома и сам никуда
не выходит, смотрит угрюмо, молчит,
не то что боится, а словно
места себе не находит. Нынче, впрочем, это явление довольно обыкновенное. На каждом шагу мы встречаем людей, которых всегда знали разговаривающими и которые вдруг получили"молчальный дар". Ходят вялые, унылые, словно необыкновенные сны наяву видят. И никому этих сновидений
не поверяют, а молчат, молчат, молчат.